лощины. На секунду фигура задержалась у дорожки к дому Петтигрю, и Уилл тут же узнал человека, сидевшего на большой черной лошади.
– Всадник проехал мимо! – сказал он быстро и четко на Старом наречии.
Мерримен резко обернулся; но затем спокойно и степенно надел шляпу на голову.
– Я буду очень признателен за вашу помощь.
– Что ты сказал, Уилл? – Робин растеряно смотрел на брата.
– А, ничего, – Уилл пошел к двери, застегивая пуговицы. – Мне просто померещилось.
– Но ты сказал что-то на странном смешном языке.
– Да нет, конечно. Я просто сказал: «Кто это там?» Но никого не было, мне показалось.
Старший брат не сводил с него глаз.
– Ты говорил, как тот старый бродяга, когда мы пытались уложить его в кровать, а он бредил…
Но Робин не любил тратить время на разного рода домыслы и, покачав головой, отступил.
Мерримену удалось приблизиться к Уиллу, когда они выходили из магазина, чтобы разойтись по домам жителей деревни и предупредить их. Он мягко сказал на Старом наречии:
– Приведи Странника в поместье, если удастся. Быстро. Или он помешает тебе выбраться из дома. Однако у тебя могут возникнуть проблемы из-за гордыни твоего отца.
К тому времени, когда Стэнтоны вернулись домой после рискованной прогулки по деревне, Уилл почти забыл слова Мерримена об отце. Он был слишком занят мыслями о том, как доставить Странника в поместье. Предостережение Мерримена мальчик вспомнил только тогда, когда услышал слова мистера Стэнтона из кухни, куда тот понес сделанные покупки.
– …Хорошо, что старуха хочет пригласить всех в поместье. Там много места и достаточно топлива, а старые стены такие толстые, что не пропускают холод. Это очень хорошее предложение для людей из маленьких коттеджей – бедная мисс Белл не протянет долго одна… Но мы, разумеется, останемся здесь. Мы можем сами позаботиться о себе. И не будем обременять мисс Грейторн.
– Но, папа, – порывисто возразил Уилл, – не кажется ли тебе, что нам лучше пойти?
– Я так не думаю, – ответил отец с ленивой уверенностью, которую, как знал Уилл, разрушить было труднее, чем любую страстную убежденность.
– Но мистер Лайон сказал, что к вечеру опасность возрастет, потому что буря усилится.
– Я думаю, что в состоянии иметь свое собственное суждение о погоде, Уилл, без помощи дворецкого мисс Грейторн, – благожелательно, но твердо проговорил мистер Стэнтон.
– Класс! – воскликнул Макс с шутливой резкостью. – Ты, оказывается, ужасный старый сноб, посмотрите-ка на него.
– Перестань, я имел в виду совсем другое. – Отец бросил в него мокрую перчатку. – Это никакой не снобизм, а скорее наоборот. Просто я не вижу повода для всех нас спешить в путь, чтобы принять милость леди поместья. Нам будет хорошо и здесь.
– Вполне хорошо, – оживленно поддержала мужа миссис Стэнтон. – А теперь все вон из кухни. Я хочу испечь хлеб.
«Единственной надеждой, – подумал Уилл, – остается Странник».
Он выскользнул из кухни и поднялся наверх, в крошечную комнату для гостей, где жил теперь Странник.
– Мне нужно поговорить с тобой.
Старик повернулся к нему.
– Ладно, – согласился он. Он выглядел таким несчастным, что Уилл почувствовал к нему жалость.
– Тебе лучше? – спросил мальчик. – Я имею в виду, ты до сих пор болен или просто чувствуешь слабость?
– Я не болен, – вяло ответил Странник, – по крайней мере не больше, чем обычно.
– Ты можешь идти?
– Ты что, хочешь вышвырнуть меня на снег?
– Нет конечно, – сказал Уилл. – Мама никогда не позволит тебе уйти в такую погоду, да и я не позволю, хотя от меня зависит не так уж много. Я самый младший в семье, ты знаешь об этом.
– Ты Носитель Света, – проговорил Странник, глядя на него с неприязнью.
– Да, но это другое.
– А вот и нет, совсем не другое. Не надо мне рассказывать сказки о том, что ты просто младшенький ребеночек в семье. Я-то лучше знаю.
Уилл сказал:
– Ты был хранителем одного из Великих Знаков. Я не понимаю, почему ты ненавидишь Носителей Света?
– Я делал то, что меня заставляли делать, – ответил старик, – это все вы, взяли меня, вытащили меня… – Его лоб сморщился, как будто он старался вспомнить что-то из далекого прошлого; затем взгляд снова стал отсутствующим. – Меня заставили это сделать.
– Ладно, послушай, я не хочу принуждать тебя ни к чему, но нам всем необходимо сделать кое-что.
