К японцам, по нашим расчетам, могло подойти из-под Порт-Артура до 50 батальонов, но существовало предположение, что большая часть сил армии Ноги будет направлена против Владивостока и через залив Посьет к Гирину в обход и в тыл нашего расположения.
Эти предположения заставляли нас быть особо чувствительными за наш тыл и Владивосток. Прежде всего, с освобождением армии Ноги пришлось усилить гарнизон Владивостока, весьма слабый для тех позиций, которые он должен был защищать. Я выделил кадры силой в 6 батальонов из всех трех армий, дабы развернуть их в четыре полка для сформирования в составе гарнизона 10-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии.
Предполагалось, что одновременно с общим переходом в наступление японцы подготовили восстание в нашем тылу местного населения и разрушение железной дороги. Ряд донесений, одно тревожнее другого, приходили от генерала Чичагова о появившихся значительных силах японцев в нашем тылу и об их замыслах не только разрушить железную дорогу, но и овладеть Харбином. В третьем томе моего отчета видно, что силы японцев, находившиеся в тылу, измерялись генералом Чичаговым десятками тысяч. Означенный генерал настойчиво просил значительного усиления охраны дороги и в доказательство [408] необходимости этого усиления доносил о поражении части пограничной стражи, высланной им на разведку к востоку от станции Куанченцзы, доносил об отбитых у нас во время этой разведки орудиях. В позднейших донесениях подтверждалось, что японские партии с сопровождавшими их шайками хунхузов глубоко проникли в тыл, прорвали наши посты между г. Хуананченцзы и г. Бодуне и угрожали этому последнему пункту, имевшему для нас огромное значение как центр хлебных запасов. Кроме того, получались донесения о направлении значительных японских и хунхузских отрядов в Фулярди (против Цицикара) с целью взорвать весьма большой железнодорожный мост через р. Нони и этим прекратить железнодорожное сообщение.
В то же время один из довольно значительных мостов близ станции Гунчжулин был после схватки с нашими охранниками разрушен японцами. При таких «вещественных доказательствах», как взятые у нас орудия и разрушенные мосты, нельзя было не дать веры донесениям генерала Чичагова (впоследствии оказавшимся совершенно преувеличенными) и не помочь ему. Сохранить за нами тыл являлось делом огромной важности, даже временное расстройство деятельности в тылу грозило бедствиями армии: не только прекращался бы подвоз подкреплений, но прекращалась поставка продуктов населением, прием их и подвоз к армии. Заброшенные за 8000 верст от нашей базы — России, мы создали себе местную продовольственную базу, и потеря ее грозила голодом армии, ибо на подвоз всех необходимых продовольственных запасов рассчитывать было нельзя.
Действительная охрана дороги была слаба, для усиления ее мною были выделены бригады пехоты 16 -го армейского корпуса и четыре казачьих полка (по докладу по штабу армии признавалось необходимым выслать в тыл шесть казачьих полков).
Японцы в феврале задались при наступлении чрезвычайно решительным планом: одновременно с атакой нас с фронта они смело начали обходить нас с обоих флангов. [409]
Такой шаг для исполнения требовал больших сил или значительного ослабления войск на фронте. По-видимому, японцы, вполне надеясь на силу созданных ими позиций, действительно очень ослабили расположение войск на фронте. Казалось бы, при этих условиях наиболее сообразным обстановке способом действий был переход нами в наступление с фронта с тем, чтобы прорвать это расположение и уж затем действовать против обходящих частей. Но такой способ мог иметь в случае неудачи решительные последствия: удержанные на фронте относительно незначительными силами с большим числом орудий и пулеметов, подкрепленными, кроме того, вводом в боевую линию запасных войск (отлично организованных), мы могли оказаться окруженными обходящими группами войск японцев. Необычайная трудность фронтальных атак подтвердилась вполне во время Мукденских боев: наши войска, занимавшие даже весьма растянутые позиции, всюду отбили атаки японцев, если они направлялись только с фронта.
Поэтому с началом наступления японцев, когда обозначился обход нашего левого фланга армией Кавамуры, мною решено было принять энергичные меры, дабы остановить этот обход и атаковать армию Куроки с фронта и с фланга. Положение на левом фланге становилось очень тревожным: мы потеряли сильную Цинхеченскую позицию и отступили к Мацзяцзяну, обнажив левый фланг 3-го Сибирского корпуса на Гаутулинском перевале. Более глубокий обход японцев грозил отбросить войска 71-й дивизии к Фушуну. Быстро направленные в состав 1-й армии подкрепления и стратегический резерв остановили армию Кавамуры. В бывших при этом боях генералы Ренненкампф и Данилов с вверенными им войсками 71-й пехотной и 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизиями действовали с выдающимся мужеством и упорством. 1-я армия, доведенная до 175 батальонов, движением вперед при успехе этого движения должна была повлиять и на операцию японцев против нашего правого фланга. Требуя перехода в наступление, я предоставил командующему 1-й армией [410] выбор направления главного удара. Генерал Линевич решил этот удар нанести в разрез между армиями Куроки и Кавамуры. Все приказания были отданы, и движение вперед началось. К сожалению, совершенно не подтвердившиеся донесения о движении нескольких японских дивизий в обход левого фланга 3-го Сибирского корпуса оказались достаточными, чтобы командующий 1-й Маньчжурской армией приостановил наступление и отвел части 1-го Сибирского корпуса, высланного в 1-ю армию с целью перехода этой армией в наступление, назад. Мы потеряли в сборах к переходу в наступление несколько дней. Между тем в обход нашего правого фланга за это время совершенно определенно обозначилось наступление значительных японских сил. В третьем томе моего отчета подробно изложено, какие меры были приняты, чтобы отвратить эту опасность, и к каким результатам они привели.
Напомним здесь коротко следующее. Против 2-й армии в составе 96 батальонов, расположенной большей частью на левом берегу Хуньхе, действовала большая часть армии Оку. Войска правого фланга этой армии, по нашим сведениям, были расположены и действовали против 5-го Сибирского и частью, вероятно, 17-го армейского корпусов 3-й армии. Таким образом, против войск, . подчиненных генералу барону Каульбарсу, в дни, когда обозначилось наступление армии Ноги, мы рассчитывали иметь не более 36—40 японских батальонов. Казалось бы и здесь войска 2-й армии, подкрепленные из стратегического резерва 24 батальонами 16-го армейского корпуса, энергичным переходом в наступление могли, отбросив части армии Оку к югу, разъединить их с войсками армии Ноги и затем обрушиться на войска последнего. Нашим войскам пришлось бы при этом брать с фронта укрепленную неприятельскую позицию с весьма сильными опорными пунктами — Сандепу и Лидиантунем. Так указывала теория, но на практике при несравненно более благоприятных условиях месяц тому назад 120 батальонов 2-й армии не могли в течение 6-дневных боев 11-15 января отбросить японцев к югу и овладеть Сандепу. [411]
Являлось вполне обоснованное опасение, что, даже овладев этими пунктами и отбросив части армии Оку к югу, мы настолько израсходуем свои силы, что уже не будем в состоянии теми же силами дать отпор армии Ноги и допустим войска этой армии овладеть Мукденом и отрезать 2-ю и 3-ю армии от их сообщений.
Принимая то или другое решение, надлежало принять в расчет мало маневренную способность наших войск, уже сказавшуюся в предыдущих боях, надо затем было принять в расчет силу японских дивизий, необычайно упорную оборону японцами своих позиций. Все это вместе взятое указывало, что, быть может, в интересах нашего врага именно было затянуть возможно большее число наших войск для фронтальной атаки своих позиций, чтобы свободнее нанести решительный удар обходящими частями. Взвесив эту обстановку, я решил принять оборону на фронте 2-й и 3-й армий и возможно быстро передвинуть на правый берег Хуньхе достаточные силы, чтобы остановить и затем отбросить назад обходящие войска армии Ноги. Прежде всего, для этой цели должны были послужить войска 2-й армии, на обязанность коих и возлагалась охрана правого фланга всех армий. Я назначил для этой цели один корпус из состава этой армии, рассчитывая, что 64 остальных батальона без труда могут удержать напор частей армии Оку (30—40 батальонов). Генералу барону Каульбарсу приказано было возможно быстро направить этот корпус в район к с. Салинпу, где предполагался сбор части сил, из числа выставляемых нами против войск армии Ноги.
Для действий против этих войск одновременно мною двинуто было 24 батальонов 16-го армейского корпуса с подчинением этих войск генералу барону Каульбарсу. В резерв этим передовым войскам мною притягивались 12 батальонов из состава 3-й армии и 1-й Сибирский корпус, который, по получении известия о приостановке наступления и отходе назад к Шехуйчену 1-й армии, я приказал возвратить в состав моего резерва и направить к Мукдену. Таким образом, распоряжения были сделаны о сборе 92 батальонов, которые и должны были уже [412] 18 февраля надежно прикрыть наш правый фланг, остановить армию
