галлюцинация, что призрак убийцы — лишь плод воспаленного сознания.
Убийца протянул руку и дотронулся до его лица. Ладонь была мягкой, как гниющее мясо, и холодной, точно поверхность стального баллона с жидким газом.
Джим задрожал и потерял сознание. Так евангелист, находящийся в религиозном трансе, падает от целительного прикосновения проповедника. Перед глазами сомкнулась тьма. Он летел в черную бездонную пропасть.
Глава 4
Белые стены Узкая кровать.
Простая скромная мебель.
За окном ночь.
Он приходил в себя и снова впадал в беспамятство. Всякий раз, когда к нему ненадолго возвращалось сознание, Джим видел склонившегося над кроватью лысоватого, полного человека лет пятидесяти с густыми бровями и расплющенным носом.
Незнакомец бережно протирал ему лицо холодной водой, иногда прикладывал ко лбу ледяную мокрую тряпку.
Приподняв и придерживая голову Джима, он влил ему в рот через соломинку несколько сладковатых капель. Джиму не хотелось пить, но в глазах незнакомца светились участие и доброта, и он не стал противиться.
К тому же для этого у него не было ни голоса, ни сил. Горло болело, точно он проглотил керосин и горящую спичку, а тело так ослабло, что Джим не мог оторвать руки от простыни.
— Отдыхайте, — сказал незнакомец. — Вы перенесли сильный солнечный удар.
Ветровой удар — вот самое худшее, подумал Джим, вспоминая езду на «харлее» без плексигласового щитка.
В окно просочился рассвет. Начинался новый день.
Щипало глаза.
Лицо еще сильнее распухло.
Джим снова увидел незнакомца. Тот был одет в черную рясу священника.
— Святой отец, — произнес он хриплым шепотом, не узнавая собственного голоса.
— Я нашел вас в церкви. Вы были без сознания.
— «Святая Дева Пустыни».
Священник приподнял голову Джима и поднес к его губам стакан воды.
— Правильно, сын мой. Меня зовут отец Гиэри, Лео Гиэри.
На этот раз Джим смог самостоятельно проглотить сладковатую жидкость.
— Как вы оказались в пустыне? — спросил священник.
— Странствовал.
— С какой целью?
Джим не ответил.
— Как вас зовут?
— Джим.
— У вас нет документов.
— Да, на этот раз я их не взял.
— Что вы имеете в виду?
Джим молчал. Священник сказал:
— Я нашел в ваших карманах три тысячи долларов.
— Возьмите сколько вам нужно.
Священник пристально посмотрел на Джима, потом улыбнулся.
— Будьте осторожнее, когда предлагаете деньги. Церковь у нас бедная, и нам нужно все, что мы можем достать.
Джим открыл глаза. Священника не было. Тишина во всем доме. На улице завывал ветер. Под его порывами скрипели балки потолка, в окнах дрожали стекла.
Вернулся священник, и Джим обратился к нему:
— Могу я задать вам вопрос, святой отец?
— Слушаю, сын мой.
Голосом хриплым, но уже более знакомым он спросил:
— Если Господь существует, почему он позволяет страдать?
— Вам хуже? — обеспокоенно спросил отец Гиэри.
— Нет, я чувствую себя лучше. Просто хочу знать… почему Бог позволяет людям страдать?
— Всевышний испытывает нас, — ответил священник.
— Но зачем нас испытывать?
— Чтобы понять, достойны ли мы.
— Достойны чего?
— Достойны спасения, вечной жизни на небесах.
— Почему же Господь не сделал нас достойными?
— Всевышний создал нас совершенными. Но человек впал в грех и был лишен Господней милости.
— Но как человек мог согрешить, если был совершенным?
— У людей было право выбора.
— Мне этого не понять.
Отец Гиэри нахмурился.
— Я не богослов, искушенный в таких спорах, а обычный священник. Это часть таинства — вот все, что я могу вам сказать. Мы лишились милости Господней и должны снова ее заработать.
— Мне нужно в туалет, — сказал Джим.
— Пожалуйста.
— Только на этот раз обойдусь без судна. Попытаюсь дойти с вашей помощью.
— Думаю, сможете. Слава Богу, дела у вас идут на поправку.
— Право выбора, — сказал Джим. Священник нахмурился.
К вечеру у него спала температура. С тех пор как Джим оказался в церкви, прошли целые сутки. Спазмы мускулов прекратились, перестало ломить суставы, голова прояснилась, и грудь уже не болела при глубоком вздохе. Лишь время от времени острыми вспышками давала о себе знать боль в лице. Джим разговаривал, стараясь, чтобы мышцы лица как можно меньше двигались. Стоило открыть рот, как трещины на губах и в уголках рта лопались и кровоточили, несмотря на то что отец Гиэри несколько раз в день смазывал их кремом.
Теперь при желании Джим мог сидеть, опершись о спинку кровати, Я передвигаться по комнате с небольшой помощью священника. К нему вернулся аппетит. Отец Гиэри дал ему куриного бульона, а потом принес ванильное мороженое. Джим ел очень медленно и осторожно, ни на секунду не забывая о разбитых губах. Не хотел испортить пищу вкусом собственной крови.
— Я бы еще чего-нибудь съел, — сказал он, опустошив тарелку.
— Давайте не будем спешить. Посмотрим, как вы справитесь с этим.
— Я нормально себя чувствую. У меня был только солнечный удар и обезвоживание организма.
— От солнечных ударов умирают. Вам надо отдохнуть, сын мой.
Однако спустя некоторое время священник смягчился и принес вторую порцию мороженого. Джим спросил его сквозь зубы, почти не разжимая замороженных губ:
