крики, и все смолкло. Он бросился по траншее вперед, по пятам за ним следовал Гамбиц, Грунге же держался метрах в двенадцати за ними, неся коробки с пулеметными лентами. Они открыли огонь по небольшому пулеметному гнезду, захватили ручной пулемет и подавили сопротивление противника.
Рота заняла высоту, которая с тех пор стала именоваться «позиция Гейнриха». Русские четыре раза безуспешно пытались отбить эти дзоты. Но все их атаки, в которых два раза участвовали силы до батальона пехоты, были отбиты. Именно здесь Браше и стал известен как «фейерверкер». Растяжки, которые он соединил с осветительными ракетами и пиропатронами, производили ошеломляющее действие на русских.
Пятая атака противника была поддержана его танками. Установленные на высоте 189 зенитки подбили несколько машин, еще четыре попали на минное поле. Тем не менее русская пехота продолжала наступать и тоже попала на минное поле. Взлетевшие ракеты осветили красноармейцев, запутавшихся в малозаметных препятствиях. Огонь из всех пулеметов положил конец и этой атаке.
Уцелевшие танки попытались подавить огонь зениток. На помощь к ним подошли новые Т-34, которые шли, ведя огонь на ходу. За ними следовали свежие подразделения пехотинцев. Огонь пулеметов и снаряды танковых орудий обрушились на дзоты. Пуля «Максима» заставила замолчать пулемет Браше, но Грунге удалось вовремя оттащить его и еще пару человек в укрытие.
Едва они успели скрыться в подбрустверном укрытии, как над ними нависла громада русского танка, обдав их вонью солярки и оглушив лязганьем гусениц. Через пару секунд Т-34 проутюжил траншею. Едкие выхлопные газы забили дыхание. Одна стенка траншеи подалась под грузом и осела. Но, на счастье наших героев, твердая как камень промерзшая почва все же выдержала вес стального чудовища.
– Уходим отсюда! – крикнул Гамбиц, перекрывая рев работающего на холостом ходу двигателя.
Они на четвереньках выползли из-под подбрустверного укрытия, выбрались из траншеи и оказались лицом к лицу с несколькими русскими, которые шли, прикрываясь корпусом танка. Красноармейцы были тут же сметены очередью из автомата Грунге.
Внезапно в борт Т-34 ударил снаряд из зенитного орудия, и несколькими секундами спустя пламя уже охватило всю боевую машину. Но тут на высоту накатилась новая волна русских пехотинцев. Она надвигалась на защитников высоты подобно приливу.
– Назад, назад! – прокричал лейтенант Гейнрих, выпуская в воздух условленную ракету.
Едва ли половина солдат смогла добраться до «шумного бункера» по ту сторону низины.
– Теперь мы можем праздновать в этот день наше второе рождение, – сказал Грунге в своей обычной суховатой манере, когда смог отдышаться.
Здесь, на пространстве между «шумным бункером» и «позицией Гейнриха», Браше стал частью кровного фронтового братства. Миновал февраль. Шесть раз захватывали бункер русские, и шесть раз им приходилось снова оставлять его.
Между тем командиром полка, который к этому времени разросся до размеров 93-й стрелковой бригады, стал полковник Оскар Радван[21], который еще в звании подполковника был награжден 19 июля 1940 года Рыцарским крестом.
Утром 7 марта русские при поддержке танков снова штурмовали германские позиции, и снова пулеметный расчет Браше был в самой гуще происходящего. Русский снайпер прицелился через оптический прицел в первый номер пулеметного расчета. Браше еще успел заметить вспышку выстрела. Но не успел он ответить на этот выстрел огнем пулемета или нырнуть в укрытие, как сильный удар в лоб лишил его сознания и отбросил навзничь.
Но когда он пришел в себя, то первое, что он увидел, было лицо его товарища – Грунге.
– Что… что произошло, Вильгельм? – едва смог выговорить он, в то время как Грунге перевязывал ему голову.
– Ну, слушай, тебе и повезло! Пуля пробила тебе каску. Но при этом она отклонилась в сторону и только поцарапала тебе черепушку. А потом она ушла вниз, в плечо, потому что там есть отверстие в шинели.
Поискав вокруг, они нашли кнопку от наплечного клапана шинели. Она была расплющена пулей, вылетевшей из-под пробитой каски.
Лишь после отражения атаки русских Браше попросил санитаров перевязать его и был тут же отправлен в лазарет. Во время следующей атаки, которая произошла в ночь на 8 марта, был ранен Гамбиц, стоявший несокрушимо, как крепостная башня. Пуля оторвала ему указательный палец на левой руке. Несмотря на ранение, он остался на своем месте у пулемета, но уже в качестве второго номера, тогда как Грунге занял место номера первого.
Атака русских и в этот раз не смогла преодолеть первую линию германской обороны благодаря стойкости этих людей. За свой последний исключительный подвиг Рихард Гамбиц 3 июня 1942 года был награжден Рыцарским крестом.
Когда Браше после ранения вернулся в свою роту, его друг Гамбиц[22] был уже переведен в другое подразделение. Но здесь все еще служил Грунге, этот могучий неповоротливый пруссак.
В начале сентября 1942 года на высоте 419 Браше снова встал в строй своей прежней роты. Вся дивизия с рубежа реки Миус через Дон и Кубань наступала на Кавказ, заняла Краснодар и Майкоп, продвинулась южнее Терека и теперь располагалась в двадцати километрах южнее Моздока в предгорьях Большого Кавказского хребта, чьи вершины уходили в синее небо за ее позициями на высоту в 5043 метра. От высоты 419 Браше с командой из шести своих однополчан следовал теперь еще выше, через перевал к высоте 489, где им предстояло держать оборону.
Лейтенант Кёлер, передовой артиллерийский наблюдатель дивизии, был в этой команде единственным офицером.
Со своей продуваемой всеми ветрами высоты он корректировал огонь артиллерии дивизии.
Весь день 13 и 14 сентября русские вели обстрел передовой позиции наблюдателей. Все предвещало скорую атаку. В распоряжении группы Браше было восемнадцать ящиков ручных гранат и большое количество взрывчатки.
Вечером 14 сентября советская артиллерия перенесла весь огонь на высоту 489. Спустя час после полуночи их пехота пошла в атаку. Два батальона штурмовали высоты 419 и 489.
– Открыть огонь! – скомандовал Браше своей команде.
Заработали три ручных пулемета. Их очереди проделывали широкие просеки в рядах наступавших. Тем не менее многим красноармейцам удалось добраться до небольшой гривки и укрыться под ее защитой.
– Я сначала освещу их ракетой. А потом открывайте огонь! – крикнул Браше своим товарищам.
Он выбрался из укрытия и выпустил две белые осветительные ракеты поперек косогора и вниз. Ответом был бешеный огонь русских автоматов. Пули зацвиркали вокруг Браше и загнали его снова в укрытие.
– Вильгельм, сюда!
Держа в руках две гранатные сумки, к Браше подбежал запыхавшийся пруссак, и они вдвоем спрятались, сидя на корточках, за нависающим выступом скалы. Когда русские пехотинцы показались на перевале, друзья швырнули в них первые из снаряженных гранат. Многие из нападающих скрылись в дыму разрывов, но оставшиеся в живых открыли огонь из всего оружия и ринулись вперед.
– Ура! Ура! Ура!
Теперь Браше и Грунге метнули по нескольку гранат из лежачего положения. Гранаты подкатились нападающим под ноги и там взорвались. Атакующие были уничтожены. Ни один из семи оборонявшихся не получил даже царапины.
Правда, высота 419 была противником занята. Теперь весь неприятельский огонь был сосредоточен на высоте 489.
– Мадель, ты прикрой нас огнем, а мы заложим несколько мин с растяжками! – сказал Браше.
Чуть позже он вместе с Грунге спустился к перевалу. Каждый из них нес по паре тарелочных мин, которые они заложили в подходящих местах. Затем подсоединили к взрывателям проволоку и протянули ее к своей позиции.
Спустя час советские солдаты снова появились на перевале. Когда они приблизились на четыреста метров, открыли огонь новые пулеметы МГ-42 (темп стрельбы 1500 выстрелов в минуту).
– Руди, слева! – крикнул Грунге.
Браше выпустил ракету и при ее свете увидел, что крупная группа красноармейцев приблизилась к двум
