Невидимый пришелец во всем следовал традиционным шаблонам, а смутное чувство подсказывало Холли, что даже самые причудливые полеты фантазии писателей и сценаристов не способны нарисовать правдоподобную картину реальной встречи с неведомым. Иной мир живет по своим законам, чужие правила нельзя ни сравнить, ни постигнуть.
— О'кей, — согласилась Холли. — Может быть, в этом-то вся соль. Они используют современные кинофильмы для удобства, им так легче с нами общаться. Вероятно, разница между нашими цивилизациями настолько велика, что мы никогда не сумеем их понять или увидеть.
— Правильно. — Склонившись над блокнотом, Джим писал следующий вопрос:
«Что означает свет, который идет из стены?»
«ЭТОТ СВЕТ — Я».
Не дожидаясь, пока Джим напишет следующий вопрос, Холли громко обратилась к незнакомому собеседнику:
— Ты можешь двигаться сквозь стены? К ее удивлению, пришелец, который казался таким педантом в вопросах соблюдения протокола, не стал настаивать на письменном характере контакта.
«Я МОГУ БЫТЬ ВСЕМ, МОГУ ДВИГАТЬСЯ ВНУТРИ, МОГУ ПРИНИМАТЬ ЛЮБУЮ ФОРМУ, КОГДА ТОЛЬКО ПОЖЕЛАЮ», появился длинный ответ.
— Расхвасталась, — заметила Холли.
— Твоя ирония совершенно неуместна, — нетерпеливо одернул ее Джим.
— Я и не думаю иронизировать, — отвергла обвинение Холли. — Просто пытаюсь понять.
Вот и все.
Он с сомнением покачал головой. Обращаясь к невидимому пришельцу, она спросила:
— Ты понимаешь, о чем я говорю?
«ДА», — появилось в блокноте.
Она вырвала страницу и, охваченная непонятным возбуждением, поднялась на ноги. Обошла комнату, поглядывая на пляшущие вокруг огоньки, обдумывая очередной вопрос.
— Почему, когда ты появляешься, начинают звенеть колокольчики?
Листок блокнота остался чистым. Холли повторила свой вопрос. Никакого отклика.
— Понимаю, коммерческая тайна, — сказала она, так и не дождавшись ответа.
Она ощутила, как кожа покрылась испариной и под блузкой потекли тонкие струйки холодного пота. В ней еще не остыл ребяческий восторг от встречи с чудом, но внутри вдруг шевельнулся противный страх. Что-то здесь не так. И дело не в том, что вся эта история сильно напоминает кино. Холли никак не могла понять причину своего внезапного испуга.
Заметив, что Джим быстро пишет в блокноте, она наклонилась к нему и прочла.
«Ты появлялся в этой комнате, когда мне было десять лет?»
«ДА. ЧАСТО».
«Ты заставил меня об этом забыть?»
«ДА».
— Зачем ты пишешь вопросы? Спрашивай, как я, — посоветовала ему Холли.
Его явно поразило ее предложение, а она, напротив, удивилась: зачем он пишет, если можно задавать вопросы вслух? Джим не спешил расставаться с фломастером и блокнотом, однако в конце концов неохотно отложил их в сторону.
— Почему ты заставил меня забыть?
Даже не нагибаясь, Холли легко прочла толстые черные буквы, возникшие на желтом листке:
«ТЫ БЫЛ НЕ ГОТОВ».
— Слишком загадочно, — пробормотала Холли. — Ты прав, похоже, это не она, а он.
Джим выдернул исписанную страницу и бросил к другим листкам. Он раздумывал, закусив губу, и, видимо, не знал, что еще спросить. Наконец сказал:
— Ты мужчина или женщина?
«Я МУЖЧИНА».
— Скорее всего ни то ни другое, — заметила Холли. — Это же существо с другой планеты. Может, они там партеногенезом размножаются.
«Я МУЖЧИНА», — снова появилось в блокноте.
Джим сидел на полу, скрестив ноги и не двигаясь. Его широко раскрытые глаза светились мальчишеским любопытством.
Холли спросила себя, почему в ней растет беспокойство, в то время как Джим вот-вот запрыгает от восторга.
— Как ты выглядишь? — спросил Джим, обращаясь к стенам.
«Я МОГУ ПРИНЯТЬ ЛЮБУЮ ФОРМУ, КАКУЮ ЗАХОЧУ».
— Ты можешь показаться нам в образе мужчины или женщины?
«ДА».
— Можешь стать собакой?
«ДА».
— Кошкой?
«ДА».
— Жуком?
«ДА».
Похоже, лишившись фломастера и блокнота, Джим стал задавать никудышные вопросы. Чего доброго спросит, какой у пришельца любимый цвет и что он больше любит — пепси или кока-колу, с досадой подумала Холли. Однако Джим спросил:
— Сколько тебе лет?
«Я РЕБЕНОК».
— Ребенок? — удивился Джим. — Но ты сказал, что прилетел на Землю десять тысяч лет назад.
«Я ВСЕ ЕЩЕ РЕБЕНОК».
— Вы так долго живете?
«МЫ БЕССМЕРТНЫ».
Джим восхищенно посмотрел на Холли.
— Врет, — безапелляционно заявила она.
— Побойся Бога, Холли, — воскликнул он, пораженный ее кощунством.
— Не хочешь — не верь.
Теперь ей стало ясно, откуда взялся страх: загадочное существо ведет нечестную игру. Держится свысока. Похоже, даже презирает их. Пожалуй, умнее всего смириться, помолчать и не задавать пришельцу дерзких вопросов, а то еще рассердится.
Тем не менее она сказала:
— Если они и в самом деле бессмертны, то почему он называет себя ребенком? Он не должен так о себе говорить! Младенчество, детство, юность, зрелость — это все возрастные понятия. Тот, кто мыслит подобными категориями, не бессмертен. Допустим, ты вечен, и рождаешься невинным, невежественным, но ты не можешь родиться молодым, потому что никогда не состаришься.
— Как тебе не стыдно, Холли! — В голосе Джима звучало плохо скрытое раздражение.
— Не стыдно. Он водит нас за нос.
— Он употребил слово «ребенок», потому что хотел, чтобы мы его лучше поняли.
— «ДА».
— Чушь собачья, — упрямо сказала Холли.
— Какого черта, Холли!
Он аккуратно вырвал из блокнота еще одну страницу, а Холли подошла к стене и стала внимательно следить за радужными пятнами света, которые вспыхивали и переливались, приобретая странные причудливые формы. Сейчас они напоминали не фосфорическую жидкость и страшные языки раскаленной лавы, а мириады крохотных звезд, рой мерцающих светлячков или светящиеся косяки рыб.
Холли смотрела на стену, ожидая, что она вот-вот вздуется. Лопнет. И из трещины вылезет чудовище Все в ней требовало отступить назад, но вместо этого Холли подошла еще ближе. Ее нос оказался
