основать вместо Киева новую столицу на юге Дуная, в городе Переяславце. Свое решение он объяснил логично и просто: в этом месте «...вся благая сходится: от Грек злато, паволоки [дорогие ткани], вина и овощеве разноличные, из Чех же, из Угорь [из Венгрии] серебро и комони [кони], из Руси же скора [пушнина], мед и челядь [пленники для работорговли; другой вариант перевода В.Н. Татищевым ? войско]».
Вместо двух ослабленных соседей под стенами Константинополя оказалось сильное русское войско во главе со Святославом, да еще не собирающимся никуда уходить.
Византийский император Никифор II Фока попытался примириться с «единоверными мисянами [болгарами]». Болгары-христиане допустили славянского князя-язычника к опасной близости до столицы империи.
Византийцам отчасти помогли печенеги, подступившие к Киеву в 968 году. Совпадение во времени их набега с успешными действиями Святослава в Болгарии делает правдоподобным предположение, что печенеги были наняты либо византийцами, либо болгарами.
«Повесть временных лет» называет это появление печенегов на Руси первым, однако ранее в летописи уже говорилось о разрешении конфликта с печенегами Игорем в 915 году: «Приидоша печънзи первое на Рускую землю». Святославу пришлось уйти из Болгарии и спешным маршем двигаться на Киев, где у него осталась мать. До столкновения с печенегами у Святослава дело не дошло, печенегов отогнал передовой отряд воеводы Претича. Был заключен мир, печенежский хан обменялся с Претичем оружием и ушел в степи. Серьезной проблемы для такого полководца, как Святослав, печенеги не представляли. Летописец всего одной фразой сообщает, как разрешил этот вопрос Святослав: «Собра вои и прогна печънзи в поли, и бысть мир».
После этого он завершил разгром Хазарии. Великой Хазарской империи, писал Г.В. Вернадский, пришел конец. Тмутаракань стала русской.
Сведения о Святославе в иностранных хрониках гораздо более подробны, чем в русских летописях. Современник русского князя, арабский географ, на которого ссылается Б.Д. Греков, писал: «Теперь не осталось следа ни от булгара, ни от буртасов, ни от хазар, потому что Русь уничтожила всех, отобрала от них и присоединила к себе их край, а те, кто спасся... разбежались по окрестным местам в надежде договориться с Русью и стать под ее власть».
Киевляне упрекнули Святослава: «Ты, княже, чужой земли ищешь, а о своей забыл... Не жаль тебе разве отчизны твоей, матери престарелой, детей». Вскоре княгиня Ольга умерла. Похоронив мать по христианскому обряду, Святослав опять вернулся в Болгарию в 969 году.
Перед возвращением в Болгарию Святослав разделил государственную власть между своими сыновьями. Это был первый опыт образования уделов, что впоследствии, как полагают некоторые историки, и привело к гибели централизованного государства. В Киеве остался старший сын Ярополк, в земле древлян ? Олег, в Новгороде ? Владимир, известный как будущий креститель Руси. Другие историки считают, что Святослав этим поступком, наоборот, закрепил власть над русскими землями за своим родом, за династией Рюриковичей.
Святослав, а после него и другие правители Руси рассматривали страну как принадлежащее им владение, с которым можно поступать по своему усмотрению. Не правители были на службе страны, а страна вместе с ее народом использовалась в качестве источника благополучия правителей.
Такое отношение к стране, как к своей собственности, характерно не только для правителей Руси. Так же распорядился Польшей Болеслав Кривоустый (правил в 1102–1138 гг.). Перед смертью он разделил страну на четыре равные части. Итог закономерен: начались междоусобные войны братьев, в которые с большим удовольствием вмешивались и германский король, и русские князья. Король Франции Людовик X в середине XIII века заключил договор с английским королем Генрихом III. В знак своего расположения он подарил Англии некоторые земли Франции. Когда советники стали объяснять королю, что это не следовало бы делать, тот, по свидетельству Жуэнвиля, заявил: «Есть основательная причина дать ему [английскому королю] землю. Ведь мы женаты на сестрах и наши дети двоюродные братья; поэтому подобает быть миру между нами». Английский король также щедро раздавал поместья Англии приехавшим вместе с его женой французским благородным рыцарям.
Новый византийский император Иоанн Цимисхий, убивший по сговору с императрицей Феофано правившего ранее Никифора Фоку, продолжал по отношению к славянам в Болгарии прежнюю политику. Он предложил Святославу заключить мирное соглашение. Невыгодные для Руси предложения мирного договора Святослав отверг.
Цимисхий перешел к военным угрозам. Он напомнил Святославу «о жалкой судьбе» его отца Игоря, казненного древлянами. В ответ войско Святослава приблизилось к Константинополю. Угроза захвата столицы империи стала более чем реальна.
Открылись военные действия. Действия византийской армии под командованием полководца Варды Склира были усложнены восстанием Варды Фоки в Малой Азии. Только после разгрома мятежников в 972 году военные успехи Цимисхия позволили ему вновь приступить к переговорам. Он предлагал русским «немедленно и без всяких оговорок выступить из земли, совсем им не принадлежащей». В заключение император заявил Святославу: «Не думаю, чтобы и ты мог возвратиться в свое отечество, если принудишь выступить против себя все римское войско». Святослав в ответ сказал, что завоеванная им Болгария ? это «наша земля», а угрозы императора он сравнил с тем, «как пугают грудных детей разными чучелами».
Решающее сражение состоялось 26 июля 971 года (другие авторы указывают 21 июня, а также 20 июля) при городе Доростоле, где было осаждено русское войско. Б.А. Рыбаков приводит описание византийским историком одного из эпизодов осады: «Когда ночь опустилась на землю и засиял полный круг луны, скифы [русские] вышли на равнину и подобрали своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили частые костры и сожгли, заколов при этом, по обычаю предков, множество пленных мужчин и женщин». Жестоко приносить пленных в жертву языческим богам. Но не менее жестоко впоследствии поступил Василий II, император христианской Византии, приказав ослепить 15 тысяч пленных болгар.
Русская летопись сохранила обращение князя к своему войску перед сражением. Его слова остались навечно в отечественной военной истории: «Да не посрамим земли Русские, но ляжем костьми; мертвые бо сраму не имам, аще ли побегнем, срам имам; не имам убежати, но станем крепко. Аз же пред вами пойду. Аще моя голова ляжет, то промыслите собою» (
У византийского историка, которого цитирует Б.Д. Греков, эта полная сурового достоинства речь передана следующими словами (не забудем, что это писал представитель враждебной страны): «Погибнет слава, спутница оружия россов, без труда побеждавшего соседние народы и без пролития крови покорявшего целые страны, если мы теперь постыдно уступим римлянам. Итак, с храбростью предков наших и с той мыслию, что русская сила была до сих пор непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершивши знаменитые подвиги, умереть со славою».
Мы никогда, наверное, не узнаем, помнил ли с гимназии капитан Руднев слова русского князя, сказанные более 900 лет назад. Может, он был не самым примерным гимназистом и даже прогуливал уроки по истории. Но, получив японский ультиматум, 26 января 1904 года капитан «Варяга» обратился к команде со следующими словами: «Безусловно, мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких вопросов о сдаче не может быть ? мы не сдадим крейсер и самих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте каждый свои обязанности точно, спокойно, не торопясь. Особенно комендоры, помня, что каждый выстрел должен нанести вред неприятелю». Крейсер и бывшая при нем канонерка подняли боевые флаги и вступили в бой. Противник не смог ни затопить, ни захватить русские суда. Из-за полученных в бою повреждений продолжать сражение не было возможности. Русские суда были затоплены, а команда через нейтральные порты вернулась в Россию. Японский император в знак признания героизма русских моряков направил В.Ф. Рудневу орден Восходящего Солнца. Под впечатлением этого подвига австрийский поэт Рудольф Грейнц написал стихотворение, ныне известное всем в нашей стране. Его перевод Е.М. Студенской с немецкого на русский язык ? это текст песни. Вот ее первые строки:
