Одежда самая разная — простенькая, видавшая виды темно-синяя с бордовым кантом курточка поверх роскошного белого норкового манто. Плащ из крокодильей кожи рядом с драным грязно-голубым пуховиком. Старое драповое пальто на одном крючке с модельной сиреневой дубленкой. Внизу стоят три чемоданчика с ноутбуками и горные лыжи в чехле. Целый угол заставлен обувью. Пытаюсь посчитать количество пар. В кадр попало пятнадцать. Из них десять — мужские ботинки. Модные узконосые, сверкающие даже в полутьме, рядом со стоптанными «экко» на толстой тракторной подошве. Женские сапоги под белую змеиную кожу заваливаются на грязные кроссовки.
Из всего этого можно сделать вывод: собрались люди настолько разные, что я вообще не могу представить, как они могли встретиться и настолько близко сойтись? Хотя это, блин, наверное, несколько не те слова…
Наливаю еще вина в опустевший стакан.
Выпиваю половину. Картона уже не чувствую. Язык постепенно немеет.
Начинаю ходить по комнате, туда-сюда. Возвращаюсь к столу, вытаскиваю сигарету, прикуриваю. Снова начинаю ходить по комнате, как зверь в клетке. Что за напасть? Только етитская сила вроде этого фотоальбома может удержать меня за столом. А работа — нет. Я сижу минут пять, потом залезаю в интернет и начинаю с маниакальным упорством читать чужие дневники и переписку. Я хочу понять, что есть у этих людей такого, чего нет у меня? Я пытаюсь понять, чем вообще живут люди? Словно я долбаный марсианин, прилетевший на эту планету и пытающийся понять, что для ее жителей является самой высшей ценностью.
Кстати, как-то раз, лежа и глядя в потолок, стараясь глубоко дышать, чтоб выпитое не лезло обратно, я всерьез почувствовала себя пришельцем, чей корабль безнадежно сломался. Вроде как я тут в вынужденной посадке. Посылаю сигналы, чтоб меня забрали, но эта планета в стороне от общих торговых путей. Что-то побудило меня забраться в глушь Вселенной… Наверное, я какой-то неправильный марсианин, ищущий уединения. А точнее, марсианский лузер, сбежавший от жизни. Так вот, брожу я по улицам, смотрю ящик, слушаю разговоры. И все сводится к одному — к сексу. Я пытаюсь понять, что же это за ритуал такой? Им расплачиваются за услуги, его предлагают самым любимым людям, им выражают симпатию, он помогает продавать товары и услуги, его можно купить, продать, обменять…
А у меня этого нет.
Нет единой валюты человечества.
Да, пожалуй, вот что отделяет меня от всех остальных людей.
Формально мы с Сергеем были женаты пять лет. Фактически — те недолгие два месяца, перед зачатием Мити.
Мой муж не любил секс. Возможно, он не любил его только со мной. Не знаю, не берусь гадать. Я не нахожу ответа на вопрос, почему здоровый молодой мужчина избегает секса. Почему его от секса тошнит.
И это при том, что главным критерием отбора будущих звезд для Сергея является «секси» или «не секси».
Я наливаю себе не знаю какой по счету стакан, отпиваю глоток и прыскаю со смеху. Вот бы Сергей увидел эти фотографии! Интересно, что бы он сказал? А я, кажется, даже знаю. Что на них толпа неудачников, у которых есть свободное время, но они по тупости своей и некультурности не могут выдумать другого развлечения, кроме секса. Надо же чем-то себя занять, чтобы со скуки не сдохнуть. Вот примерно такая была бы произнесена тирада. Еще бы он, конечно, презрительно кривился, всем своим видом выражая отвращение.
А мне эти люди нравятся!
За них надо выпить.
Ложусь в постель и мысленно прижимаюсь лбом к теплой, напряженной как камень спине мужа.
— Сделай мне массаж, — бурчит он, подставляя свои одеревенелые мышцы.
Я делала ему массаж, ночь за ночью, а потом прижималась к нему всем телом в надежде, что сегодня… И каждый раз он крепко засыпал, а я некоторое время ворочалась рядом, репетировала гневный разговор о том, что я человек и у меня есть определенные потребности. Кроме того, я его люблю и желаю хотя бы так это выразить, потому что не могу принести ему стабильный доход, не могу помочь в работе, вот только Митя…
Опять приступ тоски. Неодолимой тоски, которую хочется вырезать из груди ножом. Выковырять ногтями, без всякого наркоза. Если бы так можно было от нее избавиться, клянусь, я бы не задумываясь это сделала! Это когда на каждом вдохе и выдохе невыносимо больно. Болит каждая клетка в теле. Тяжесть в глазах. В носу. Хочется кожу с себя срывать, лишь бы от этого чувства избавиться.
Поднимаюсь с кровати. Плетусь к столу. Наливаю вина. Закуриваю сигарету. Некоторое время сижу на стуле, покачиваясь вперед-назад.
По щекам слезы текут.
Форум «Обо всем остальном»
04:57 вторник
Тема: «Брак»
Jessi:
Чем, по-вашему, можно заменить институт брака? Время идет, а семья остается. Ничего лучше люди пока не придумали. Или есть какие-нибудь мысли?
Libertine:
Мысль есть, и вот какая.
Современная форма семьи предполагает, что женщина получает право полного контроля над жизнью своего мужа. Она вмешивается в его дела, присваивает его доход, ограничивает его свободу. И все это без каких бы то ни было обязательств со своей стороны — сексуальных и материальных. Так что я предлагаю заменить институт брака взаимной проституцией. С договором обмена услугами сексуального и бытового характера либо предоставления их за плату. Договор взаимной проституции не обязывает стороны хранить друг другу верность и может быть прекращен посредством подписания компенсаторного пакта.
Кот-баюн:
Ясно, что мы живем в эпоху кризиса брачно-семейных отношений, но признавать правоту подобных экспериментов было бы просто преступно.
День. Или утро?
Звонит телефон. Он подпрыгивает на столе и настойчиво требует, чтобы я вылезла из-под хлорного больничного одеяла и ответила кому-то.
Фиг. Не вылезу. Я лежу, притаившись под одеялом, как кролик в валежнике. Если бы было возможно всю свою жизнь провести под одеялом, не выходя оттуда совсем, — пожалуй, я бы так и сделала.
Во рту будто курятник. Мерзко и сухо. Хочется пить. Надо дойти до крана. Заодно посмотреть, кто мне там звонит. Лицо опухло так, что с трудом удается веки разлепить. Когда же я сдохну?
