лидера.
- Теоретически, я бы поставил свои деньги на андроидов и систему.
- А практически?
- Практически, - осторожно сказал Маркхэм, - я думаю, что вы можете найти лидера. Пол посмотрел ему в глаза:
- Я полагаю, что мы его уже нашли.
- Кого?
- Вас.
Наступило тягостное молчание. Шона рассматривала свой бокал, не поднимая глаз на Маркхэма.
- Я считаю, что вы сумасшедшие, - наконец сказал он, - если решили, что я соглашусь и что моя кандидатура - лучшая из всех. А если я не захочу, тогда что - спаси, Господи, человечество? Я еще даже не определился в этом мире. У меня не такой образ мыслей, как у вас. Я принадлежу другому веку. Я...
- Именно поэтому вы и подходите, - вмешался Пол. - Вы из того века, когда люди полностью полагались на самих себя.
- И каких дел натворили, - горько сказал Марк-хэм.
- Не в этом суть. Ваша ценность в символе, архетипе. Вы Спасенный: человек, который верит в так называемую примитивную семейную жизнь, в созидательный труд и в человеческую ответственность.
- Вздор! - со злостью сказал Маркхэм. - Я верю в счастье. Все то, о чем вы сказали, и делало меня счастливым. Если я могу быть счастливым при существующих ныне условиях, то я постараюсь им быть. Я не влезал специально в эту ловушку в морозильной камере, чтобы организовать вашу ничтожную революцию.
- Предположим, вы не сможете быть счастливым?
- Вот тогда и подумаю.
Пол Мэллорис, кажется, был доволен.
- Это все, что мы хотели узнать. Подождите. Попробуйте все, что вам будет предложено этим миром, Джон. Я думаю, хорошего вы найдете мало. Вот тогда мы сможем вас использовать. А за это время вы нам вреда причинить не сможете, потому что «Забытъин» полностью сотрет наш разговор в вашей памяти. Мы воспользовались им только чтобы проверить, как вы будете реагировать. Лично я думаю... - Он остановился.
Маркхэм поднес руку к голове и, казалось, старался поддержать ее. Он напряженно посмотрел на Пола Мэллориса:
- В комнате темнеет.
- Не волнуйтесь, «Забытьин» начал действовать немного раньше. Вы отключитесь примерно на пятнадцать секунд.
Маркхэм слабо улыбнулся.
- Прелестная интерлюдия, - пробормотал он; потом его голова откинулась, и он обмяк.
Он пришел в себя и увидел, что Шона Ванделлей подносит чашку с темной жидкостью к его губам. Черный кофе. Он отпил немного, проглотил и сел.
- Дорогой, - радостно сказала Шона. - Мы свиньи, ну и свиньи! Вы, должно быть, ужасно устали, потому что просто закрыли глаза и заснули. Чуть на нас не легли. А может, вы сочли нас скучными, ужасно скучными?
- Вот черт, - сказал Маркхэм. - Мне очень стыдно. Никогда раньше со мной такого не случалось. Может быть... мне что-то странное снилось почему-то яйца... кажется.
- Интересно, - сказал Пол. - Мне кажется, Фрейд был очень популярен в ваше время. Старик был фантастичен как аналитик, но он был просто золотой жилой буквальных сопоставлений, типичный невротик девятнадцатого века с ложной программой. Кто знает - он мог бы стать легким лирическим поэтом с правильным стимулом. В ближайшие дни послушайте «Сонет для шизо». У меня также есть записи...
- Если вы не возражаете, - нетвердо начал Маркхэм, - я полагаю, мне надо идти домой. У меня был тяжелый день.
- Дорогой Джон, - замурлыкала Шона. - Мы беспредельно жестокие, да и совсем глупые. Конечно, ты устал. Это же первый день после санатория. Может быть, завтра... Возможно, вечером?
- Возможно, - сказал Маркхэм. Она проводила его до двери. Он вспомнил, что договаривался еще об одной встрече.
- Пока, приятель, - сказал Пол Мэллорис. - Освободите свою психику.
Маркхэм выдавил бледную улыбку и отправился в свою квартиру. Его не покидало чувство, будто он что-то должен вспомнить. Что-то очень важное, что пряталось в самой глубине его памяти. Может быть, завтра удастся вспомнить.
Ему необходимо было отдохнуть. Был уже седьмой час, а в десять тридцать (двадцать два тридцать! Сверим часы, джентльмены) предполагалась встреча с загадочной Вивиан Бертранд.
«Боже мой! Ну и денек! - подумал он. - Чертовский день!» Двадцать второе столетие, казалось, мстительно затягивает его.
Вернувшись, он обнаружил, что Марион-А сменила кофту и юбку на лыжный костюм бутылочно- зеленого цвета. Несмотря на строгие линии, костюм придал ей удивительно женственный вид.
- Я иду спать, - кротко сообщил он. - Если не проснусь через три часа, разбудите меня.
- Да, сэр.
- Я же просил называть меня Джоном.
- Прошу прощения, Джон.
Ему показалось, что в ее голосе прозвучала нотка обиды. Но это было глупо. Разве андроид может обидеться?
В спальне он быстро скинул одежду и бросил ее беспорядочной грудой. Постель была приятно теплой. Марион-А постелила ему термоодеяло.
ГЛАВА 7
Он находился в великолепном магазине игрушек. Стены там были из прозрачного пластика, а потолок - из черного бархата, усеянного остроконечными звездами. Он стоял перед большим прилавком, на котором раскинулся Лондон - картонный город, украшенный волшебными огоньками, блестками и разноцветными стеклянными лампочками.
За прилавком стоял Дед Мороз в красной шапке и с большим мешком. Лицо у него было какое-то вялое, помятое; голосом Проф. Хиггенса он сказал:
- Веселого Уничтожения, мой мальчик, и счастливого невроза!
- И вам того же, - вежливо ответил Маркхэм. Дед Мороз смахнул крокодилову слезу.
- По секрету, - сказал он. - Все мои северные олени никуда не годятся.
- Почему?
Дед Мороз затрясся от смеха:
- Боюсь, что все они прирожденные Беглецы, сынок.
Маркхэм почувствовал прилив вселенского милосердия.
- Мир Земле, - убежденно сказал он. - Доброй воли всем андроидам.
Дед Мороз развязал мешок:
- Возьми себе подарок, дружок, не глядя. Любой бесценный пакет за чисто номинальную стоимость.
- Сколько?
- Сущий пустяк. Приложи пальчик, заверь чек на свою душу.
Маркхэм достал большую чековую книжку с надписью: «Лондонская Республика - Персональный Кредит» и - прижав большой палец к пластиковой карточке, вручил ее Деду Морозу.
- Удовлетворение гарантируется, - громко заявил старик. - Или ваша душа будет вам возвращена.
