отключался. И на экране не высветилась идентификационная строка.
— Алло?
Чистый, ровный, ласкающий слух голос Билли Лукаса узнавался с первого слова:
— Тебе пришлось выбросить туфли?
Прежде всего Джон подумал, что мальчишке удалось удрать из закрытой психиатрической больницы.
Но озвучил он вторую мысль:
— Где ты взял этот номер?
— В следующий раз, когда мы встретимся, между нами не будет перегородки из бронированного стекла. И пока ты будешь умирать, я буду ссать на твое лицо.
Разговор мог доставить удовольствие только Билли, поэтому едва ли он стал бы отвечать на вопросы. Джон молчал.
— Я помню их мягкость на моем языке. Мне понравился вкус, — продолжил Билли. — Пусть и прошло столько времени, я помню их сладкий и чуть солоноватый вкус.
Джон стоял, глядя на пол из кремового мрамора, инкрустированный ромбами черного гранита.
— Твоя очаровательная сестра, твоя Жизель. У нее были такие аккуратненькие маленькие сисечки.
Джон закрыл глаза, сцепил зубы, шумно сглотнул, чтобы подавить рвотный рефлекс.
Он слушал ждущего киллера, слушал тишину и через какое-то время понял, что на той стороне связь отключили.
Попытался позвонить звонившему, набрав *69, но безуспешно.
15
На широком ночном столике между двумя кроватями стояли две лампы. Минни оставила свою включенной, на меньшем из двух режимов мощности, гибкую ножку распрямила, чтобы конус направлял неяркий свет в потолок. Среди прочего, и Наоми это действовало на нервы, маленькая девочка боялась летучих мышей не только оттого, что они вцепятся ей в волосы и поранят кожу на голове. Она боялась, что летучие мыши сведут ее с ума и остаток жизни ей придется провести в дурдоме, где не дают десерта. В данном случае Минни опасалась не летучих мышей, пусть в таком положении лампа служила для их отпугивания.
Обе лежали на груде подушек и могли видеть как забаррикадированную дверь, так и стул.
Хотя их родители выставляли к своему потомству многочисленные требования, детей не заставляли укладываться в постель в определенный час, при условии что вечернее время не тратится на телевизор и видеоигры. Однако от них требовалось принять душ, умыться, одеться и сесть завтракать с родителями в семь утра, чтобы в семь сорок пять приступить к домашним занятиям.
И только по субботам им разрешалось спать сколько угодно и завтракал каждый когда хотел. Разумеется, если та тварь в зеркале была такой враждебной, как предполагала Минни, они могли не дожить до субботы и, соответственно, остаться без завтрака.
— Может, нам сказать маме и папе? — предложила Наоми.
— Сказать что?
— Что-то живет в нашем зеркале.
— Ты им и скажи. Надеюсь, в дурдоме тебе понравится.
— Они поверят нам, если увидят.
— Они не увидят, — предсказала Минни.
— Почему не увидят?
— Потому что оно не хочет, чтобы они его видели.
— Так может быть в книге, а не в реальной жизни.
— Реальная жизнь — тоже книга.
— И что это означает?
— Ничего это не означает. Так оно и есть, ничего больше.
— И что же нам делать?
— Я думаю.
— Ты уже думала.
— Я все еще думаю.
— Грецкий орех! Почему я должна ждать, пока какая-то восьмилетняя девчонка решит, что нам делать?
— Мы обе знаем почему, — ответила Минни. Стул под ручкой дверного шкафа не выглядел таким крепким, как хотелось бы Наоми.
— Ты ничего не слышала?
— Нет.
— Ты не слышала, как поворачивается ручка?
— Ты тоже не слышала, — ответила Минни. — Ни сейчас, ни те девять раз, когда думала, что слышишь.
— Не я думаю, что стая летучих мышей унесет меня в Трансильванию.
— Я никогда не говорила ни о стае, ни о том, что меня унесут, ни о Трансильвании.
Тревожная мысль пришла в голову Наоми. Она поднялась с подушек и прошептала:
— Под дверью щель.
— Какой дверью? — прошептала в ответ Минни.
Наоми повысила голос:
— Какой дверью? Стенного шкафа, разумеется. Что, если оно вылезет из зеркала и проскользнет под дверью?
— Оно не может выйти из зеркала, если только ты не попросишь.
— Откуда ты знаешь? Ты всего лишь в третьем классе. Я проходила программу третьего класса — скука жуткая — и уложилась в три месяца, но не помню урока о тенях, живущих в зеркале.
Минни помолчала.
— Я не знаю откуда, но я знаю. Одна из нас должна его пригласить.
Наоми вновь откинулась на подушки.
— Такого никогда не случится.
— Пригласить можно по-разному.
— В смысле?
— Например, если слишком много на него смотреть.
— Мышка, ты просто все выдумываешь.
— Не зови меня Мышкой.
— Ты все равно выдумываешь. Ты не знаешь.
— Или если ты заговоришь с ним, задашь вопрос. Это еще один путь.
— Я не собираюсь задавать ему вопросы.
— Лучше не задавай.
В комнате стало прохладнее, чем обычно. Наоми натянула одеяло до подбородка.
— Что за тварь живет в зеркале?
— Это человек, а не тварь.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю это сердцем, — так серьезно ответила Минни, что по телу Наоми пробежала дрожь. — Он из людей.
— Он? Откуда ты знаешь, что это он, а не она?
— Ты думаешь, это она?
Наоми подавила желание накрыться с головой.
