— Поехали, покатаемся! — сказал.
— Куда тебе?! — удивился Ник. — Полежи лучше. Дождь на улице!
— Поехали, мне надо. Ненадолго. Ты за руль сядешь. Кобленц показался Нику каким-то особенно пустым. Сначала он думал, что из-за погоды. Потом понял, что сегодня воскресенье.
— Налево сейчас! — командовал Сахно, уставившись прищуренными глазами вперед.
Похоронный лимузин тихо шел по мокрому асфальту.
— Направо! — сказал Сахно.
Дорога показалась Нику знакомой — грязный отдаленный райончик Кобленца, куда они уже приезжали. Вот и церковь за забором, и узкая улочка справа, въезд на которую забаррикадировали зеленые мусорные баки.
— Здесь тормозни!
Машина остановилась как раз у этой улочки.
— Одолжи сто марок, — попросил Сахно. Ник нехотя достал из кармана деньги.
— Когда-нибудь отработаю, — пообещал напарник. Вышел, пошатываясь, из машины. Побрел по грязной узкой улочке.
Ник проводил его взглядом. На душе было неспокойно.
«Что у него здесь за дела могут быть?» — подумал. Прошло пять минут, а Сахно все еще не возвращался. Ник занервничал, помня сегодняшнее состояние Сергея. Вышел из машины, оглянулся по сторонам — никого. Вообще-то трудно было представить себе человека, захотевшего бы угнать катафалк.
Еще раз оглянувшись на машину, Ник пошел по той же улочке за церковь.
Через пару минут он остановился, заметив впереди у серого двухэтажного дома каких-то людей. Присмотревшись, узнал среди них Сахно. Они бурно, «по-итальянски», о чем-то спорили. На каком языке шел спор — не было слышно, но руки у них летали в жестах так, словно вот-вот должна была разгореться драка.
Обалдевший Ник замер, прислушиваясь. Но вокруг было удивительно тихо.
«Глухонемые», — догадался он:
Присмотрелся к Сахно. Тот замедленно, но все же довольно активно «разговаривал» с тремя парнями помладше его.
Ник стоял, тупо смотрел на эту «беседу» и чувствовал себя в какой-то мере идиотом. Он понимал, что не знает про Сахно почти ничего.
Снова закапал дождик, мокрые крупные капли ударили Ника по макушке, отвлекли от чужой «беседы». Когда он снова возвратил взгляд на «говоривших», то увидел идущего к нему Сахно. Сахно смотрел прямо на него. Он, казалось, уже заметил своего напарника.
— Ты что, машину открытой оставил? — спросил он раздраженно.
— Я вышел за тобой. Думал, что что-то не в порядке, — оправдывался Ник, которому самому стало неудобно, что он, получалось, следил за Сергеем.
Они молча шли к зеленым мусорным бакам, перекрывавшим узкую улочку в месте ее слияния с дорогой.
— А ты откуда язык глухонемых знаешь? — не удержался от вопроса Ник, когда они сели в машину.
— Родители были глухонемые… — нехотя ответил Сахно. — А мать даже работала глухонемой.
Ник развернул машину и удивленно посмотрел на Сахнб.
— Как работала?
— Так. Переводчиком.
— Глухонемым переводчиком? — Ник уже совершенно обалдел и готов был нервно рассмеяться из-за услышанного, показавшегося ему явным абсурдом или издевательством.
— Она ездила с делегациями глухонемых за бугор. У них там свои профсоюзные конгрессы были…
— А с какого на какой она переводила? — не удержался от ухмылки Ник.
— А ты думаешь, что все глухонемые мира разговаривают одними и теми же знаками?
— А что, разными? — искренне удивился Ник.
— Конечно. Она четыре системы знала.
— А ты?
— Я — только три знаю… На повороте налево! Пораженный Ник чуть не пропустил поворот.
— А что ты там делал? — спросил он, бросив быстрый взгляд на Сахно.
— Ты очень хочешь знать? Сигареты покупал… Дальше до самой гостиницы они ехали молча. Только иногда Сахно командовал, куда повернуть. Он вел себя, как коренной житель Кобленца, преподающий новичку урок ориентации по городу.
А «новичок» вел похоронный лимузин невнимательно. Голова его была занята совершенно другим. «Откуда он выкопал этих глухонемых?» — думал Ник.
Георгий позвонил рано утром. Виктор еще спал, когда из висевшего рядом с диваном пиджака донеслась трель мобильного телефона.
— Спишь? — спросил невидимый напарник и, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Даю двадцать минут на душ и завтрак. Перезвоню.
Не выпуская мобильный из рук, Виктор тяжело поднялся и поплелся в ванную.
По дороге услышал из спальни негромкий плач проснувшейся дочери.
«Когда она уже подрастет?» — подумал он, ощущая на спине отпечаток жесткого дивана.
Ему иногда хотелось вернуться и занять свое место в спальне на широкой кровати рядом с Ириной. Но это место пока было занято и, в общем-то, там бы он все равно не выспался, ведь Ирина вставала иногда по два-три раза каждую ночь, чтобы кормить малышку.
«Обледенившись» холодным душем и придя в себя, он уже пил кофе на кухне, когда мобильный зазвонил снова.
— Как самочувствие? — спросил Георгий.
— Уже лучше.
— Круглую Башню на бульваре Леси Украинки знаешь?
— Это что ли крепость, где какая-то воинская часть?
— Да.
— Знаю.
— Тогда слушай внимательно. Подъедешь туда к девяти, возьми свою «корочку». Пройдешь через проходную воинской части, скажешь, что в тридцать вторую комнату. Там, на проходной, твоя фамилия уже записана. После этого «корочку» больше никому не показываешь. Во дворе повернешь налево, вторая железная дверь с кодовой системой прямо возле ручки. Нажмешь по очереди три-пять-один-шесть. Повтори.
— Три-пять-один-шесть.
— Откроешь дверь и на второй этаж. Запомни, ты сын генерала Борсюка. У тебя угнали машину. Он звонил и договорился, чтобы ты прослушал записи той ночи на всякий случай. Скажешь, что тебя интересует частота ГАИ.
Виктор посмотрел на часы. Без пяти восемь. Можно было без спешки допить кофе и спокойно собраться.
К девяти он уже был на нужном месте. Нашел и проходную в/ч, и вторую дверь с кодовой системой. Поднялся на второй этаж и увидел еще одну дверь. Позвонил.
В проеме открывшейся двери появился мужчина лет сорока в форме прапорщика.
Правда, внешне он вообще не походил на военного — интеллигентное мягкое лицо, умные сосредоточенные глаза.
Услышав, что пришел сын генерала Борсюка, прапорщик кивнул и впустил Виктора. Провел его недлинным узким коридором в большое помещение с низким потолком, занятое стеллажами, на которых вплотную друг к дружке стояли коробки с одинаковыми наклейками. Только разные на этих наклейках стояли номера.
В углу за стеллажами находился большой стационарный магнитофон — размером с хороший письменный стол. Слева на углу лежали наушники.
