использовать свое военно-техническое преимущество для того, чтобы убить страны, которые начинают развиваться быстрее, чем они.
Видите, какой набор огромных коллизий!
Но внутри всех этих коллизий есть русская. Она называется «Первоначальное накопление капитала». Для того чтобы на уровне центризма или национализма остановиться, нужно прекратить первоначальное накопление капитала. А класс, который сформировал систему, не хочет прекращать первоначальное накопление капитала! Он чудовищен в этом смысле. Это класс-фаг, класс-монстр, который все пожирает. Это не капитализм, это субъект перманентного нарастающего первоначального накопления — шизокапитализм, как говорили постмодернисты, монструозный капитализоид.
Вот этот монструозный капитализоид не может решить проблемы. Он все, что может, — это сдвигать процесс дальше (см. рис. 35). Сначала будет отыгран центризм. Потом национализм — там он пожрет опять все, но ничего не решит. Ему надо двигаться в фундаментализм, то есть в Контрмодерн, в феодализм. А потом ему надо будет двигаться в фашизм.
А что ему еще делать, этому монструозному капитализоиду? Он же создал систему — и она создала его. Они с ней близнецы-братья. Разорвать эту связь невозможно. С первоначальным накоплением заканчивали, завязывали, это делали страшным усилием, всегда не бескровно. Еще не написана настоящая история того, как это делали в Америке и что именно осуществил Рузвельт под видом борьбы с мафией, какую зачистку он там устроил, этот великий демократ, для того чтобы что-то спасти. Есть и другие примеры.
Поскольку на каждом из этих этапов монструозный капитализоид разорвать с первоначальным накоплением не может и не хочет (это очень грубая вещь, но устами таких монстров говорилось: «Бабки — здесь, а аэродром — на Западе»), это класс-вывоз, класс-паразит. Он ничего не хочет. Он только пожирает среду своего обитания.
Нет капиталистического уклада — есть субуклад в щелях, нишах, кавернах советского уклада. Это рептилии очень хищные, с блестящей мускулатурой, великолепными зубами, великолепной нервной системой, зрением, которое видит только то, что можно сожрать, и чувством пространства, позволяющим беспощадно прыгнуть на ближайший кусок жратвы. Сожрать — и жрать снова, сожрать — и жрать снова.
Я много раз говорил, что на военно-промышленный комплекс страна-противник может заслать агента, который будет разрушать предприятие. А может прислать вора, который ни о чем не будет знать, он вообще не агент, он никаких директив не получает, он абсолютно чист, кристально. Он просто ворует. А объект исчезает. «Что ты сделал?» — «Как что сделал? То, что мог, то и сделал».
Положили перед собакой сыр. Она его сожрала. Кто виноват? Собака?
Смысл заключается в том, что в этих условиях монструоид будет сдвигаться в строго определенном направлении — именно так, а не иначе. Значит, ему сейчас надо переходить в националистическую нишу. И он пытается. Никто не видит, как он пытается, а он пытается туда сдвинуться.
Части этого псевдокапиталистического плазмоида очень не хочется туда двигаться, поэтому он останавливается. Но он не может туда не двигаться. А вот если он повернет назад, в сторону уже отыгранного либерального антисоветизма, то он просто мгновенно развалит страну (рис. 36).
Поэтому, если этот капиталистический монструоид будет двигаться в сторону националистического антисоветизма, страна будет мирно гнить, догнивать примерно к 2017 году. И тут в конечной фазе будет либо самоликвидация яростная (ядерную войну начнут), либо тихая.
А вот если он начнет поворачивать назад, то все сразу обрушится, потому что такой поворот запрещен. Десталинизация, с точки зрения политической теории, как раз и была попыткой прыгнуть назад в либеральную нишу — в крах.
Это-то и есть перестройка — быстрое, шквальное обрушение за счет нарушения всех законов жизни государства. И осмеливаться называть это — эту мерзость перестроечную — модернизацией, революцией и всем прочим могут только очень недалекие, очень внутренне неразборчивые интеллектуально или очень двусмысленные люди. Это нельзя себе позволять.
На сегодняшний день стоит вопрос так: либо капиталистический монструоид продолжит движение в сторону националистического антисоветизма, либо он повернет в строну антисоветизма либерального, и тогда — быстрый крах. Естественно, быстрого краха не надо по принципу, который я уже не раз изложил, апеллируя к «Белому солнцу пустыни»: «Вы хотите сразу умереть или помучиться?» — «Лучше помучиться».
Потому что если процесс сводится к тому, что нарастают только тенденции мерзости, что разрастается монстр и ничего большего не происходит, то тогда что долго, что коротко… Тем более, что «долго» — это тоже довольно быстро. Но если растут какие-то другие тенденции, и наш разговор есть рост этих тенденций, — то, возможно, эти другие, чистые тенденции вырастут довольно быстро и «обгонят» тенденции мерзости (рис. 37).
Кроме того, монстр, дожрав все, рухнет. И тут-то и возникнет вопрос об этом «брезенте», «аттракторе». Только тут и не раньше.
Мягкий переход возможен в случае, если скорость роста антимонструозных социальных тел будет выше, чем скорость роста монструозных тел. А монструозные тела всё нарастают. Поэтому времени, в любом случае, крайне мало.
А аттрактор — это другая ситуация. Это ситуация, когда монстру никто не сумеет помешать. Когда антимонструозная сила хоть и будет расти, но недостаточно быстро. И на нее — не доросшую до нужного уровня — все рухнет. Тогда она либо выдержит, либо нет. Если она достигнет к этому моменту определенного качества, то и удар будет меньше и она будет крепче. Если же не достигнет, то она точно провалится.
Вот в чем политическая суть того, что происходит у нас на глазах. Мы будем следить за этим, смотреть, думать о том, в какую сторону развивается процесс, и участвовать в этом. Участвовать в этом постоянно, набирая силы. В этом наша задача.
Я рассказал здесь подробно об исследовании. Не только об исследовании как деятельности, но и о смысле этих исследований как политической философии. Я рассказал о том, что такое политически актуальная часть этого процесса. А она вот сейчас будет разворачиваться у нас на глазах. И нам надо будет так или иначе относиться к ней. И я рассказал о том, что это все такое с точки зрения политической теории.
Одновременно с этим я еще раз обращаюсь ко всем, кто может: давайте заниматься «АЛЬМОРом» как очередным направлением. Давайте заниматься теорией развития вообще, альтернативными формами развития через их строгое описание. Нам не нужно здесь «самостроков», нам нужно разобрать все, что связано с Модерном, выявить все русские альтернативы по всем остальным направлениям.
Есть такое движение антиглобалистов, и оно довольно скучное. А есть движение альтерглобалистов — оно гораздо интереснее.
Вообще, главный вопрос, если хотите, в следующем. Левые движения потеряли моральную чистоту и классическую свою силу, они потеряли теоретический, мировоззренческий аппарат после марксизма и после краха коммунизма, они потеряли свою способность выдвигать собственные модели развития, которые не совпадают с моделями неолибералов и всех других, они потеряли самость.
Есть миллионы и миллионы людей во всем мире. Есть огромное количество людей в нашей стране, которые являются неисчерпаемым кладезем для всего этого, которые хотят мировоззренческой когерентности. Но этой мировоззренческой когерентности нельзя добиться на уровне фэнтези, оригинальных суперидей. Они могут быть осуществлены только с опорой на высокую классику.
Мы предлагаем здесь с опорой на высокую классику разобрать Модерн, Контрмодерн, Постмодерн, Сверхмодерн. Разобрать общую теорию развития вообще. И вдуматься в то, что русские могут сделать в
