Он сел на кровать и закурил.
— Тебя дым не беспокоит или тебе все еще не по себе?
Я покачала головой, удивленная таким необычным вниманием.
— Как ты привыкаешь к своему новому… отцу? — Я слегка споткнулась на последнем слове.
Рори ухмыльнулся.
— Он мне нравится. Но вообще-то он подозрительная личность. Он уже пытался взять у меня денег взаймы. Что касается мужчин, у матери всегда был отвратительный вкус. Я рад, что он меня не воспитывал, а то сидеть бы мне сейчас в тюрьме для психов.
— А он действительно аристократического происхождения?
— Не думаю, признаки вырождения, правда, налицо, но насчет Петра Великого все это ерунда. Похоже, однако, что родословная у меня занятная. Тебя не шокирует, что муж у тебя незаконнорожденный?
— А тебя? — спросила я уклончиво.
— Ничуть. Я никогда не понимал, как я мог оказаться в родстве с Гектором. Его любимым художником был Питер Скотт. Осталось только утрясти один маленький вопрос с нашим поверенным. Имею ли я право на состояние Гектора?
— Тебя это беспокоит?
— Не особенно. Мне нравится идея жить впроголодь в какой-нибудь мансарде. — Он бросил на меня взгляд из-под опущенных ресниц. — А тебе?
— Я не пробовала, — сказала я осторожно. — Как отнеслась ко всему этому твоя мать?
— Так себе. Мне кажется, ситуация ее немного раздражает. Бастера и Алексея водой не разольешь. Рыбак рыбака видит издалека. Алексей, как все иностранцы, преисполнен благоговения к нравам и обычаям английской аристократии. Его цель в жизни, как и у Бастера, истребить как можно больше дичи. Он был так расстроен, узнав, что закончился сезон охоты на куропаток, что Бастер обещал взять его сегодня с собой пострелять голубей.
— А ты пойдешь?
— Почему бы и нет? Естественно, матери это не по вкусу. Она не только не обретает вновь бывшего любовника, но и теряет мужа. Алексей сейчас временно холостой, и они с Бастером могут чудесно поладить.
— Но он Бастеру в отцы годится.
— Быть может, так оно и есть.
Я расхохоталась. Рори взял меня за руку.
— Последнее время ты редко смеешься, Эм. Я думаю, нам надо поговорить.
Я выдернула свою руку.
— Так все говорят, — сказала я дрожащим голосом, — когда хотят сообщить что-нибудь неприятное.
— Я тебе порядком попортил кровь с тех пор, как мы поженились. Последние полгода тебе пришлось несладко.
Меня охватила паника.
— Пойди сюда, — сказал он просяще, — ну иди же ко мне. — Он протянул руки.
— Нет, — проговорила я с отчаянием. — Нет, нет, нет!
Я знала точно, что он намеревался мне сказать. Я так с ним несчастна, что, уж конечно, не захочу оставаться его женой, так что почему бы нам не разойтись полюбовно? Если бы он только ко мне прикоснулся, я бы разрыдалась.
— Значит, дело плохо?
Я кивнула, кусая губы.
— Финн Маклин заходил к тебе вчера, насколько мне известно, — сказал он без всякого выражения. — Ты его по-прежнему обожаешь? Ну говори же, я хочу знать правду.
Самообладание изменяло мне, глаза у меня наполнились слезами. В это время в дверь постучали.
— Убирайтесь, — рявкнул Рори.
Вошел Финн.
— Господи, — взорвался Рори. — Какого черта вы нас не оставите в покое? Чего вы сюда ворвались? Кто вас звал?
— Я пришел взглянуть на Эмили.
— Вы на нее и так нагляделись за последнее время.
— Она, между прочим, моя пациентка.
— С чего бы это, она вполне здорова!
— Это видно. — Финн, наклонившись, гладил Вальтера Скотта, громко стучавшего по полу хвостом.
— И не приставайте к моей собаке.
— Прошу тебя, Рори, — сказала я, — оставь нас на несколько минут.
— Ладно. — Рори направился к двери. — Но запомните, Финн, одно неосторожное движение, и я донесу на вас в комитет по врачебной этике, и вас лишат диплома. — Он хлопнул дверью так, что зазвенели стекла.
Финн поднял бровь.
— Что это за выходка?
— Он только что собрался со мной распроститься, а ты ему помешал. Ты слышал, что объявился его настоящий отец?
Финн кивнул.
— Так что им с Мариной теперь ничто не помешает.
— Ну не так-то все просто. Ведь есть еще Хэмиш. Я очень сомневаюсь, что он даст Марине развод.
— Странно, — сказала я с неловким чувством, — мы все почему-то забываем о Хэмише.
Финн дал мне несколько таблеток транквилизаторов.
— Я сегодня уезжаю в Глазго на конференцию. Я бы не поехал, но у меня там доклад. Ситуация сложилась не из легких. Марина на взводе, Рори тоже. Меня беспокоит и Хэмиш. Я советую тебе сегодня полежать. Я остановлюсь в отеле «Кингз». Звони мне в любое время, если понадобится. Вот мой телефон.
Он поцеловал меня в голову.
— Не горюй, малышка, все наладится.
Проглотив транквилизаторы, я решила пренебречь советом Финна и встать. Спустившись вниз, я обнаружила, что там только что закончился шумный пьяный ленч. На столе все еще валялись в беспорядке приборы, салфетки и сигарные окурки. Бастер суетился, организуя отстрел голубей. Зайдя в кухню, я открыла банку «Педигри» для Вальтера, а потом забрела в гостиную, где уютно устроился Алексей с рюмкой портвейна и брошюрой «Куропатки и уход за ними».
— А, моя прелестная невестка, — сказал он, вставая и целуя мне руку. «Господи, надеюсь пальцы у меня не пахнут собачьей едой», — подумала я.
— Садитесь, — сказал он, указывая мне на место, совсем крохотное, на софе рядом с собой, — и расскажите мне о себе.
Естественно, у меня мало что нашлось сказать, но Алексею в том состоянии опьянения, в каком он находился, это было неважно.
— Коко говорила мне, что вы недавно потеряли ребенка — мне очень жаль, — для вас это, наверное, был большой удар. Вы должны завести другого, как только поправитесь. У вас с Рори должны быть прекрасные дети.
На эту тему я предпочла не распространяться.
— У вас самого, наверно, много детей? — спросила я.
— Да, надо думать. О некоторых мне известно, но, вероятно, не обо всех. Но среди них нет таких талантливых, как Рори. Я видел сегодня утром его картины. Я горжусь своим сыном и тем, что он очень красивый мальчик.
