– Значит, договорились. Так что насчет коньяка-то? Угостите или как?
– Лида, налей ему. Ты чего пришел? – сбавляя тон, но с заметной подозрительностью спросил Горнин.
– Похоже, тебя спасать. И, кажется, что вовремя. Так это и есть наш монстр? – поинтересовался Мих Мих, глядя на Аллу. Он сел напротив нее и кивком поблагодарил секретаршу, поставившую перед ним бокал. – Интересно будет послушать.
– Ты не член комиссии, – быстро проговорил Горнин.
– Не судья, это точно. Я адвокат.
– Что?! Какой еще адвокат? Ты совсем уже?
– От общественности. Вы ж сейчас парня долбать будете, а он в этих делах ничего не понимает. Навешаете ему лапши на уши, снимай потом. Кстати, правилами это не возбраняется.
– Лапша?
– Адвокат!
– Про адвоката там ни слова нет.
– Что не запрещено, то разрешено. Кстати, я еще и свидетелей приглашу. Вот ее, например, – показал он на Марину. – Так что, когда едем?
– Михаил Михайлович прав, – покивал господин Мишаль. – На заседании комиссии в одна тысяча девятьсот восьмом году в Брюсселе, когда обсуждалась деятельность Эжени Лаваль, присутствовал защитник из числа местных магов.
– Никуда мы не поедем, – глухо проговорил Горнин, запустив нос в бокал, из которого в рот перелился солидный глоток. – Все скоро будут здесь. Подозреваю, что очень скоро.
За этим последовал недовольный взгляд в сторону Павла.
– Ну и хорошо. Паш, Мариночка, присаживайтесь. В ногах, как известно, правды нет. Ничего, что я тут слегка распоряжаюсь? – ехидненько поинтересовался Мих Мих.
Вместо ответа маг-директор сурово посмотрел на секретаршу, наблюдавшую эту сцену с неподдельным интересом.
– Я тебя что просил сделать, а?
– Ой! Бегу, Александр Петрович, бегу.
Она упорхнула бы прямо с бутылкой в руке, если бы Мих Мих не остановил ее и не перехватил сосуд с драгоценной жидкостью.
Но сразу вылететь из кабинета ей не удалось. В очередной раз ойкнув, она отступила перед стремительно входящим Перегудой.
– Что тут происходит?! – закричал он с порога, хотя порога как такового здесь не имелось. Так, оборот речи.
– Ты бы сначала поздоровался, Рома, – укорил его Мих Мих, с заметным удовольствием потягивающий коньячок. – Хоть не с нами, так вот с господином Мишалем.
Перегуда затравленно посмотрел на араба и поспешил изобразить нечто среднее между хищным оскалом и радостной улыбкой.
– Здравствуйте. Рад встрече. Очень рад. Извините, весь на нервах. Но в чем дело, почему вы тут, а не поехали в Зеленоград?
– Планы поменялись, Роман Георгиевич, – сказал Горнин. – Комиссия соберется здесь. Присаживайся.
– Вот как? А что вы сделали с моей дочерью? Что вы тут вообще творите?! А ну, немедленно снимите с нее свое воздействие.
– Тебе надо, ты и сними, – безмятежно ответил Мих Мих, подливая себе коньяку. – Кто еще будет? Марина? Паша? Я вам сейчас бокальчики подам, а то сидите как неродные.
Степанов встал и пошел к бару, а Перегуда, картинно развернувшись, уставился на дочь.
Павел хорошо видел, как от него к Алле потянулись серо-зеленые языки, лизнувшие ее по телу. Раз, другой. Потом третий. И еще раз.
– Что за шутки? – зло спросил Роман Георгиевич. – Расчаруйте ее немедленно!
– Разочарован? – ехидно поинтересовался Горнин, явно наслаждаясь процессом. – А ты вон его попроси, – кивнул он на Павла.
– Ну? – посмотрел Перегуда в том же направлении.
– Паша, а ты не спеши, – посоветовал Мих Мих. – Сейчас все соберутся, и вот тогда...
– Я требую! Вы не имеете права. И ты, – последовал гневный взгляд в сторону Павла, – в особенности. Я должен с ней поговорить.
– Я полагаю, – взял слово господин Мишаль, – что будет лучше, если мы все подождем членов комиссии. Мне кажется, нет смысла здесь собравшимся дважды выслушивать то, что можно послушать всего один раз. Пожалуйста, подождите еще немного.
– Как скажете, мсье Мишаль. Только должен обратить ваше внимание, что происходящее существенным образом попирает права моего ребенка и наносит мне непоправимый моральный вред.
– Комиссия это, несомненно, учтет. Присаживайтесь, прошу вас. Ведь вы позволите, Александр Петрович?
– Теперь вы здесь распоряжаетесь.
– Благодарю вас за любезность. Пожалуйста, – последовал приглашающий жест в сторону Перегуды. – Подождем.
Ждать пришлось недолго.
В кабинет только что не вбежал огромный негр в распахнутой рыжей дубленке и первым делом рванулся к Павлу, игнорируя остальных. Тот лишь в последний момент, когда двухметровый детина с квадратным подбородком и вылупленными глазами оказался в шаге от него, сообразил «отпустить» его, а когда боксерского вида мужик остановился и чуть расслабился, отпустил вожжи и оставшейся четверке. Все-таки нехорошо, когда члены высокой комиссии вбегают в таком вот расхристанном виде. Неприлично.
Негр обвел присутствующих все еще бешеным взглядом запарившейся после тяжелой скачки лошади.
– Господа, я рад вас приветствовать, – он поднял руки и потряс кистями, как генеральный секретарь на трибуне мавзолея. – Что за срочность, господин Горнин?
– Здравствуйте, мистер Монрой. Раздевайтесь, присаживайтесь. Вам помочь?
– Я сам. И жду ответа.
– Произошло досадное недоразумение. Я вам сейчас все объясню.
Ничего объяснить он, конечно же, не успел. Потому что когда дубленка успокоилась на стуле, в кабинете появился еще один персонаж, на этот раз совершенно азиатской внешности с абсолютно круглым лицом. В его узком разрезе глаз почти не видно было белков. Как выяснилось позже, наш брат, якут Николай Иванов. Потом были немец с волосами ежиком, украинка Оксана с желтенькими, но заметными усиками над верхней губой, и красавец Яков Голштейн, сын эмигрантов из Союза, с платиновым кольцом на пальце. И все они первым делом с интересом посматривали на Павла.
Для комфортного размещения комиссии и «приглашенных» места в кабинете Горнина не хватало, поэтому переместились в переговорную, где комиссия устроилась во главе стола, остальные – на его противоположном конце. Алла, как сомнамбула, шла перед отцом, который хоть и старался держаться молодцом, чувствовалось, что ему не по себе.
Павел, заняв место справа от Горнина и рядом с Мариной, с интересом рассматривал комиссию. Мих Мих напротив – лицом к лицу. Не надо было быть магом для того, чтобы понять – при всей их внешней экзотичности люди подобрались крепкие, уверенные в себе и своих силах. Искорки, время от времени вспыхивающие над ними, явственно свидетельствовали о переполняющей их мощи. Просто из любопытства он прикинул расстановку сил. Этих шестеро – все накачанные, кроме, пожалуй, араба, который все еще восстанавливался. Он, Марина, Степанов и Горнин, который тоже пока не в полной силе. Перегуда и Алла, пребывающая пока что в пеленках. То есть как бы шесть на шесть. Но где в этом раскладе окажется семейная пара – неизвестно. Впрочем, все эти расклады не имели смысла – пока.
Минут пять два официанта из соседнего ресторана, не первый год обслуживающего гостей и – по случаю – сотрудников ООО «Лад», расставляли на длинном столе закуски и легкие напитки, со скрытым
