– Значит, наличие маяка у Макса полностью исключается, – сделала вывод Тереза.
Дженни посмотрела на нее долгим внимательным взглядом. Тереза без слов поняла мысль и спросила:
– Думаешь, кто-то из своих выдал военным или Айрин местонахождение базы?
– Не знаю, Тереза, – последовал ответ. – Никаких предположений. Маяк может быть в ком-то из нас. Он мог быть на квадролете. Где угодно.
– Но его все равно кто-то должен был имплантировать, – упрямо настаивала Тереза.
Дженни ничего не ответила.
Прошло уже больше суток с момента их бегства из бункера, где осталось лежать тело Джокера, а он до сих пор так и не вышел на связь.
– Я не могу больше тут сидеть! – неожиданно взорвалась Дэз. – Мне надо выйти из этого дурацкого отеля!
– Покажи Максу город, – предложила Тереза, – он, кажется, тут ни разу не был. Не был ведь? – спросила она Громова.
Тот отрицательно мотнул головой.
Дэз вопросительно посмотрела на Максима:
– Хочешь, я покажу тебе Тай-Бэй?
– Конечно, – ответил тот.
– Тогда встречаемся у выхода к парковочным сотам через полчаса, – сказала Дэз. – На этаже Ченга, где его резиденция.
– Хорошо, – Макс подумал, что это будет просто счастье – хотя бы ненадолго избавиться от этого тревожного ожидания вестей, которое час от часу становилось все более гнетущим.
Но еще больше Громов хотел хотя бы ненадолго отделаться от вопроса: «Что мне делать дальше?» – который был словно вода, мерно капающая на темечко.
Громов едва смог высидеть полчаса в своей комнате.
«Зачем ей столько времени? Неужели сразу нельзя было выйти?» – спрашивал он сам себя.
Наконец время пришло. Громов направился к лифту, поднялся на предпоследний этаж, прошел его насквозь до двери, ведущей к парковочным сотам, открыл ее, вышел наружу и… не сразу узнал Дэз, стоявшую у входа.
На Дэз было простое короткое прямое платье голубого цвета, открывавшее ее длинные мускулистые ноги. Босоножки из прозрачного пластика на высокой платформе и белая лента вокруг головы сразу сделали Кемпински ужасно взрослой. Ее длинные белые волосы, которые Дэз скручивала в тугой узел на затылке, чтобы они не липли к ее лицу и не путались в одежде, благодаря какому-то средству вдруг стали идеально прямыми и послушными.
Узкий коридорчик тянулся вдоль шестигранных ячеек, в каждой из которых стояло по турбокару. Громов и Дэз прошли по нему несколько метров и остановились у громадного черного «Сузуки» с аэродинамическими крыльями.
– Здорово, правда? – улыбнулась Дэз, надевая большие темные очки. В Тай-Бэе на них, похоже, была мода. – Ты когда-нибудь на таком ездил?
– С ума сойти! – восхищенно выдохнул Макс.
Тут дверь открылась, и с водительского места вылез тощий коротышка афро-азиатского происхождения, тонущий в одежде, в которой могло бы поместиться еще пятеро таких, как он.
– Здрасссте… – сказал он Громову и Дэз.
– Привет! – ответила ему Кемпински и пояснила Максу: – Ченг ведь сказал, что мы можем брать любые машины в его гараже, вот я и подумала, почему не взять эту. Правда, Ченг не рискнул доверить мне управление, так что поедем, как важные персоны, с водителем. Познакомься, это Виктор Минг. Представляешь, Пуля Минг – его родная сестра!
– Очень приятно. Макс, – сказал Громов. – Пуля Минг! Обалдеть! Я всегда болею за вашу сестру! Смотрю все заезды «Формулы-1001», где она участвует! Она лучший гонщик на все времена! Она просто высший класс! Ее никто и никогда не сможет победить.
– Спасибо, – водитель довольно улыбнулся. – Сестра просто зверь. Вся наша семья гордится ею так, что иногда аж тошно… Она ведь крутой гонщик, а я простой водитель у командора.
Виктор покраснел и закашлялся.
Громов и Кемпински переглянулись. Не найдя что ответить, дружно полезли в машину.
Робот-парковщик подхватил их и стремительно понес турбокар вниз. Едва коснувшись колесами асфальта, турбокар вздрогнул и рванул c места так, что пассажиров впечатало в задние сиденья.
– Куда мы едем? – спросил Макс, глядя в окно.
Мимо проносились потускневшие, побитые шрапнелью окна зданий деловой части города, что когда-то был на этом месте.
– Хочу показать тебе технорынок, – ответила Дэз. – И «Никсон-Холл». Это самый большой центр развлечений во всей Буферной зоне. Там можно подраться. По-настоящему или почти по-настоящему.
– Как это «почти по-настоящему»? – Макс заметил, что из десяти или двенадцати уровней автобанов работают только два. Остальные частично разрушены или перекрыты.
