исследованы[51].
Тем не менее, лесной промысел составляет весьма важное подспорье для населения лесных губерний. Вывоз лесных материалов за границу превышает 70 млн руб. в год.
Приведенные данные указывают, что даже с малой поддержкой от правительства население России может развить свой сельскохозяйственную деятельность, если таковая будет поставлена в сколько-нибудь выгодные условия.
Только вывоз яиц и масла, получивший развитие главным образом инициативой самого населения, дает ему крупную сумму заработка — свыше 100 млн руб. Притом вывоз этих продуктов не истощает землю, подобно вывозу зерна. Можно, значит, надеяться, что сельскохозяйственный кризис, переживаемый ныне оскудевшим центром русской земли, при энергичной помощи правительства ослабится, а затем прекратится.
Упадок сельскохозяйственной деятельности значительной части населения России уменьшил покупную способность населения, что в свой очередь отразилось в конце XIX века угнетающим образом на заводско-фабричной промышленности. Эта промышленность, на быстрое развитие которой было обращено особое внимание правительства в ущерб заботам о подъеме благосостояния главного кормильца и защитника русской земли — земледельца, получила одностороннее и не вполне нормальное развитие. Создавалось много предприятий, рассчитывавших, при покровительственных тарифах, лишь на возможно большие барыши. Дела велись небрежно и выделываемые в России фабрикаты и изделия оказались худшего качества и более дорогими по цене, чем те же продукты и изделия, выделываемые за границей. Поэтому, когда внутренний рынок, недостаточно развитой, вследствие ослабленной покупной способности русского населения был насыщен, то для наших фабрикатов и изделий пришлось, как и в других странах, искать рынков для сбыта вне России; но тут-то и обнаружились недостатки нашего фабрично-заводского производства.
П. Шванебах в своем труде «Денежное преобразование и народное хозяйство» указывает, что только за период с 1894 по 1899 год было разрешено в России 927 акционерных компаний и обществ с основным, номинальным капиталом около полутора млрд руб. Из них действительно поступило в дело лишь 800 млн руб. За тот же пятилетний период в России была допущена деятельность 150 иностранных акционерных обществ. В 1902 году общее количество предприятий составило 1469, из них иностранных было 210.
«Это общее количество (около полутора тысяч) предприятий, как видно, не только удовлетворило полностью потребности обедневшей страны, но даже их превысило, так как все жалуются на отсутствие сбыта не только фабрикатов, но даже топлива, и потому все одинаково оказались в кризисе; всех больше развивалась металлургия, она же всего более и стеснена теперь. Перепроизводство фабрикатов — это, конечно, есть полное достижение идеала протекционистов, ибо это уже свидетельствует о том, что мы стали в уровень с европейскими промышленными странами, и для нас наступило время заботиться о вывозе наших произведений на мировой рынок, если таковые не могут быть потребляемы дома. Между тем, такое блестящее достижение цели у нас стали называть кризисом не только люди, наблюдающие за делом со стороны, не причастные к нему, но и сами фабриканты. Такое смешение понятий произошло потому, что наши фабрикаты не могут показаться на мировой рынок для соперничества с иностранными фабрикатами, более совершенными и менее дорогими»[52].
Такое неожиданное явление С. Бехтеев объясняет тем, что промышленность, рождающаяся под чуть не запретительной охраной, не может быть здоровой. Эта охрана так крупно удорожает фабрикаты и сулит капиталистам такие непривычные для европейцев выгоды, что они, в надежде на них, настолько неряшливо обставляют свои предприятия, что не в состоянии производить столь же совершенные и дешевые фабрикаты, как делают это немцы и бельгийцы у себя дома. Действительность это подтверждает; несмотря на относительную дешевизну наших рабочих рук и даже топлива, наши фабрики и заводы не могут дать ни дешевых, ни совершенных произведений.
«Таким образом, первоначальная цель развить промышленность достигнута, удешевление же и усовершенствование фабрикатов чрез конкуренцию не достигнуто.
В конечном результате — современное положение промышленности, страшно угнетенное вследствие отсутствия сбыта фабрикатов. По той же причине произошло сокращение производства и, следовательно, безработица для фабричного населения и явления, обычно это сопровождающая»[53].
Русский потребитель, вследствие существования односторонне направленного для защиты промышленности протекционизма, переплачивает, сравнительно с ценами на заграничный товар, только на хлопчатобумажные изделия свыше ста млн руб.
На кровельное железо на каждый пуд русское население приплачивает около рубля. Силезские заводчики предлагают кровельное железо с уплатой таможенной пошлины (по 97 коп. с пуда) за 2 руб. 55 коп. за пуд, а свои южные заводы ставят железо по 2 руб. 60 коп. за пуд.
Относительно положения промышленности в России к началу XX века различными исследователями высказываются следующие мнения:
М. Балабанов в статье «Промышленность России в начале XX века» признает естественным, «что в первые годы промышленного развития России отводится особое внимание развитию парового транспорта и организации кредита. Правительственная экономическая политика семидесятых и восьмидесятых годов прошлого столетия носила характер, если и не соответствовавший вполне нуждам промышленного развития страны, то и не противоречивший им в такой степени, как впоследствии»[54].
В 1890-х годах начинается усиленное железнодорожное строительство и поворот правительства к таможенному покровительству, вызванный, главным образом, интересами фиска.
Тариф 1891 года, во многом граничащий с запретительной системой, «создал прочную таможенную стену, ограждавшую промышленность от иностранной конкуренции, обеспечившую промышленникам крупную норму прибыли».
«К концу XIX века Россия являла собой страну с широко развитым промышленным капитализмом. Громадный прилив в промышленность отечественных и иностранных капиталов, быстрое увеличение производительности по всем группам производства, нарождение ряда новых производств (среди них столь характерных для роста промышленности, как горнозаводское, достигшее значительных размеров) концентрация производства, образование многомиллионной армии промышленного пролетариата, быстрый рост городов и городского населения, увеличение числа промышленных центров и территориальное расширение сферы господства промышленного капитализма — все это свидетельствовало о росте производительности как о процессе, совершающемся на основе капиталистического развития.
Голодный 1891 год вскрыл пропасть, в которой оказалась Россия. Так как к этому времени податное население, которое давало главные средства для государственного казначейства, обессилело и обеднело, пришлось выбирать один из двух путей: или пойти по пути укрепления крестьянства или еще более энергично содействовать промышленному росту России. Правительство избрало второй путь.
Если раньше «поощрение» промышленности практиковалось постольку, поскольку этого требовали промышленники и фискальные соображения, так сказать, добавочного свойства, то теперь это поощрение становилось целью самодовлеющей. Промышленность должна была дать бюрократии то. чего уже не могло дать нищее земледельческое население: деньги для казны и финансовый блеск для поддержания престижа могущественной державы.
С 1894 года государственный банк становится одним из главных орудий бюрократии, с помощью которого она направляет промышленную жизнь.
Начинается выдача огромных ссуд для поддержания разных предприятий.
Профессор Мигулин осторожно упрекает министерство финансов в чрезмерном доверии, которое оказывалось разным лицам и предприятиям, которые этого доверия отнюдь не заслуживали»[55].
В целях поощрения промышленности казна при правительственных заказах отдавала решительное предпочтение отечественным промышленникам: «Так, когда для Сибирской железной дороги английские
