платежей, эти платежи все же оказались непосильными.
Неудачный результат правительственной деятельности 1861—1882 годов, когда надеялись поднять экономическое благосостояние страны привлечением из-за границы денег для разных предприятий, не заботясь о сельском хозяйстве и о деревенском населении, казалось бы, должен был послужить на пользу.
Действительно, пять лет — с 1882 по 1887 год — можно было думать, что, поддержанные крепкой волей императора Александра III, его министры и обратят внимание именно на подъем, прежде всего, земледельческого населения России, составляющего главную основу и силу русского государства.
В действительности путь, на который была направлена уже начинавшая голодать Россия, с 1887 года круто повернулся от развития сельскохозяйственной деятельности к развитию заводско-промышленной. Вот какое мнение по этому повороту на старый путь высказывает С. Бехтеев.
«1886 годом заканчиваются мероприятия, направленные на создание внутреннего рынка для нашей обрабатывающей промышленности и на прочное обеспечение постоянного, естественного, непрерывного роста доходов казны, без истощения имущественных ресурсов земледельческого населения.
С 1887 года заботам об увеличении доходов казны и развитию обрабатывающей промышленности дается первенствующее значение, и этими задачами поглощаются все другие.
Несмотря на ужасающее падение хлебных цен, интересы разоряющейся деревни отходят на второй план»[24].
Такой невыгодный для России курс был принят, по мнению С. Бехтеева, вследствие ошибочного мнения по отношению к России о возможности не считаться с нормальным ходом экономического развития каждой страны, указывающим, что только при развитой сельскохозяйственной деятельности возможно быстрое развитие обрабатывающей фабрично-заводской промышленности.
Этим нормальным ходом проходили все европейские государства, и только по отношению к России бюрократы-западники попробовали сразу сделать скачок с целью догнать Европу в промышленном отношении, надеясь, что одновременно сама собой оживится и земледельческая Россия.
П. Маслов, автор статьи «Развитие земледелия и положение крестьян до начала XX века», относительно причин оскуднения крестьянского земледельческого населения высказывает следующее мнение:
«При освобождении крестьян из крепостной зависимости правительство наделило их землей в недостаточной степени, но в то же время почти все государственное хозяйство построило на тех налогах, которые должен был уплачивать крестьянин.
Наряду с платежами за землю своим бывшим землевладельцам, крестьяне должны были нести всевозможные повинности государству, причем значительная часть этих повинностей была превращена в денежную форму, а сами повинности увеличились в огромной степени.
Вместо подушной подати и государственного земского сбора крестьяне стали платить: выкупные платежи, государственный земский сбор, местные земские сборы и повинности, мирские сборы, подушную подать, сборы рекрутские, продовольственные и т. д. и т. д.
Все эти платежи местами в несколько раз превышали доходность земли, и там, где не было промысловых заработков, ставили крестьян в безвыходное положение: они должны были на каких угодно условиях работать на соседнего землевладельца или арендовать его землю, продавать на рынке свой хлеб, хотя бы необходимый для собственного продовольствия.
Дореформенное государственное хозяйство так же, как и благосостояние землевладельцев, было построено на развитии денежного крестьянского хозяйства, на развитии в нем товарного производства.
Крестьянское хозяйство должно было сделаться той курицей, которая несет золотые яйца. Но для этого требовались и соответствующие условия, при которых хотя бы часть крестьянства могла развивать производительные силы своего хозяйства, только при этом условии оно могло выдержать все бремя платежей и налогов, которыми было обременено.
Между тем правовые нормы, которые слагались после реформы, совершенно не соответствовали условиям, в которые было поставлено крестьянское хозяйство: толкая крестьянина на рынок, бюрократический строй лишал его главного орудия экономической борьбы при капиталистическом строе, лишал самой элементарной гражданской свободы, сохранив опеку над личностью крестьянина и передав ее от помещика отчасти «миру», отчасти «бюрократии».
Это противоречие между экономическими условиями и правовыми отношениями, слабо чувствовавшееся крестьянами после реформы, постепенно все более и более обострялось.
Другое противоречие бюрократического строя, также постепенно обострявшееся, заключалось в росте государственных налогов и арендной платы за землю, падавших на крестьян при одновременном падении производительных сил крестьянского земледельческого хозяйства. Эти противоречия в своем развитии, в конце концов, привели к экономическому и политическому кризису»[25] .
Тот же автор относительно причины упадка земледельческой части населения в центральных местностях дает следующее объяснение:
«Несмотря на неблагоприятные условия для развития большей части крестьянских хозяйств, некоторые из них все-таки успешно боролись за свое существование, копили деньги и, как мы видели, реализовывали их, затрачивая на покупку земли. На окраинах слой зажиточного крестьянства был многочисленнее, так как там лучше были условия для перехода к капиталистическому хозяйству. В центральных районах „хозяйственных“ крестьян было меньше, потому что условия для развития были менее благоприятны. Поэтому здесь крестьяне, копившие деньги, затрачивали их не на земледельческое производство, а только на покупку земли или на торговлю и промышленность. Условия для ведения капиталистического производства были слишком неблагоприятны. На почве всеобщей нищеты могло процветать только первоначальное накопление в форме ростовщичества и кулачества, которое еще не вело к организации рационального капиталистического хозяйства. Между тем как на окраинах и даже в Сибири „хозяйственный“ мужик расширял запашку, улучшал технику сельского хозяйства введением улучшенных орудий, а на западе — в Прибалтийском крае и Литве — повышал культуру земли, в центральном земледельческом районе накопляющийся капитал не выходил из сферы торговых и ростовщических операций и, в лучшем случае, затрачивался лишь на покупку земли.
В промышленном районе капитал накапливался на почве эксплуатации промыслов, и здесь многие бывшие крепостные превратились в крупных фабрикантов, организовавших предприятия с тысячами рабочих. Таким образом, при общих неблагоприятных условиях, если и происходило накопление капитала, то земледелие центрального земледельческого района от этого не улучшалось».
Ю. Жуковский в своем труде «Население и земледелие» дает, между прочим, такие данные:
Из общего состава населения Европейской России 41 % производит хлеба менее, чем нужно для защиты от голодной смерти, и должен существовать посторонними заработками.
39 % всего населения Европейской России производят от 16 до 20 пудов хлеба на душу в год и должны существовать впроголодь. Таким образом, только 20 % населения Европейской России вполне обеспечены хлебом (считая по 2—5 четвер. в год на душу)[26].
«Наше хозяйство, преувеличенным вывозом за границу хлеба, на счет недостаточного питания собственного населения, достигает того, что вместо 59 % полных работников, какое могло бы доставить это население, мы имеем только 21 %»[27].
Чтобы достаточно обеспечить продовольствием все население, пришлось бы отказаться от вывоза хлеба. По мнению Ю. Жуковского, в сущности, нам вывозить нечего.
Вывозя 17 млн пудов пшеницы и 18 млн пудов ржи, «мы содержим, по крайней мере, 17 млн чужих рабочих в разных государствах Европы, которых, по меньшей мере, могли бы содержать у себя дома. Вывозя, мы вывозим в то же время наши отбросы, на которых мог кормиться скот, вывозим наше удобрение, нашу почву»[28].
По сведениям комитета министров, у владельцев показано 30 млн десятин пашни; из них озимых при трехполье составляет 10 млн десятин. При среднем урожае в 5 четвертей с десятины, весь вывоз покрывается владельческим хлебом.
«Естественный исход для нашего земледелия из его настоящего затруднительного положения может заключаться в образовании нового разряда хозяев — арендаторов — и в обращении поместных владельческих хозяйств в арендные хозяйства среднего размера»[29]
