из дома мастера Хобарта в замок и выделили ему отдельную комнату. Элике нажаловалась на него отцу, высказав предположение, что занятый исключительно собственными проделками Кирон и ногу-то сломал специально, чтобы не делать рисунков и набросков, без которых потом не обойтись мастеру Хобарту. А посему не следует давать подмастерью поблажки; лучше, притащив его в замок, заставить хорошенько потрудиться. Заодно будет ему урок, что от важных дел не улизнуть, сломав ногу.
Сеньор Фитзалан удивленно посмотрел на дочь. Он был умным человеком. Достаточно умным, чтобы понимать, что существуют вещи, которых лучше не знать. А кроме того, мальчишка оказался весьма полезен. Как только Элике получила возможность срывать на нем настроение, она стала заметно мягче. И на время заживления ноги Кирону предоставили место в замке. Так что Себастьян пребывал в затруднительном положении: простолюдин Кирон являлся важной персоной. Во всяком случае на данный период.
- Скажи, брат мой, при каких обстоятельствах ты сломал конечность? Вопрос был чисто риторический: вся округа знала эту историю.
- Я всего-навсего запускал змея, брат Себастьян, - осторожно ответил Кирон.
- Змея? Ты запускал змея? Похоже, меня ввели в заблуждение. Я слышал, что ты летал на змее.
На мгновение Кирон задумался. Брат Себастьян откинул капюшон. Голова его была гладко выбрита, открытое лицо казалось совершенно наивным.
- Это правда, брат Себастьян, - согласился Кирон, - я летал на змее.
- Змей, очевидно, был очень велик.
- Да, брат Себастьян. Это был очень большой змей. Я сделал его.
- А кто помогал тебе в его строительстве, Кирон?
Кирон тщательно обдумывал ответ. Если признать, что Эйлвин достал рыбацкий парус, что они вместе вырезали ивовые прутья, а кузнеца Шолто уговорили выковать крепления на раму, то дело станет весьма напоминать заговор.
- Никто, брат Себастьян. Правда, я уговорил ученика мельника подержать веревку, так ведь этот тупица ни на что не годен, как только молоть зерно. Мне он, однако, помог, несмотря на свою глупость. Откуда же я мог знать, что он устроит панику, когда я поднимусь в воздух.
Монах задумчиво потер подбородок.
- А ведь это и впрямь было зрелище.
- В самом деле, брат Себастьян! - не сдержал восторга Кирон. - Дул сильный ветер с моря, я оторвался от земли, ноги мои заплясали в воздухе, ища опоры, которой не было. Я испытал редкое чувство. Я ведь успел подняться на высоту десяти человеческих ростов, прежде чем петля соскользнула с крюка.
- Тебе повезло, Кирон, что море смягчило твое падение.
- Я специально экспериментировал на берегу.
- Экспериментировал? - Брат Себастьян удивленно поднял брови. «Эксперимент» было опасное слово. От него попахивало костром.
- В том смысле, что я хотел посмотреть, как лучше можно управлять змеем, - поспешно поправился Кирон. - И только.
Брат Себастьян не спеша гладил подбородок. И наконец сказал:
- Змей был сделан из паруса и ивовых прутьев.
- Да, брат Себастьян.
- А рама, как ты ее назвал, имела металлические крепления, изготовить которые мог только кузнец.
- Да, брат Себастьян.
- Это был очень хитрый змей, Кирон.
- Да, брат Себастьян. Хитрый змей.
- И ты придумал его сам?
- Сам.
- А Шолто знал о твоем плане?
- Нет, брат Себастьян.
- А этот мальчик, Эйлвин, только помог тебе держать веревки?
- Да, брат Себастьян.
- Мне рассказали, что ты научил его пользоваться воротом, что позволило управлять змеем без особых усилий.
- Вы очень хорошо информированы.
- И тебе захотелось полетать? Это был по-настоящему опасный вопрос. Кирон прекрасно понял всю его подоплеку.
- Небосвод в самом деле прекрасен, - осторожно ответил он. - Я восхищаюсь им как художник. Особенно едва уловимыми переменами, которые в нем происходят... К еще большей славе Лудда.
Брат Себастьян перекрестился.
- К еще большей славе Лудда, - автоматически повторил он. Выдержав почтительную паузу, брат добавил: - Так ты все-таки хотел полететь?
Нога ныла нестерпимо, пот выступил на лбу, и Кирон не мог поручиться, что выдержит настойчивость проклятого монаха.
- Я восхищаюсь свободным полетом птицы, но не мечтаю отрастить перья. Я человек, брат Себастьян, и принимаю все свободы и ограничения человека.
- Но, Кирон, брат мой, скажи, хотел ли ты полетать?
- Брат Себастьян, я не хочу быть птицей. Монах тяжело вздохнул. Выглядел он неважно.
- Ты настойчиво избегаешь прямых ответов.
- Простите меня. Я полагал, что мои ответы правдивы и точны. Но проклятая нога так болит, что я, очевидно, плохо соображаю.
- Может быть, и так. Я доложу Святому Ордену о нашей беседе, Кирон. Пусть более компетентные люди вынесут свое решение.
- Хорошо, брат Себастьян, - пробормотал Кирон, не видя на самом деле в этом ничего хорошего. - Наверное, моя детская шалость оказалась несвоевременной.
- Змеи и вправду игрушки для детей, Кирон. Ты об этом не забывай. А ты почти мужчина.
- Я запомню.
- Я уйду молиться за тебя. У тебя большое будущее. Мастер Хобарт говорил мне, что ты талантлив. Не навреди себе, Кирон. Хороших художников не так много. А зло постоянно подстерегает нас.
- Я запомню ваши слова, брат Себастьян, и буду размышлять над их мудростью.
- Да пребудет с тобой Лудд, брат мой.
- И с вами тоже.
- Что ж, тогда прощай.
Не успела за ним закрыться дверь, как в комнату влетела Элике.
- Как ты поговорил с братом Себастьяном?
- Он дурак.
- Любимый мой, это всем известно. Но остался ли он доволен?
- Не знаю.
- Как не знаешь? Ты должен был почувствовать!
- Видимо, я тоже дурак, - раздраженно ответил Кирон. - Кроме того, невыносимо крутит ногу... - Он улыбнулся и добавил: - К тому же сегодня прекрасный день, и мне очень хочется погулять с тобой по лесу.
- Может, хоть это научит тебя не гулять по воздуху, когда у нас так мало времени. - Элике поежилась. - Ты мог разбиться насмерть. Пообещай, что будешь впредь осторожнее!
Кирон взглянул на свою ногу.
- Сейчас мне только и остается, что быть осторожным.
- Не только сейчас, как ты прекрасно понимаешь, но и впредь.
- Я буду осторожным до тех пор, пока тебя не уложат в постель Тальбота, - искренне пообещал
