Он поднял меч, пронзивший Элике.
- Пусть Лудд сжалится над тобой. От меня пощады не жди.
Он вонзал меч - раз, другой, третий...
С каждым ударом темнокожий издавал страшные хрипы. Потом испустил глубокий вздох и затих.
Кирон торжествовал: счет открыт. Потом, едва соображая, где он и что делает, Кирон выбрался из замка.
К его великому изумлению, стоял яркий солнечный день. В замке лежали замученные Элике и ее родители, на улицах Аранделя валялись трупы и тлели остатки строений... Кирон недоверчиво поднял голову и уставился в синее небо, заслонившись рукой от солнца. Оно ошиблось. В такой день не может быть приветливого света.
Он попытался сообразить, что же сейчас делать. Надо найти Жерарда и Кристен, найти хоть кого- нибудь живого. И узнать, что все-таки произошло.
Не выпуская меча, Кирон устало побрел в сторону предместья. Там, среди холмов, наверняка остались живые.
Ужасно хотелось пить. Горло пересохло, губы покрылись коркой. Не пройдя и пятидесяти шагов от замка, он издал отчаянный крик и повалился на землю.
Темнота опустилась на него среди солнечного дня. Он был рад ей. Темнота пришла как друг.
Кирону должно было исполниться восемнадцать, скоро совершеннолетие. Но за один этот день он повзрослел на несколько лет. Он повидал слишком много. Больше, чем может увидеть взрослый человек и сохранить при этом рассудок.
Тьма навалилась на него и защитила от безумия.
2
Шолто лил воду на его губы. Петрина держала голову. Кто-то пытался вытащить из руки меч, но пальцы не разжимались.
- Ну, мальчик, успокойся, - приговаривал Шолто. - Ты в безопасности. Я тащил тебя на спине, и при каждом шаге этот меч тыкал меня в ногу. Сейчас ты можешь его отпустить. Ты среди друзей.
Кирон сел, протер глаза, облизнул губы и попытался сообразить, где он и что происходит. Петрина поцеловала его, и он выпустил меч. Пальцы нестерпимо болели.
Кирон огляделся. Солнце по-прежнему стояло высоко. Вокруг, на лесной поляне, было много людей, знакомых и незнакомых. Родителей он не увидел.
- Мои отец и мать?
Это были его первые слова. Голоса он не услышал, с губ сорвался сипящий хрип, словно каркал древний старик. В легких еще остался дым, и Кирон тут же зашелся кашлем.
- Крепись, парень, - сказал Шолто. - Надо уметь переносить несчастья.
- Они мертвы?
- Да, мертвы... Твой отец успел рассчитаться. Рядом с ним мы нашли троих, которые убедились в его силе.
- А мать?
- Прости меня, сынок, - мягко произнес Шолто. - Есть вещи, для которых я не могу найти слов. Я простой человек. Прости меня. Моя жена тоже мертва, и разум мой помрачен... Твоя мать была незаурядной женщиной. Давай не будем больше об этом.
Кирон осмысливал сказанное. «Шолто прав, - тупо подумал он. - Лучше не расспрашивать».
- Поблагодари Лудда, что сам остался жив, - сказала Петрина.
- Элике Фитзалан убита, - промолвил Кирон.
- Меч, который ты держишь, я вытащил из ее живота.
Петрина поцеловала его еще раз.
- Да пребудет с ней Лудд. Она была прекрасна. Мне нечего делить с духом мисс Фитзалан.
- И кто же, - Кирон поднял голос, - кто уничтожил нас? Кто устроил ночную резню и бесчинство?
Странное лицо возникло перед ним.
- Господин, эти люди - разбойники, подонки и негодяи. Они пришли из Северной Африки. Опустошив берега Средиземноморья, они принялись за Европу.
Кирон вгляделся в худого человека с дикими глазами. Незнакомец был одет в лохмотья, сквозь которые виднелись кровавые раны.
- Откуда ты знаешь?
- Я приплыл с ними.
Кирон непроизвольно схватился за меч.
- Приплыл с ними? - Он вскочил на ноги. - Значит...
- Спокойно, мальчик, - остановил его Шолто.
- Не хотелось бы разбивать тебе голову. Этот незнакомец пришел как друг.
- Я приплыл не по доброй воле. Меня взяли в рабство.
- У них есть рабы? - изумился Кирон.
- И мужчины, и женщины, - мрачно подтвердил моряк. - Если раб силен и здоров, его кормят, а когда он заболевает или не может больше приносить пользу, его выкидывают за борт.
- Они не люди!
На лице незнакомца заиграла ледяная улыбка.
- Может, они и не люди, но они смертны! В прошедшем году у меня было мало радостей, но одну я запомню на всю жизнь. Двоим из них я намотал на шею цепи, которыми сковали мои руки и ноги. Я с удовольствием сорвал для этого собственную кожу.
Он вытянул вперед руки; запястья превратились в кровавое месиво. Кирон отвернулся.
- Я сам сбил с него цепи, - сказал Шолто. Придя в себя, Кирон повернулся к незнакомцу:
- Простите меня, сэр.
- Вы ничем меня не обидели. Пусть меч, которым вы завладели, еще не раз побывает в телах тех, кто его принес сюда.
- Да поможет нам Лудд! - сказал Шолто.
Кирон огляделся. На поляне находилось около сотни человек - мужчин, детей и женщин, некоторые нервно расхаживали с оружием в руках, не в силах успокоиться.
- Это все, кто выжил? - спросил Кирон.
- Нет, мальчик. Выжило гораздо больше. Кстати, наш отряд растет! Кузнец показал на только что подошедших пятерых мужчин. - Уцелели почти все, кто проживал в предместье. Мы разослали гонцов, они созывают людей в Мизери.
Наконец Кирон понял, где он находится. Мизери, полоса леса в пяти километрах от Аранделя. В детстве они часто забирались сюда с Петриной, поражаясь огромным буковым деревьям. Когда-то очень давно они лежали здесь под буком, и Петрина рассказала ему о предсказании астролога Маркуса, а он признался ей в желании летать.
Все это осталось в далеком мире детства, в давно умершем мире.
- Зачем вы собираете людей?
- Когда у нас будет достаточно сил, мы сможем пойти на Литтл Хэмптон, где обосновались эти подонки, и там они получат по заслугам.
Оставив Шолто и Петрину, Кирон отправился на поиски человека с кровавыми запястьями.
- Сколько у них кораблей?
- Было десять, сейчас, может быть, двенадцать. Придут еще.
- А сколько человек? Моряк пожал плечами.
- Может быть, восемьсот. Может быть, тысяча. Они приплывают. Это народ, процветающий на горе других. Все пожрав, как саранча, они снимаются и ищут другое место.
- Ты сказал, что это народ. Как они могут быть народом? Я видел трупы: это люди разных рас,
