Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2

– Она была самой прекрасной женщиной из всех, которых я знал.

– Да. – Джорджия опустила голову. – Я видела фотографию, когда обыскивала бумажник Лизандера. Я чуть с ума не сошла от ревности, пока не прочитала, кто она.

«Какие же у него великолепные волосы, – думала она взволнованно, – с прядями седины и черные, как брюки от визитки, и какой великолепный орлиный нос, и еще более великолепные глаза, какой взгляд, твердый и немигающий». Лизандер напоминал его только длинными, пушистыми, изогнутыми ресницами, и Джорджия чувствовала, Дэвид с удовольствием их выпрямил бы, если бы только мог.

– И она была такой же неразборчивой.

– Что? – Джорджия вздрогнула, с трудом отрываясь от своих грез.

– А вот молотый перец, – к ним подошла жена хозяина, размахивая огромной деревянной перечницей.

Неистово желая понять, что она не ослышалась, Джорджия еле дождалась, пока они опять останутся одни.

– Непазбоочивой? – повторила она, не веря.

—Она спала с моим старшим братом Алистером, даже когда уже была помолвлена со мной. Он тренировал скаковых лошадей. И продал Лизандеру этого безнадежного Артура за такую несусветную цену. Впрочем, Алистер был ей верен, она же всегда имела еще нескольких на стороне – молодых преподавателей, старших воспитанников.

– Пиппа? – переспросила Джорджия взволнованно.

– Она была ненасытной, – произнес он жестко. – Когда я возглавлял школу в Йоркшире, перед тем как перейти во Флитли, она на месяц бросила меня ради местного ветеринара. Учителя преподнесли ей прощальный подарок – довольно дорогой холодильник. Шестой класс в полном составе прислал ей телеграмму, где говорилось: «ЧЕМ ЖЕ МЫ ВАМ НЕ ПОНРАВИЛИСЬ?»

Он полностью владел собой, и только руки, вцепившиеся клещами в колени, выдавали его волнение.

– О, мой Бог, – в ужасе сказала Джорджия. – Так откровенно. Как же вы выдержали?

– На гордости, сжатых губах, стиснутых зубах – стереотипный набор. Мужчины не умеют расслабляться, а женщины умеют. В этом их сила.

Джорджия тряхнула головой:

– Я могу здорово расслабиться. С помощью наркотиков. Но мне что-то не верится в вашу историю. Она казалась такой милой и невинной. Почему же вы ее не бросили?

– Вам не понравилось? – спросил метрдотель, увидев нетронутые блюда. Вообще-то он мечтал когда- нибудь-приготовить пирог из несъеденной рыбы и назвать его «Обломки любви». У гостиничного кота Никсона сегодня будет запоминающийся день.

—По тем же причинам, по которым вы не оставляете Гая, – сказал Дэвид. – Наверное, я любил ее.

– Да потом у вас же были Лизандер и другие дети.

– Господи, да я ревновал ее к Лизандеру.

Вот оно! Джорджия почувствовала потребность в хорошем ошейнике и решетке между ними.

– Пиппа боготворила его, – пробормотал Дэвид. – И давала ему все в то время, когда мне не доставалось ничего. Она покрывала его поцелуями восхищения. А я был слишком горд, чтобы просить у нее. Но это не помогало Лизандеру. Александр и Гектор били его, из-за того что тоже ревновали. Я отправил его в другую школу, потому что братья были способнее его, а я не хотел, чтобы это подчеркивалось, он же чувствовал себя таким несчастным, что при каждом удобном случае убегал из школы и приезжал по железной дороге, чтобы повидать Пиппу. Потом во время его второго семестра в школе ликвидировали лошадиные стойла. Он хотел бежать и купить лошадь. Стойла вернули, конечно, но он был так расстроен, что снова убежал. Поэтому я оставил его во Флитли. Я знаю, что я в его глазах подлец. Он ненавидит меня и абсолютно уверен в том, что я сделал его мать несчастной.

– Но ты же в этом не виноват, – негодующе произнесла Джорджия. – Во всяком случае, – солгала она, – Лизандер не ненавидит тебя, а просто боится. И ведь должен же кто-то сказать ему правду.

– Бога ради, нет, – Дэвид выглядел по-настоящему потрясенным. – Ему обязательно нужен этот нетускнеющий образ, за который можно цепляться.

– Но он же совершенно фальшивый. Лучше ему обратиться к девочкам его же возраста.

К тому времени Джорджия съела большую часть своего палтуса в отличие от Дэвида, порция которого была нетронутой. Увидев, что она закончила есть, он со стуком сложил нож с вилкой.

– Ничего, если я закурю?

Наблюдая за двумя пожилыми матронами, пускающими слюни над тележкой с пудингами, Джорджия вспомнила о женщинах, которые посматривали на Лизандера. Ее удивило, что она нашла его отца даже более привлекательным. Может быть, потому, что Лизандер был слишком мягким, слишком легким. Она бы никогда не смогла так обойтись с Дэвидом, как Пиппа. Они отказались от пудинга, и Джорджия с радостью отметила, что он приказал принести два «Арманьяка».

– А стоит ли? После такой дозы мы помчимся по заливным лугам без одежды.

«Ивсе мои дни – в экстазе, и все мои ночи – в мечтах. Когда же появятся серые глаза, когда прошелестит шаг», – пробормотал Дэвид. – Я грезил о тебе прошлой ночью.

Взволнованная, глупо польщенная, Джорджия чувствовала прилив храбрости и спросила, что же все- таки случилось с Пиппой.