— Весной мне обещают выставку.
— Но это замечательно. Ты прославишься.
— Не сомневаюсь. — Прищурившись в зеркало, он смахнул со лба темную прядь. — Мне очень скверно.
— Тебе нужно что-нибудь съесть.
— Ты прелесть. Жаль, что у меня нет матери, которая бы так со мной возилась.
На самом деле ему было очень плохо. Всю ночь и почти весь следующий день, с высокой температурой, в бреду и обливаясь потом, он цеплялся за меня, бормоча что-то нечленораздельное. Он дрожал, как вытащенный из воды щенок. К. вечеру в воскресенье, однако, ему стало лучше. Взяв со столика фотографию Седрика, он вдруг выбросил ее в окно.
— Не очень-то дружелюбный жест, — сказала я, прислушиваясь к звону разбитого стекла.
— Когда он возвращается?
— Завтра. Седрик мне очень помогает. Он не дает мне сбиться с пути. До встречи с ним я была довольно легкомысленна.
— Это потому, Эмили, что ты из тех, кто предпочитает давать, а не брать, и не в твоей натуре обижать людей. Ты спала со всеми ними потому, что ты не могла сказать «нет», а не потому, что хотела сказать «да».
— Нет, не всегда. Вообще-то их было не так уж много, во всяком случае, до двузначных цифр не дошло.
— Если бы я позвонил и пригласил тебя куда-нибудь, — продолжал он, не обращая внимания на мои слова, — ты бы согласилась, даже если бы я тебе не нравился, только чтобы не огорчать меня. А в последний момент ты бы послала мне телеграмму или попросила подружку позвонить и сказать, что ты что- то съела и отравилась.
— Почему ты так думаешь? — спросила я обиженно.
— Я знаю. — Он привлек меня в свои объятия.
— Но ты нездоров, — возразила я.
— Не настолько уж, — сказал он.
— Мне нравится спать с тобой, — сказал он через пару часов. — Давай поженимся.
Я ошеломленно на него уставилась.
— Пошли Седрику сейчас же телеграмму, — продолжал он. — Я не хочу, чтобы он стал нам помехой.
— Ты сказал, что хочешь на мне жениться? — прошептала я. — Ты не можешь этого хотеть. А как же все эти девушки, которых у тебя столько? Ты мог бы жениться на ком угодно. Почему на мне?
— Я в этом отношении со сдвигом. Я должен хоть раз все испробовать.
— Но где мы будем жить? — спросила я в полном смятении.
— В Шотландии. У меня там дом. В Шотландии я куда лучше, Лондон на меня ужасно действует — и я скоро должен получить наследство, так что голодать мы не будем.
— Но… но… — пыталась выговорить я, задыхаясь. Я хотела, чтобы он обнял меня и сказал, что любит до безумия, но в этот момент зазвонил телефон.
Рори снял трубку.
— Алло, кто это? А, Седрик. — В глазах у него появился злорадный блеск. — Мы незнакомы. Моя фамилия Бэлнил, Рори Бэлнил. Как прошел митинг? Вот и прекрасно. Вы заслуживаете некоторую компенсацию, потому что я очень сожалею, но Эмили только что дала согласие стать моей женой, так что в ваших услугах — вернее, в отсутствии таковых — она больше не нуждается.
— О нет, — слабо запротестовала я. — Бедный Седрик!
На другом конце провода я слышала его негодующие возгласы.
— Так что боюсь, на этот раз вы свой депозит потеряли, — сказал Рори и положил трубку.
— До чего же он теперь разозлится, — предположила я с некоторым трепетом.
Глава 3
Разозлился не только Седрик. Энни Ричмонд была вне себя.
— Ты не можешь выйти за Рори! Он никому еще не был верен дольше пяти минут. Он ужасно избалованный и абсолютно безнравственный. Он еще мальчишкой жульничал, когда мы вместе играли.
Нина расхолаживала меня еще усерднее. Подлинное участие ко мне сочеталось в ней — когда она своими глазами увидела Рори — с неистовой завистью.
— Я понимаю, он безумно привлекателен, но ведь он сущий дьявол. Куда тебе до него! Седрик тебе гораздо больше подходил.
— Ты первая настраивала меня против Седрика и сама отправила меня к Энни Ричмонд.
— Я никогда не думала, что ты так далеко зайдешь. Где ты будешь жить?
— В Северной Шотландии, на острове. Это невероятно романтично звучит.
Нина вздохнула.
— В жизни на острове нет ничего романтичного. Что ты там будешь делать? С овцами общаться да с ума сходить от скуки, пока он целыми днями малюет свои картины? Тебе его никакими силами не удержать. Ты будешь ужасно несчастна, а потом вернешься и будешь меня тут слезами поливать. Молниеносный роман — это всего лишь способ пустить пыль в глаза.
Я не обращала на них внимания, чувствуя себя на седьмом небе. Я настолько обалдела от любви, что не знала, куда себя деть. Мне казалось, что я тону и при этом в спасении не нуждаюсь.
Помимо всего, меня очень привлекала сама идея замужества. Я не была создана для карьеры, и мысль оставить работу с девяти до пяти и посвятить всю свою жизнь Рори приводила меня в восторг. Я мечтала о том, как буду встречать его у дверей после целого дня напряженной работы в студии, держа за руки наших прелестных детей.
Три дня спустя мы с Рори поженились в бюро регистрации браков. Я зашла в галерею Тэйт посмотреть на Ренуара и на свадьбу надела платье от Лоры Эшли и черную шляпу с низкой тульей и слегка загнутыми полями. Даже Нина должна была признать, что выглядела я неплохо.
Когда мы пришли, Рори нас уже дожидался. Он курил, хмуро глядя на дорогу. Я впервые увидела его в костюме — светло-серый вельвет и черная рубашка.
— Ну разве он не самое красивое создание на свете! — в экстазе воскликнула я.
— Да, — сказала Нина. — У тебя еще есть время передумать.
Увидев нас, он улыбнулся, но потом его холодный взгляд остановился на моей шляпе. Сорвав ее с меня, он бросил шляпу на тротуар и столкнул ногой на проезжую часть, где ее переехал молочный фургон.
— Никогда не надевай шляпы, — сказал он сердито, взъерошивая мне волосы.
И, взяв меня за руку, повел меня в бюро регистрации.
Потом мы выпили шампанского и улетели в Париж проводить медовый месяц. Когда мы приехали в Париж и расположились в очень миленьком отеле, выходившем на Сену, с деревянными ставнями, плющом и розовой геранью, Рори заказал в номер еще шампанского.
Он был в странном, буйном настроении. Интересно, сколько он уже выпил до регистрации, подумала я. Хоть бы он уж сразу накинулся на меня. Мне стало вдруг ужасно одиноко.
Я приняла ванну. Ведь, кажется, все новобрачные так делают? Все мои вещи были новые — губка, тальк, зубная щетка. Даже имя у меня было новое — Эмили Бэлнил.
Лежа в ванне, я снова и снова повторяла его про себя. Воду я сделала не слишком горячую, чтобы кожа не покраснела.
Я натерла душистым лосьоном каждый сантиметр своего тела и надела новую ночную рубашку, фантастически дорогую, обольстительную и девственную. Войдя в спальню, я ожидала возгласа одобрения. Его не последовало. Рори, бледный как смерть, говорил по телефону.
