— О Господи! — Почему Финн всегда вызывает у меня осознание собственной подлости и никчемности? — Что я за эгоистичная стерва. Я совсем о них забыла.
— Я о тебе не забывал. — Тут кто-то заговорил с ним. — Я должен идти. Постараюсь навестить тебя завтра.
Он повесил трубку. В этот момент вошел Рори и остановился в дверях.
— Ты с ума сошла? — сказал он негромко. — Стоишь на сквозняке, когда тебе следует лежать в постели. С кем ты говорила?
— С Коко. Я сказала ей, что вернулась домой.
— Она, между прочим, в Лондоне, — язвительно заметил он.
Подойдя ко мне, он положил мне руки на плечи и какое-то время смотрел на меня. Ярость в его глазах погасла.
— Послушай, — сказал он, — ты зациклилась на Финне, но он для тебя не выход из положения. Для него не существует ничего, кроме его работы. Он во всем руководствуется здравым смыслом. — Лицо Рори на мгновение смягчилось. — А в тебе его ни на волос. А теперь иди ложись, я тебе принесу что-нибудь поесть.
Я легла и стала думать о Финне, но в голове у меня, как неотвязчивый мотив, звучала одна и та же мысль: если бы он любил меня, он бы не отпустил меня домой. Рори вовсе меня не любит, он любит Марину, но все же он настоял, чтобы я вернулась домой. В голове у меня все перемешалось. Я не могла разобраться в своих чувствах. Мне хотелось домой, к маме.
На следующее утро зазвонил телефон.
— Это твой приятель-доктор, — сказал Рори, кладя трубку. — Он заедет навестить тебя через полчаса. — Он вернулся к мольберту и начал шумно рыться в поисках тюбика с охрой. Потом он эти поиски бросил, налил себе виски и взялся за кисть.
Мне смертельно хотелось встать и привести себя в порядок перед приходом Финна. Украдкой я спустила ноги с кровати.
— Ты куда? — не оборачиваясь спросил Рори.
— В туалет.
— Опять? Ты только что была.
— У меня что-то вроде расстройства желудка, — сказала я, пробираясь потихоньку к двери.
— В таком случае едва ли есть необходимость брать с собой косметичку, — сказал Рори.
— Ах, это, — я покраснела и положила сумку на столик.
В ванной никакой косметики не было. Я умылась, припудрила заблестевший нос тальком Рори и расчесала волосы щеткой Вальтера Скотта. Затем я снова легла. Рори работал с ожесточением. Очень осторожно я дотянулась до сумки и с такой же осторожностью открыла ее. Разумеется, флакончик духов оказался на самом дне. Я выгребла его оттуда, открыла и только что собралась надушить себе кисти рук, как Рори обернулся, и сумка со всем ее содержимым, включая открытый флакон, с грохотом рухнула на пол.
Рори не нашел в этом ничего смешного. Скандал был в разгаре, когда раздался звонок. Рори пошел открывать. Я запихнула сумку с ее содержимым под кровать. В комнате несло духами как в борделе.
Финн вошел с каменным лицом, но, увидев меня, улыбнулся. Рори стоял спиной к камину, не сводя с нас глаз.
— Не беспокойтесь, Рори, я не задержусь, — сказал Финн, взяв меня за руку.
— Я останусь здесь, если вы не возражаете, — сказал Рори.
— Возражаю, — огрызнулась я. — Когда вы тут оба, я чувствую себя подопытным кроликом.
— Я могу отвернуться, если хочешь, но вы рукам воли не давайте, доктор. — Рори повернулся к окну, насвистывая Моцарта.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Финн. — Аппетит есть?
— Волчий, — сказал Рори.
— Ничего подобного. — Я схватила Финна за руку.
— Тебе незачем щупать пульс доктору, Эмили, — сказал Рори.
— Да замолчи ты.
Финн немного походил на солидную рабочую лошадь, под ногами которой, огрызаясь друг на друга, крутится пара дворняжек.
— Это несправедливо, — сказала я потом Рори. — Стоит только посмотреть на вас с Мариной.
— Речь не обо мне и не о Марине. — Глаза Рори раздраженно блеснули. В углу Вальтер Скотт, урча, грыз вешалку.
— Вальтер возмущен твоим поведением, — сказала я. — А уж он-то знает все про собак на сене.
Глава 28
Прошла неделя. Я выправила корректуру каталога выставки Рори. Он работал без отдыха, создавая какие-то буйные, мятущиеся, напряженные образы: безногие младенцы, ищущие пути в мир живых; искаженные родовыми муками лица женщин. Это были безобразные, чудовищные и в то же время неимоверно впечатляющие композиции. Мне впервые пришло в голову, что Рори не остался равнодушным к потере нашего ребенка.
Он был весь как минное поле: стоило сделать один неверный шаг, и он взрывался, и вспыхивающий пожар мог тлеть часами. После посещений Финна все было еще хуже.
С каждым разом Финн казался все более отчужденным. Я не могла с ним даже поговорить, потому что Рори не сводил с нас свирепого взгляда. Выходило ужасно неловко.
Однажды ночью я проснулась и увидела стоявшего около постели Рори. Огонь в камине догорал. За окнами, как гигантский питон, шевелилось море.
— В чем дело? — спросила я встревоженно.
— Я кончил последнюю картину.
Я села, протирая глаза.
— Вот и умница. Ты работал всю ночь?
Он кивнул. Под глазами у него легли огромные тени.
— Ты, наверно, ужасно устал?
— Есть немного. Я думаю, нам нужно это отпраздновать.
Он налил два бокала шампанского.
— Который час? — спросила я.
— Около половины шестого.
Я отпила глоток. Шампанское было ледяное и восхитительное на вкус.
— Нам бы следовало сидеть на скамейке среди роз, — сказала я, смеясь. — Ты в парадной сорочке, перепачканной моей помадой, а я в вечернем туалете с ниткой жемчуга на шее.
Он засмеялся и сел на постель. Внезапно я почувствовала себя как на угольях — как будто я была девственницей, и мы никогда вместе не спали.
Слегка наклонившись, он смахнул со лба прядь моих волос, и тут это случилось. Снова обрело силу былое волшебство, прежние чары завладели мной.
Рори, казалось, не замечал происшедшей со мной перемены.
— Тебе надо было бы поспать, — сказала я.
— Мне надо укладывать холсты. Бастер захватит их в Лондон на своем самолете. — Не глядя на меня, он добавил:
— Он меня подбросит в Эдинбург.
Паника овладела мной. Сегодня четверг. У Марины по четвергам урок пения. О Боже, он летит к ней.
— Зачем тебе в Эдинбург? — спросила я холодно.
— Увидеться с одним американцем по поводу выставки в Нью-Йорке. И двое журналистов хотят поговорить со мной о моей лондонской выставке.
