Путешествие за тайной ЦАРСКОЕ ЗОЛОТО

разных достоинств, но последовало распоряжение, чтобы заделка была произведена по возможности в кратчайший срок, тогда контролер Гусев, следивший за заделкой, пошел в кабинет управляющего, спросить его: какими же купюрами отсылать кредитные билеты, и получил ответ: “Какими хотите, но только поскорее заделывайте тюки поневоле пришлось мелкие билеты положить обратно и заменить их крупными».

В этом распоряжении Марьина Измайлов увидел злонамеренный умысел управляющего.

«Но и тут он, оказывается, постарался схитрить, — продолжал вспоминать комиссар Измайлов. — Дело в том, что я привез (1 августа 1918 года из Московской конторы Госбанка. — В. К.) в Казанское отделение банка 70миллионов преимущественно мелкими купюрами (десятки, четвертные, пятерки и т. п.), и эти деньги были консервированы для Симбирска, почему и лежали в отдельном шкафу. Поэтому я и просил его упаковать эти деньги и прибавить к ним еще нужную сумму.

Но оказалось, что когда начали грузить на автомобиль кредитные билеты, то они заняли немного места, и на мой вопрос: почему такая сумма занимает так мало места, мне кто-то из кассиров сообщил, что нам погрузили почти всю сумму керенками и тысячерублевыми билетами. Я был возмущен, но так (как) погрузка уже была закончена, и я ждал с минуты на минуту приказаний из штаба выступать (туда ушел за инструкциями Андрушкевич), то я поднялся наверх в кабинет Марьина, и, заявив, что он перехитрил меня, как бы желая оставить для чехословаков мелкие разменные кредитки, потребовал, чтобы мне погрузили еще 20ящиков по 5пудов золотой монеты, так как автомобиль, предназначенный для кредиток, почти пустой».

Позже помощник контролера отделения банка Борис Калашников показал: «При эвакуации в Москву золота и кредитных билетов я находился в нижней кладовой и наблюдал за выдачей ста ящиков с золотой монетой. Закончив работу и, зайдя в верхнюю кладовую, где запаковывались для отправки кредитные билеты, я поинтересовался: на какую сумму увозится кредиток, узнав, что увозят только 95 миллионов, а остальные 45 остаются, я был крайне поражен таким распоряжением, но сказать что-либо считал себя не вправе».

В конце концов были составлены два акта и даны две расписки о том, что Измайлов и Андрушкевич забрали из хранилища 54 мешка с банкнотами на 95 миллионов рублей, из них 44 мешка с 65 миллионами наличных и 100 ящиков золота погрузили для эвакуации. По банковским документам, в которых четко прописаны номера всех ящиков и присутствующие при передаче свидетели, выходило, что золота комиссары забрали ровно на 6 миллионов золотых рублей.698 ящиков с золотыми слитками, хранившихся в банке, Измайлов не трогал. Слитки были разномастными. В ящике помещались по 4 слитка Монетного двора весом 16,8 кг каждый. А слитки частных вкладчиков и частных банков весом от 6,62 кг до 12,22 кг каждый помещались от 4 до 8 в каждый ящик. Ящики с частными слитками «тянули» от 49 до 52 кг полезного груза. А ящик со слитками Монетного двора и вовсе был неподъемен — 67,2 кг. Разные ящики трудно укладывать в кузове автомобиля. Поэтому большевик брал лишь золото в монетах.

Вероятно, номинал 60 тысяч золотых рублей в ящике являлся неким банковским стандартом. Как покажет ревизия 24 мая 1920 года, произведенная в Казанском отделении банка после вскрытия 10 ящиков с золотом, отбитых у белых и вернувшихся в Казань, каждый ящик содержал ровно 60 тысяч золотых рублей. В каждом ящике было от 6 до 8 малых мешков с монетой. И все ящики содержали монеты одного, строго определенного достоинства — 5, 7,5 («полуимпериал») или 10 рублей. Если учесть, что 15-рублевый «империал» весил 12,9 г (из них 11,61 г — чистого золота, остальное медь), а монеты другого достоинства содержали кратное своему номиналу количество металла, получаем вес цветного металла в стандартном банковском ящике — 51,6 кг. По воспоминаниям свидетелей, площадь днища стандартного ящика примерно метр на полтора, вместо ручек по бокам у них свисали канатные петли, углы ящика окованы металлическими полосами. Для последующего анализа нам еще пригодится знать вес груза в ящике. А пока его отметим себе в памяти.

Еще более запутывал ситуацию с эвакуацией бывший управляющий Марьин, который в 1929 году давал следующие показания: «Грузовых автомобилей удалось достать только четыре и один нефтяник. На эти автомобили мы погрузили около 200 ящиков золота в монете на сумму 12 миллионов рублей». Под «нефтяником» следует понимать легковой автомобиль, сопровождавший грузовики… Автор этих строк подозревает Марьина в умышленном искажении фактов, о чем еще пойдет речь в расследовании…

Между четырьмя и пятью часами утра 6 августа 1918 года, «еще раз оставив остаток кредитных билетов на ответственности представителей Совдепа, мы уехали на пяти автомобилях с 16 стрелками и 2-мя пулеметами в сопровождении 6 человек банковских служащих», — уточняет Измайлов.

«В качестве сопровождающих были назначены сотрудники банка Мошковцев и Лихачев, которые этой же ночью отправились по Сибирскому тракту», — назовет следователям две фамилии своих коллег Ахмадуллин.

«Золотой караван» потянулся к северо-востоку от Казани, в подконтрольный «красным» городок Арск с татарским населением, в 65 километрах от губернского центра, откуда Измайлов позвонил Марьину и сообщил о благополучном прибытии груза. Далее караван отправился на север — на станцию Вятские Поляны. А затем поездом через Котельнич и Ярославль — в Москву.

Мародеры выносили золото ведрами

После эвакуации партии золота, 6 августа «помощник комиссара по выполнению поручения особой важности по вывозу ценностей» Сергей Измайлов позвонил управляющему Казанским отделением Народного банка Петру Марьину, чтобы узнать обстановку в городе и повторить рейс.

Однако возвращаться было поздно. Около 11 часов дня 400 офицеров-добровольцев подполковника Каппеля неожиданно ударили с юго-восточной окраины Казани по Суконной слободе, расположенной буквально в двух километрах от банковского хранилища золотого запаса. С запада слобода граничила с озером Кабан, на другом берегу которого 600 чешских легионеров под командованием поручика Йозефа Швеца атаковали в районе татарского кладбища национальные части мусульман. На северо-западной границе города, откуда ожидался удар, новый десант чешских легионеров захватил пристани Адмиралтейской слободы.

Через 11 лет бывший управляющий Марьин в своих показаниях слукавит, рассказывая о том, что произошло в его учреждении после проводов Измайлова и автомобилей с золотом: «Начинало уже светать. Я задремал, сидя на стуле. Меня разбудили, сказав, что меня требует к себе сербский офицер. Выглянув в окно, я увидел на улице выстроенный отряд во главе с офицером».

На самом деле легионеры возьмут под охрану здание лишь 7 августа. Просто управляющему не очень хотелось описывать подробности вакханалии 6 августа на улицах города и в самом банке. А также напоминать следователям, как в день междувластия он скромно признался банковскому комиссару Введенскому, что немного ошибся, занизив Измайлову сумму наличных денег, имевшихся в хранилище…

Тысячному отряду самарских войск большевики противопоставили 12 тысяч штыков: 507 стрелков 5-го латышского полка, части новобранцев и рабочее ополчение. Совместными усилиями им удалось остановить продвижение самарцев на юге и даже потеснить десант чехов на пристани.

Однако около двух часов дня на Казань хлынул августовский ливень. «Над городом разразилась сильнейшая летняя гроза. Раскаты грома сливались с грохотом артиллерии», — вспоминал участник боев. Стихия заставила прервать сражение. Именно в этот критический момент шаткого равновесия с тыла по «красным» ударили боевики подпольного «Союза защиты Родины и свободы» — всероссийской организации, возглавляемой Борисом Савинковым.

В Казани руководил их действиями 51 — летний генерал- лейтенант Вениамин Рычков, его помощниками были полковник Потчин, подполковник Клочков, капитан Иванов и еще один гражданский тип, чью фамилию чекистам установить не удалось. Все они занимали ответственные посты в казанском