Шелли нацелила на него вилку.
— Слушай, может, биомэмсы смогут излечить и твое упрямство, раз уж оно тоже наследственное.
— Да кто будет излечивать достоинство? То, что называешь упрямством, мы с отцом считаем приверженностью идеалам.
— Отказ от использования навигатора в автомобиле — идеал?
— Я и так всегда знаю, куда еду.
— Да, знаешь. Проблема в том, что ты добираешься из пункта А в пункт Г через пункт Я.
— Это более живописный маршрут. И за отказом использовать навигатор стоит идеал. Имя ему — человеческая исключительность. Я не собираюсь отдать свою свободную волю на откуп глупой машине.
— Навигатор создали некоторые из исключительных человеческих существ, — напомнила ему Шелли. — Машины могут быть глупыми, но они не упрямые.
— Напомни еще разок, почему я женился на тебе.
— Потому что ты знал, что я могу вести радиошоу.
— Я думал, потому что ты умная, веселая и сексуальная.
Она покачала головой.
— Нет. Ты знал, что беспокоиться нечего, если ты вдруг не выйдешь на работу, потому что я прекрасно справлюсь и одна.
— Я еще ни разу не пропускал рабочего дня.
— И никогда не пропустишь, милый.
Адвокаты постчеловечества предсказывали появление биомэмсов — в данном случае роботизированных красных кровяных телец, роккротелов, — которые будут насыщать кровь кислородом более эффективно, чем естественные клетки, запасать и транспортировать его в сотни, если не тысячи раз эффективнее, чем биологическая кровь. Мак или Шелли с такими биомэмсами пробежали бы марафон, не запыхавшись, а ныряльщик без акваланга мог часами оставаться под водой.
— У роккротелов есть и обратная сторона, — указал Мак. — Твоя сестра будет говорить больше и быстрее, потому что ей не придется так часто останавливаться, чтобы набрать полную грудь воздуха.
— По этой причине нам придется долгие часы проводить под водой, где мы ее не услышим, — согласилась Шелли. — Я, конечно же, люблю Арлен, но боюсь даже представить себе, как с помощью машин она будет говорить без умолку.
— Они предсказывают, что такая нанокровь появится к 2025 году, максимум к 2030-му. Знаешь, что произойдет, если продолжительность жизни человека увеличится до трехсот или около того лет?
— Нам придется искать другую работу. Я люблю радио, но не смогу работать там еще двести лет.
— Может, ничего другого не останется, — вздохнул Мак. — Я уверен, государство не будет платить пенсии тем, кто моложе двухсот пятидесяти.
— Пенсии меня не волнуют, милый. Государство обанкротится до 2025 года, и это правда.
— Вся эта тема, постчеловечество… может, она слишком сложная, чтобы обсуждать ее за завтраком?
— Или слишком темная, — добавила Шелли. — Людям хочется, чтобы за завтраком им поднимали настроение.
Темная сторона постчеловечества более всего волновала теоретиков и ученых: слияние мозга с миллионами микрокомпьютеров, состоящих, по большей части, из углеводородных нанотрубок,[40] которые будут распределяться по нашему серому веществу. Эти миниатюрные, но мощные компьютеры смогут взаимодействовать друг с другом, с мозгом и, потенциально, с каждым компьютером мира через беспроводную сеть, невероятным образом усиливая мозг индивидуума и расширяя объем его знаний. Представители постчеловечества, сочетающие биологический и машинный ум, не стареющие, практически бессмертные, вдохновляли и ученых Массачусетского технологического института, и Института робототехники университета Карнеги-Меллона, и сотен других университетов, институтов и корпораций по всему миру. В постчеловечестве они увидели возможность создания человеческой цивилизации со сверхчеловеческими способностями, полнейшее подчинение природы человечеству, обретение силы богов, закат национализма, сепаратизма и суеверий, а потому исключение всех ограничений для всех.
Когда официант принес основное блюдо, Мак повернулся к жене.
— В передаче мы можем сконцентрироваться только на светлой стороне, пригласить какого-нибудь эксперта, чтобы он доходчиво все объяснил. Во всяком случае, люди, работающие над созданием постчеловечества, о темной стороне не задумываются. Они видят продвижение к полной свободе.
— А что может пойти не так? — спросила Шелли. — Что может пойти не так, когда цель — создание идеального мира?
Глава 29
Здесь и там
Бейли Хокс
Он едва не удержался от того, чтобы нажать на спусковой крючок, когда увидел смутный призрак Салли Холландер в лице твари, напавшей на Хулиана Санчеса. Красота Салли трансформировалась в смерть, стилизованную под змеиного бога. Но если Салли и превратилась в это существо, то теперь оно никак не могло быть Салли и не могло снова стать ею. А если бы он замялся, его бы укусили. К каким последствиям приводит этот укус, Бейли еще не знал, но полагал, что скоро выяснит на примере Хулиана Санчеса.
Всегда и везде Бейли оставался оптимистом даже в самых сложных ситуациях, как в мирной жизни, так и на войне, и не сомневался, что сохранит этот настрой и теперь, потому что не находил ничего нового в трудностях и угрозе смерти. Но утрата Салли Холландер, конечно же, отличалась от других утрат, которые ему доводилось понести, за исключением разве что утраты матери. Морским пехотинцем он терял друзей, и это причиняло боль, но все знали, что могут умереть на поле боя, никто не выбирал такую жизнь, не принимая связанного с нею риска. Салли — домоправительнице, кухарке, хорошей женщине, милому человеку — вероятно, пришлось многое пережить в молодости. Нанимаясь на работу к сестрам Капп, она не рассчитывала, что ее изнасилуют — случившееся с ней тянуло на изнасилование — и убьют в «Пендлтоне». Несправедливость ее смерти потрясла Бейли как ничто другое. Всю жизнь он видел, что с его миром что-то не так, потому что над добродетелью смеялись, а беспринципности аплодировали, и теперь ему открылось будущее, к которому привело такое положение вещей. Пройдя через этот кризис живым, он намеревался долго скорбеть по Салли, но злость осталась бы при нем еще дольше, злость на идеи и силы, которые вели цивилизацию к такому финалу.
Чтобы направить злость на правильные цели, чтобы понять истоки этого ада на земле, следовало понять, что здесь происходит. И когда Карби Игнис, с горящими интересом глазами, направил луч фонаря на стену, Бейли осознал, что ошметки мозга этой твари гораздо темнее, чем у людей, темно-серого цвета с вкраплениями серебра. Крови он не увидел.
— У него что-то вроде остаточной жизни, — отметил Кирби.
Бейли в тревоге глянул на труп демона.
— Что? Где?
— Мозговое вещество, — уточнил Кирби. — Оно ползет.
Вместо того чтобы соскользнуть под силой тяжести на пол, вязкая масса распространялась во всех направлениях, светлея по мере уменьшения толщины слоя. Примерно так же вела себя жидкость, попав на сухой и пористый материал. Но, приглядевшись, Бейли осознал, что растущее темное пятно на стене — не влага, расползающаяся по сухой штукатурке. Все это напоминало копошащуюся массу невероятно маленьких существ, таких маленьких, что ни одно он не смог бы разглядеть, микроскопических существ, которые
