Один в Океане

адреса которого он тогда не знал.

Венчались Лена и Слава в Вифании, в церкви Гефсиманского монастыря…

— От Славы исходило такое спокойствие и такая сила, что одно пребывание рядом с ним просто вылечивало. Мы прожили вместе всего одиннадцать лет, но именно благодаря им я живу и по сей день и совершенно не ропщу на судьбу. За эти годы я получила больше любви и тепла, чем могла мечтать. Люди такого, может быть, не получают за всю жизнь.

— Слава смерти не боялся. Прочитав книгу, вы поймете, что он «бывал» в том мире. Он, наверное, как всякий человек, боялся смертного часа и мучений, и смертный страх ему был хорошо знаком, но самой смерти он не боялся, зная, что это — продолжение жизни. Когда-то мы с ним говорили об этом, и он объяснил, что страха быть не может быть, что это совершенно разные вещи — земная жизнь и то, что находится за ее пределами. Наверное, поэтому я и могу жить после его смерти. Я ведь знаю, что для него не существовало вопроса: есть ли жизнь после смерти?

Для него было однозначно, что это — продолжение жизни в других категориях. Вот чего он действительно боялся, так это немощи. Он боялся быть прикованным к постели, к капельницам, ко всевозможным трубкам. Он незадолго до смерти побывал в больнице у нашей знакомой, и это привело его в такой ужас, что он даже впал в депрессию на какое-то время. Аксенов, когда ему сообщили, что Слава умер в Галилейском море, сказал: «Какой изящный абрис судьбы». И я с ним согласна.

Это был холодный день 29 января 1998 года — день тяжелой водолазной работы. На работе была и Лена, сотрудник израильского телевидения. Незадолго до трагедии в сети запутался приятель Курилова (они ходили парами), и Слава его распутал. А потом запутался Слава. И приятель стал его распутывать. Он разрезал нить, но к этому времени Славе уже стало плохо. Когда его подняли на поверхность, он махнул рукой, но когда его выносили на берег, его уже не было в живых.

— Когда он умер, у него было такое величественное лицо, как у древнего рыцаря или воина. При жизни оно у него было совсем другое — невероятно доброе, кроткое. А после жизни появился отпечаток величия. И была какая-то странная улыбка. У меня даже слов нет ее описать. Как бы улыбка знания. Потом она исчезла. А моя связь со Славой не прекращается до этого момента. Я, конечно, могу говорить только за себя, потому и не имею права сказать, что мы с ним так и не расставались, но душа моя соседствует с его душой — это точно, с тех пор, как мы с ним вместе. Это я не боюсь сказать, а декларации про то, что любила, люблю, буду любить, заставляют меня чувствовать себя дискомфортно…

,

История публикаций

Впервые отрывки из повести «Побег» появились в газете «Новое русское слово» (США), В.П. Аксенов рекомендовал ее на номинацию лучшей публикации года, но неудачно. В 1985 году в «Континенте» напечатан рассказ «Служу Советскому Союзу». В 1986 журнал «22» (Израиль) полностью опубликовал повесть «Побег». В 1993 журнал «Портрет» (Израиль) поместил рассказ «Ночь и море». В том же году в российском «Огоньке» появился сокращенный вариант повести «Побег», объявленный лучшим материалом года. В 1994 году во французском издательстве «Хашет» вышел французский перевод повести.

Елена Генделева-Курилова выражает сердечную признательность Анатолию Викторовичу Майеру, Татьяне Кунец, Александру Борисовичу Королеву, Алику Амушукели за помощь и поддержку при составлении книги

,

ФОТОГРАФИИ

С друзьями в Семипалатинске, 1954 г.

На экспедиционном судке. Геленджик, 1969 г.

Подводные исследования Славы Курилова

Карты

Филиппины, декабрь 1974

«В Израиле меня держат красавица жена и солнце (Из письма брату)

Морские будни