конечно. Ошибки, потенциальные опасности, предостережения, характеристики. С другой же, он всякий раз чувствовал намек на то, что в его услугах, в случае чего, могут и не нуждаться.
Потоптавшись, решил зайти в ходовую рубку, узнать, как дела и вообще потрепаться с летунами. Подобные визиты правилами не одобрялись, но Денисов, как руководитель экспедиционно-ремонтной группы, на подобные запреты, мягко говоря, поплевывал.
Уже лет двадцать Управление комплектует экипажи по мононациональному признаку во избежание межэтнических и межрелигиозных разногласий, которые порой случаются во время дальних перелетов, когда люди по много месяцев находятся друг с другом в замкнутом пространстве, что само по себе является психотравмирующим фактором, хотя это правило никогда не перерастало в догму. Вот и здесь старшим смены стоял второй пилот Рубен Осипян, весьма слабо похожий на русского. Впрочем, русских экипажей вообще очень мало. Они так старательно уничтожали себя много лет, что удивительно, что их вообще встречают в космосе.
– Привет, как дела? – спросил Денисов, входя в просторную рубку, где среди прочих запахов довлел аромат туалетной воды Рубена.
– Здорово, – буркнул второй пилот, отворачиваясь от монитора, на котором изображен какой-то график. – Все хорошо. Когда нет ничего особо плохого, значит, все в пределах погрешности от нормы. Ты сообщение получил?
– Нет. А что такое?
– Не знаю. Я к тебе в каюту переслал. Из Управления.
В голосе Рубена угадывалась легкая обида, и причины ее лежали на поверхности. Управленцы, пораженные манией секретности, слали всем только зашифрованные тексты, не делая исключение даже в том случае, если адресата всего лишь поздравляли с днем рождения. Исключения делались лишь для пилотов, да и то не всегда. Якобы этого требовала политика открытости перед проверяющими и контролирующими организациями. Лично Денисов считал, что по большей части это вносит лишь путаницу и ненужные обиды. Запланировано так или нет – он не знал. Может, игры такие, а то и просто бардак.
– Я сейчас посмотрю, – пообещал Денисов. – Слушай, вы дозаправку где хотите делать?
– На Макарке, наверное. А что?
– Я тут с Крокодилом недавно говорил. Он на Грингу собирается.
– Чего это? – вылупился Рубен.
– Ну, он командир, ему виднее.
– Прими управление! – велел он помощнику, навострившемуся принять участие в разговоре. – Пошли кофе попьем.
В рубке имелся небольшой закуток, громко именуемый кафе, где дежурная смена имела возможность перекусить и приготовить себе напитки по вкусу. Кафе считалось безалкогольным.
– Есть принять управление, – запоздало проговорил помощник, уставившись на экраны перед собой.
– Слушай, Андрюша, – проникновенно заговорил Рубен, когда они оказались в крохотном «кафе». – Задолбал он меня. Ну зачем нам на Грингу, а? Ты мне скажи. У них цены на шесть процентов выше и обслуживание дрянь. Нет, я точно напишу рапорт. Ну сколько можно?!
Денисов знал, что Осипян давно примеривает на себя капитанскую форму, но Крокодил уступит ее только вместе с кожей либо собственным повышением. И то и другое вряд ли совместимо с реальностью.
– Не кипятись. Понимаешь, какое дело. Только между нами.
– О чем ты говоришь! – горячо заверил Рубен, любивший, как и все человечество, чужие тайны.
– У Белковского там сестра... ну... в общем, с мужем у нее проблемы. А он еще и травму получил. Тяжело человеку. Словом, надо помочь. Поверишь, рапорт готов написать.
– Ты? – поразился второй пилот.
– Он!
– О! – Рубен выдержал трагическую паузу, при этом азартно выкатив глаза. – Сестра – это святое.
– Ну? А я о чем. Только ты уж, пожалуйста, никому. Крокодил распорядился, и все, ты с краю.
– Я все понял, Андрей, все понял. Без вопросов. Я тебя уважаю. Давай все же по кофейку.
Денисов прикинул, что кофе разумнее попить у Софочки, и отказался.
– Знаешь, нам там дней пять, может, придется задержаться, – сказал он, сознательно увеличивая срок пребывания на Гринге. Свои дела там он предполагал закончить дня за два, за три. – Так что рассчитывай.
– Спасибо, что сказал, – азартно улыбнулся Рубен.
Слаб человек, слаб.
Софочка сидела в своем рабочем кресле и делала вид, что работает. Но по ее расслабленным плечам и полубессильному наклону головы Денисов видел, что женщине хорошо. Пусть хоть кому-то тут будет хорошо.
– Ты освободилась?
– Проходи.
Она встретила его лукавой и одновременно надменной и усталой улыбкой, свидетельствующей о высшем знании, которого лишен ее визави. Многие искусствоведы бьются над тайной улыбки Джоконды. Вот посмотрели бы они сейчас на психологиню и все поняли б. Ей сейчас не то что двигаться – говорить не хочется.
– Отлично выглядишь, – похвалил ее Денисов, усаживаясь в кресло рядом.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо. Поглядишь на тебя – жить хочется. Знаешь, кому-то это дано, а кому-то – как ни кряхти. Юбки, макияж, пластика – все всухую. Подружки, поди, тебе обзавидовались. Послушай, – Денисов доверительно наклонился вперед, – у меня к тебе дельце.
– Пошел ты со своими делами, – лениво проговорила Софочка, пальцами левой руки легонько трогая волосы на своем виске.
Денисов расценил этот жест как приглашение к продолжению разговора.
– Кофейком не угостишь?
– Хочешь – сам ставь. Знаешь где.
Честно говоря, он рассчитывал, что Софочка сама его обслужит – в смысле кофе. Психологически да и по правилам приличия это было бы куда правильнее. Но уж коли так фишка легла, играем.
Под вытяжным шкафом, который дипломированный специалист приспособила под личную кухоньку (почти во всех рабочих помещениях, вопреки запретам, существует нечто подобное), он нашел початую бутылку коньяка, от которой, даже закрытой, пахло. Понятно, что недавно из нее наливали. Софочка не обращала на него внимания, погрузившись в какую-то книгу, хотя Денисов, поглядывая на нее со спины, полагал, что она просто дремлет. Утомилась.
Выбрав чашку побольше, он не пожалел в нее спиртного, зная, что после такой смеси полусуточное бодрствование Софье Перегляд обеспечено. Вряд ли она осыплет его за это благодарностью, но дело того требовало.
– Держи. Я чуть покрепче сделал, а то ты, вижу, спишь. Помнишь, ты говорила, что у тебя языковые программы есть?
– Тебе-то они зачем? – лениво поинтересовалась психологиня, забирая кружку с фирменным знаком Управления. Такие каждый год вручали сотрудникам и партнерам, так что у некоторых, в том числе у Денисова, их скопилось больше, чем на один стандартный сервиз. Впрочем, лично он их активно раздаривал.
То, что Денисов называл языковыми программами, было очень сложной смесью многих научно- прикладных дисциплин. По сути – гипно-инженерное воздействие на мозг, приводящее к тому, что пациент в течение очень короткого промежутка времени получал некий набор знаний по избранной тематике. В данном случае – языка. Существовали и другие области знаний, которые «вкладывали» в головы. Только имелась одна проблема – так называемые побочные эффекты. Доходило до того, что люди превращались в «матрасы» – не реагирующие на внешние раздражители особи, занятые исключительно перерабатыванием полученной насильственным путем информации. Вроде зависшего компьютера. Впрочем, порой
