впереди и по обеим сторонам; солдаты вытянулись с ружьями; офицеры сгруппировались в одном месте; тяжелое и торжественное молчание воцарилось на палубе, и резко раздавался малейший посторонний шум. Андреа Баррофальди и Вито Вити стали в сторонке; но никто нигде не видел ни Карло Джунтотарди, ни его племянницы.
— Я полагаю, что в нашем распоряжении еще двадцать пять минут, Винчестер, — сказал Куф, тревожно посматривая на заходящее солнце, достигшее уже почти горизонта и озарявшее ближайшую часть небесного свода золотом и пурпуром.
— Боюсь, что не больше двадцати, капитан.
— Полагаю, что пяти достаточно, чтобы все покончить, — хрипло и с дрожью в голосе произнес Куф, устремив глаза на лейтенанта, который ответил ему одним пожатием плеч, как бы желая сказать, что он этого не знает.
Тогда капитан перекинулся несколькими словами с врачом, допытываясь, сколько времени в лучшем случае может прожить повешенный человек; и ответ, вероятно, не оправдал его ожиданий, так как он тут же дал знак, чтобы привели арестанта.
Рауль появился в сопровождении каптенармуса с одной стороны и офицера, исполнявшего обязанности духовника, с другой. Он был в своем платье итальянского лаццарони, о котором мы уже говорили. Он был бледен, но нельзя было приметить ни малейшей дрожи в его мускулах, сильно открытых благодаря его костюму. Он вежливо поклонился офицерам, и только невольная дрожь пробежала по его телу, когда его взгляд упал на веревку и всю обстановку казни. Однако через секунду он совершенно овладел собой и, поклонившись капитану Куфу, твердым шагом направился к роковому месту, но в то же время без малейшей рисовки.
Ему надели веревку на шею при гробовом молчании вокруг. Затем Винчестер шепотом сделал последние указания тем людям, на которых возложена была тяжелая обязанность совершения казни, внушая им главным образом быстроту действия, как единственное облегчение для несчастного в этих случаях.
— Великий Боже! — воскликнул Куф. — Возможно ли, чтобы так и умер человек! Без молитвы, без обращения к Божественному милосердию!
— Насколько мне известно, капитан, он неверующий, — сказал Гриффин.
— Окликните еще раз часового наверху мачты, Винчестер, — сказал капитан.
— Видите вы что-нибудь похожее на лодку? Хорошенько смотрите на Неаполитанский залив, вам должен быть виден вход в него.
Прошла добрая минута, и часовой ответил отрицательным движением головы, как бы не имея силы говорить. Винчестер взглянул на капитана. Куф вскочил на пушку и направил к северу свою подзорную трубу.
— Все готово, капитан, — сказал старший лейтенант, когда прошла еще одна минута.
Куф уже готов был поднять руку, что было бы сигналом к совершению казни, когда издали со стороны Неаполя послышался глухой пушечный выстрел.
— Остановите! — закричал Куф в ужасе, как бы не поторопились матросы, державшие концы веревки. — Лоцман, выньте из губ свисток!.. Еще два таких выстрела, Винчестер, и я буду счастливейшим человеком из всей эскадры Нельсона!
В то время как он говорил, раздался второй выстрел и затем третий через полминуты.
— Может быть, это салют? — проговорил Гриффин с беспокойством.
— Слишком велик промежуток. Слушайте.
Все напрягли слух. Куф вынул часы, и с каждой секундой черты его лица прояснялись. Через две минуты он с торжеством поднял руки.
— Все идет прекрасно, господа! — воскликнул он. — Господин Винчестер, отведите арестанта в его камеру. Отвяжите эту проклятую веревку и к черту отправьте все это адское сооружение! Господин Странд, распустите команду.
Рауль был немедленно отведен обратно в свою загородку среди пушек. На пути все офицеры поздравляли его, радостно приветствуя его спасение; и не было ни одного человека на всем корабле, который не вздохнул бы облегченно при известии о полученной отсрочке.
Глава XXIII
Он видел собственными глазами, что луна была кругла, и он был не менее уверен, что земля была четырехугольна, так как он сделал пятьдесят миль и нигде не видел ни малейшего указания на то, чтобы она была шарообразна.
Рауль Ивар на этот раз обязан был своим спасением присутствию духа и предусмотрительности Клинча. Не будь тех трех выстрелов с судна адмирала, казнь успела бы совершиться; а те три выстрела были даны единственно благодаря предусмотрительности подшкипера. Объясним, как было дело. Еще в то время, когда Куф отправлял Клинча и условливался с ним, этому последнему пришло в голову, что какая-нибудь непредвиденная задержка с его стороны, хотя бы на одну минуту, может погубить все дело; и он тогда же получил от Куфа предписание о трех выстрелах с адмиральского судна, о чем капитан упомянул и в своем письме к Нельсону, настаивая на них, как на мере крайне важной. По прибытии в эскадру, Клинч узнал, что адмирал в Кастелламаре, и должен был туда отправиться на лошадях. Отыскав его, он передал ему бумаги. Ничто не могло доставить английскому адмиралу большего удовольствия, как возможность оказывать великодушие. Смерть несчастного Караччиоли была единственным исключением, и весьма вероятно, что еще свежее впечатление от этого акта, столь противного его природной склонности, немало повлияло на немедленное с его стороны разрешение испрашиваемой отсрочки.
— Вот капитан пишет мне, — сказал Нельсон, два раза перечтя письмо Куфа, — что не может быть никакого сомнения в том, что Ивар заезжал в залив единственно по своим сердечным делам, а никак не в качестве шпиона.
— Таково у нас общее мнение, милорд. У Ивара в лодке сидели старик и прелестная молодая девушка, которую капитан Куф видел на вашем корабле, в вашей комнате, милорд, несколько дней тому назад.
Нельсон вздрогнул и покраснел.
— Возьмите перо и запишите, что я вам продиктую.
Потеряв правую руку несколько лет назад, Нельсон мог самостоятельно только подписываться под бумагами левой рукой, но много писать не мог. Клинч повиновался, и Нельсон продиктовал ему приказ об отсрочке казни Рауля впредь до нового распоряжения.
— Возьмите это и поторопитесь доставить вашему капитану. Сохрани Бог повесить неповинного человека!
— Простите, милорд, но я могу опоздать вернуться на «Прозерпину» до солнечного заката. Ничего не пишет вашей милости капитан о трех выстрелах с вашего судна?
— А, в самом деле, это скорейший способ сообщения, и при настоящем легком западном ветре эти выстрелы должны быть далеко слышны. Возьмите перо, напишите.
И он продиктовал приказ о трех выстрелах со своего судна, каждый с интервалом полминуты один от другого.
Едва только оба приказа были скреплены магическим именем «Нельсон», как Клинч встал и откланялся адмиралу.
— Ради Бога, не теряйте времени, — торопил его Нельсон. — На моей душе лежит это дело. Передайте вашему капитану, что я прошу его прислать вас ко мне как можно скорее, чтобы сообщить мне обо всем. Доброго вечера!
Клинч поспешил на адмиральское судно, передал приказ Нельсона, и немедленно даны были три выстрела, спасшие жизнь Раулю.
Через полчаса на палубе «Прозерпины» не осталось никаких следов предшествовавшей мрачной картины, все дышало радостью и весельем. Куф снова оживился и беспечно болтал с обоими итальянцами, причем Гриффин служил ему переводчиком. Они не могли сделать визита Раулю, так как тот выразил желание остаться один, но после вторичного запроса с их стороны согласился. Оба еще не вполне освоились с неудобствами корабля, а потому шли очень медленно и осторожно, разговаривая между собой.
— Синьор Андреа! — говорил старый подеста. — Можно подумать, что мы живем в мире чудес! За
