— Позвольте мне ответить так… Я ставлю на то, что он сейчас смотрит нашу пресс-конференцию. Поэтому я обращаюсь к
Райт, стоявший рядом, боком отодвинул Пайпера от микрофонов.
— Думаю, на сегодня достаточно. О месте и времени проведения следующей пресс-конференции будет объявлено дополнительно.
Журналисты повскакивали с мест и закричали в один голос. Слышнее всего было женщину-репортера газеты «Пост»:
— Пообещайте, что Пайпер-Крысолов снова придет!
Тринадцатиэтажный дом номер 941 на Парк-авеню был построен еще до войны. Два нижних этажа облицованы превосходным белым гранитом. Вестибюль изысканно отделан мрамором, на окнах шторы из английского ситца. Пайпер уже заходил сюда, когда шел по последним следам Дэвида Свишера от дверей дома до рокового места на Восемьдесят второй. Пайпер повторил путь Дэвида в тот же ранний утренний час и опустился на колени перед белесым пятном от смытой крови — каким средством, интересно, пользуются ребята из санитарного отдела? Пайпер постарался представить последнее, что мог видеть Дэвид, прежде чем его мозг отключился. Часть крапчатого тротуара? Черную железную решетку на окне? Грязный диск припаркованной рядом машины? Или стройный молодой дубок, пробившийся сквозь сухую землю?
Хочется верить, что все-таки деревце.
Как и следовало ожидать, Хелен Свишер, в конце концов, взбесила Пайпера. То ее телефон отключен, то времени совсем нет, то командировка в другой город. И так две недели!
— Она ведь жена убитого, а не подозреваемый, черт возьми! Что за игры?! — выпалил он как-то Нэнси. — Хоть ты с ней поговори. Где твоя хваленая инициативность?
Как раз когда Сью Санчес распекала Пайпера за выступление в духе Александра Хейга,[15] позвонила Хелен Свишер. И для чего? Попросила не опаздывать! Она ведь вся такая занятая! Пайпер окончательно вышел из себя, когда Хелен открыла им дверь и одарила пренебрежительным взглядом, словно они пришли чистить ковры.
— Даже не знаю, что вам сказать. Я уже все рассказала полицейским. — Хелен провела Пайпера и Нэнси через арку в невероятных размеров гостиную с видом на Парк-авеню. Пайпер опешил от роскоши — некоторые столько за всю жизнь не зарабатывают, сколько вложено в одну комнату. Антикварная мебель, люстры, ковры — каждая вещь стоит как приличное авто.
— А у вас уютно, — заметил Пайпер, приподняв брови.
— Спасибо, — холодно ответила Хелен. — Дэвид любил читать здесь газеты по воскресеньям. Недавно я выставила квартиру на продажу.
Они присели за столик. Хелен тут же начала крутить ремешок часов на запястье, словно напоминая, что торопится. Дэвиду одного взгляда было достаточно, чтобы составить ее минипортрет. Красивая, как породистая лошадка, прическа и дизайнерская одежда подчеркивали эффектную внешность. Дэвид Свишер был евреем, она — нет. Возможно, «белая кость», американка англосаксонского происхождения из богатой семьи. Банкир и юрист. Скорее всего их свели дела, а не общий круг общения. Хелен нельзя было назвать холодной, скорее заледенелой. Отсутствие внешних проявлений горя не означало, что она не любила мужа, — просто кровь в ее жилах бежала медленно. Пайпер подумал, что, если бы ему пришлось ухаживать за кем-то против собственной воли, за кем-то ненавистным, он выбрал бы эту женщину.
При разговоре Хелен смотрела только на него. Нэнси будто не существовало. Подчиненные — младшие юристы, например, в респектабельной брокерской фирме Хелен — были для нее пешками. Только когда Нэнси открыла блокнот, Хелен заметила ее, окинув недовольным взглядом.
Пайпер решил, что устанавливать эмоциональный контакт, выражать соболезнования не стоит. Он ничего не продавал, она ничего не покупала.
— Вы знакомы с каким-нибудь латиноамериканцем, который ездит на синей машине?
— Боже мой! — воскликнула Хелен. — Круг подозреваемых так узок?!
Пайпер проигнорировал ее сарказм.
— Знакомы? — повторил он.
— Единственный латиноамериканец, которого я знаю, — Рикардо. Он раньше выгуливал нашу собаку. Но я понятия не имею, есть ли у него машина.
— А почему теперь не выгуливает?
— Я отдала собаку Дэвида. Сегодня утром песик страшно понравился одному из работников больницы «Ленокс-хилл»…
— Вы знаете телефон Рикардо? — спросила Нэнси.
— Конечно! — Хелен раздраженно сморщила носик.
— Если собаку выгуливал Рикардо, почему Дэвид пошел вместо него в то утро, когда произошло убийство? — поинтересовался Пайпер.
— Рикардо занимался собакой только днем, пока мы были на работе. В остальное время Дэвид сам гулял с Блуми.
— Всегда в один и тот же час по утрам?
— Да. Примерно в пять.
— Кто знал его маршрут?
— Ночной портье, наверное.
— У вашего мужа были враги? Кто-нибудь желал его смерти?
— Конечно же, нет! У любого банкира есть неприятели, конкуренты, соперники. Это нормально. Но Дэвид занимался только стандартными сделками, в большинстве своем выгодными обеим сторонам. Он был мягким человеком, — сказала Хелен так, словно мягкость — смертный грех.
— Вы получили по электронной почте список с именами остальных жертв?
— Да, я его просмотрела.
— И что?
— Естественно, ни я, ни Дэвид никого из них не знали.
Она недовольно поморщилась.
Ах вот оно что! Теперь понятно, почему Хелен избегала встречи. Помимо неприятностей, связанных с потерей уважаемого супруга, не хватало еще, чтобы ее имя ассоциировалось с «Судным днем»! Конечно, это реклама, но уж слишком высоки издержки. Большинство жертв из низших слоев общества. Убийство Дэвида плохо отразилось на ее имидже и карьере. Партнеры — представители элиты, как и сама Хелен, — обсуждали ее, пока мочились в писсуары или играли в гольф. Она даже злилась на Дэвида за то, что его убили.
— Лас-Вегас, — неожиданно произнес Пайпер.
— Лас-Вегас, — с подозрением повторила Хелен.
— Дэвид знал кого-нибудь из Лас-Вегаса?
— Он задался этим же вопросом, когда увидел открытку вечером накануне убийства, и никого не смог вспомнить. Я тоже.
— Мы просили, чтобы в банке составили список клиентов Дэвида, но так и не получили ответа, — сказала Нэнси.
— С кем вы общались? — спросила Хелен, обращаясь к Пайперу.
— С начальником юридического отдела.
— Я очень хорошо знаю Стива Гартнера. Если хотите, я ему позвоню.
— Будьте так любезны!
Мобильник Пайпера заиграл свою неуместно веселую мелодию. Не извинившись, Пайпер ответил, быстро поднялся с дивана и отошел в дальний угол гостиной, чтобы никто его не слышал. Женщины остались сидеть в неловком молчании.
Нэнси старательно изучала записи в блокноте, стараясь выглядеть по-деловому, но понимала, что казалась жалким бородавочником рядом с львицей. Хелен не отрываясь следила за стрелками на часах, словно это могло заставить федералов исчезнуть.
Пайпер, закончив разговор, вернулся к дивану.
