предмета до полного понимания, а удивление, восхищение, радость — всю его эмоциональную часть называют самадхи, или самади. Как только понимание достигнуто, сознание самопроизвольно возвращается к своему первоначальному состоянию — человеческому сознанию.
Самадхи — не отдых, это напряжение всех сил, после него устаешь так, что хочется заснуть мертвым сном. Это крайнее возбуждение всей нервной системы, полная потеря земного, низшего сознания и отключение от внешнего мира. Как правило, человек возвращается в обычный мир эмоционально перевозбужденным, что может вызвать психические отклонения или даже разрыв сердца. Все подготовительные ступени, видимо, существуют, чтобы должным образом закалить тело и дух. Сразу после самадхи уснуть невозможно. Как можно спать после только что сделанного открытия? Никогда не виденного прежде! Никогда не испытанного ранее!
С того самого дня и в течение целого месяца состояния самадхи стали повторяться снова и снова. Я совсем ошалел от перевозбуждения на первых порах, но потом постепенно привык к ним и принял их как необыкновенный подарок судьбы.
При следующих попытках у меня возникли трудности — оказалось, не так просто сформулировать вопрос. На глупые и поспешные вопросы не отвечают. Постановка задачи — полдела, если концентрация не получается, приходится пересматривать вопрос.
Я сосредотачивался на идеях, которые хотел понять, и если правильно формулировал задачу, впадал в самадхи, где получал все объяснения с исчерпывающей ясностью. Не менее загадочным для меня оказался сам метод, который всегда начинался с концентрации под контролем нормального сознания, но в какой-то момент на меня обрушивалась лавина перестройки сознания из низшего, обладающего одной точкой зрения, в высшее, без противоположностей и не имеющее фиксированной точки зрения. Момент перехода я никак не мог ухватить, все происходило в быстрой последовательности: сначала отбрасывалось тело со всеми его чувствами, сознание как бы освобождалось от невидимых материальных оболочек, на каждом уровне наступала все большая ясность, пока сознание не вырывалось на свободу в какое-то гигантское бесконечное пространство. В это время наступал неописуемый экстаз от созерцания — видения, понимания и ощущения того, что это реальность.
Позже я заметил, что самадхи зависит от глубины идеи или поставленного вопроса. Однажды я захотел узнать нечто, лежащее очень далеко за пределами понимания нормального сознания. Сначала был процесс медитации, как бы подготовки к восприятию конечной истины. Низшие оболочки сбрасывались постепенно, и на каждом этапе было частичное объяснение, сопровождаемое чувством восхищения и понимания. В самом конце медитации я испытал сильнейший из экстазов с исчерпывающим пониманием идеи. Возвращение к нормальному сознанию было дольше, чем обычно. То ясное и незамутненное сознание прошло через несколько уровней искажения и замутнения, пока я наконец открыл глаза в своем нормальном мире. Понимание осталось со мной, но на свой уровень сознания я не вынес ничего, что можно было бы хоть как-то записать даже для самого себя. Гораздо больше меня потрясло другое, совсем не глубокое самадхи. Суть вопроса была где-то совсем близко, экстаз был слабым. Я понял, какие неоценимые возможности могут открыться передо мной для практического применения. До этого все мои вопросы были из области метафизики. Я попытался сформулировать какой-нибудь технический вопрос, но по своей природе я гуманитарий, мне чужды все виды техники, особенно то, что крутится и издает шум.
На первых порах важно иметь хоть какое-то расположение к предмету концентрации. Сильная эмоциональная поддержка, жгучий интерес, а еще лучше любовь и страсть несут сознание к самадхи как на крыльях. Я не смог попробовать себя ни на чем, что дало бы реальный результат.
Одно мое наблюдение облегчило постановку задачи и концентрацию. Оказалось, что если можно представить объект в антиномиях и концентрироваться одновременно на обеих противоположностях, получается стереоскопический эффект, весь процесс происходит быстрее и успешнее и заканчивается созерцанием до полного понимания.
Меня давно интересовала идея бесконечности. После нескольких дней напрасной концентрации мне удалось сформулировать вопрос так, что передо мной оказались два полюса одной идеи: точка и ничто, или бесконечно малая и бесконечно большая величины. Я удерживал в поле зрения обе эти величины так, как я бы смотрел в окуляры стереоскопа на два аэрофотоснимка, каждый из которых сам по себе ничего не говорит. В один момент, когда я сидел в позе сидхасана и полностью расслабился, со мной случилось что-то страшное. На меня налетел ураган, отбросил тело, и мое «я» стало расползаться в пространстве с огромной скоростью. Это было леденящее кровь самадхи. Я разлетался во все стороны на миллионы световых лет. Огромным усилием воли я остановил это движение, оно направилось назад и продолжалось столько же времени, до тех пор пока я не стянулся в точку.
Я ощутил и осознал бесконечность! Я был уверен, что если бы не остановил это движение, оно продолжалось бы вечно! Я навсегда запомнил ощущение этого космического ужаса.
Однажды у меня был очень интересный эксперимент. Не помню точно, как я сформулировал проблему, но когда я оказался в самадхи, то созерцал одновременно все точки зрения на мир как отдельные философии. Я увидел три точки зрения, о которых не знал раньше. Я разыскал их потом в учебнике по истории философии.
Чем серьезнее идеи концентрации, тем глубже проваливается сознание к ее сути, освободившись от всех оболочек, экстаз сильнее и полнее, а возвращение в тело занимает больше времени — как я уже сказал, чистое, ничем не замутненное сознание дольше заворачивают в пеленки, замутняют, перекашивают, искажают. Путь туда намного быстрее, чем обратно. Понимание скорее переходит в ощущение, а о том, чтобы передать его другим, вообще не может быть и речи — нет слов, нет понятий, нет аналогий в человеческом языке.
Самадхи дает понимание глубинных процессов, тени которых мы видим и ощущаем как реальный мир.
На более простые вопросы ответ может прийти в виде интуитивной догадки, без потери сознания. Потерей сознания я называю утрату способности объяснить происходящее человеческими категориями.
Там, в глубине, нет никаких противоположностей, а есть только единство. Нет точек зрения, сознание присутствует везде, и так открывается суть вещей. Получается, что мы живем в искаженном, одномерном или двумерном мире: одномерном, потому что в каждое мгновение мы обладаем только одной точкой зрения, а двумерном, потому что мы существуем в мире противоположностей.
Дни и ночи перемешались, я потерял счет времени. Моя жена понимала, что со мной происходит что-то необычное, и старалась меня не отвлекать и не разговаривать со мной. Ни о каком сексе не могло быть и речи — все физические и душевные силы принадлежали только концентрации.
Иногда самадхи происходило непроизвольно. Стоило мне только перейти на вибрационное дыхание, и какая-нибудь идея появлялась в голове (а неразрешимых идей у меня всегда было много), как я тут же погружался в самадхи.
Я не высыпался и никак не мог отдохнуть как следует, у меня трещала голова, а глаза болели от бессонницы. Я понял, что если так будет продолжаться, то не выдержу нагрузки. Тогда я вспомнил о лекарстве, которое моряки практикуют от всех болезней на свете. Я налил рюмку рома, выпил и заснул мертвым сном. Как я выяснил позже, алкоголь и кофе противопоказаны концентрации.
На работе мне сказали, что, если я не спущусь на землю, меня уволят. Дома я чувствовал, что все же надо каким-то образом замечать жену. И, кроме всего этого, настало время сдавать экзамены в мореходное училище, чтобы получить диплом штурмана дальнего плавания.
Я получил диплом штурмана, на работе дела у меня пошли отлично, жена была мной довольна, но… Я потерял способность погружаться в самадхи. Как я установил, процесс накопления знаний, развития памяти и интеллекта, с его возможностями анализа и синтеза, противоречит процессу концентрации. Или одно, или другое.
Источники говорят, что творческий процесс открытия или изобретения — это что-то вроде мини- самадхи. Состояние самадхи несколько раз испытывал Платон. Где-то он упоминает об этом, говоря: «А Ксенофонт этого ни разу не испытал». Архимед, Платон, Ньютон и другие, безусловно, обладали хорошо развитой способностью к концентрации. У них не было экспериментальных лабораторий, и им не нужно было перегружать себя лишними знаниями.
Среди своего окружения я так и не встретил никого, кто проделал бы что-либо, подобное моим
