Почему страх разоблачения? Почему именно он?»
В медитативном состоянии сознание мадемуазель Барбье странным образом трансформировалось. Она переживала нечто похожее на мысленный эксперимент по Аткинсу, но во много раз сильнее. И весь этот поток внутреннего напряжения, мыслей был адресован Синклеру. Мишель с печальной улыбкой отметила, что сходит с ума – пытается вступить в телепатический контакт с программой.
Потом мысли смешались и слились во что-то единое, тягучее, похожее на концентрированный сон. Что- то вроде одного бесконечного буддийского «ОМ». Это чувство постепенно разрасталось до тех пор, пока каждая клеточка в теле Мишель не начала вибрировать как маленький камертон. Как только это случилось – экран вспыхнул ярким светом.
Доктор Синклер сидел в своем кресле и устало смотрел на Мишель.
– Добрый день, мадемуазель Барбье, – сказал он. – Надеюсь, вы помните, что это ваше последнее обращение ко мне. Я искренне надеюсь, что вы используете его с пользой. Хотя бы для себя.
– Джокер записал себя в качестве загрузочной программы-ключа «Ио», главного сервера Сети, – коротко сообщила ему Мишель. – Если мы перезагрузим Сеть, чтобы уничтожить Джокера…
– To восстановить ее уже не сможете, – закончил фразу Синклер. – Я предполагал, что он так поступит.
– Правда? – грустно усмехнулась Мишель.
– Да, потому что сам поступил бы так же.
– Он дал нам десять дней. Осталось семь. Оборонные комплексы под его контролем. Мы не можем противостоять Джокеру. Он превосходит все, с чем могли бы бороться наши системы защиты. Скоро ничего не останется, доктор Синклер. Неужели вы не поможете?
– Вы сами недостаточно сильно хотите, чтобы я вам помог, – развел руками создатель Эдена. – Где Громов?
– Неужели вы будете настаивать на своем даже в такой ситуации?! – воскликнула Мишель, дернувшись, чтобы вскочить, но сдержалась.
– Боже мой! – Синклер раздраженно сжал пальцы в кулак. – Когда же до вас дойдет? Я не могу вам помочь без Громова! Это не просто прихоть выжившей из ума программы, которая зациклилась на выполнении какой-то операции! Если вы до сих пор не смогли найти мальчишка – значит, недостаточно сильно желаете спастись!
Мишель покачала головой:
– Сейчас мне надо будет выйти из этой комнаты и сообщить о своей неудаче. Сказать, что я так и не смогла добиться от вас сотрудничества.
– Сочувствую, – сердито буркнул Синклер.
Повисла пауза.
Синклер смотрел на Мишель, а та глядела в пол и грызла ногти.
– Это все, что вы хотели сказать мне, мадемуазель Барбье?
– Я… я…
Мишель все никак не могла подобрать слова для своего вопроса.
– Я знаю, что вас тревожит, – неожиданно сказал Синклер. – Вы сидели здесь четыре часа совсем не для того, чтобы еще раз попросить меня сотрудничать с вами авансом. Вы знали, что Громова у вас нет – или пока нет, формулировка не так важна. Вы также знали, что я отвечу, когда вы в очередной раз попытаетесь добиться от меня невозможного – то есть жалости. Вы знали все это и все равно пришли. Вы не можете понять – почему. Так?
Мишель кивнула.
– Раз уж это ваше последнее обращение, я дам вам совет, – неожиданно смягчился доктор Синклер. – Используйте хотя бы один день из десяти, отпущенных вам Джокером, чтобы понять, чего вы на самом деле хотите от жизни. Вас так запугали вашей необычностью и гениальностью, что вы с перепугу стали самым крутым личностным аналитиком хайтек-пространства в пятнадцать лет. Мысль, что кто-нибудь когда-нибудь докажет, что это не так, приводит вас в ужас. Вам так кажется. И что же вы делаете?
– Я… – Мишель судорожно схватила ртом воздух. – Я сама становлюсь тем человеком, который докажет, что я не… я не…
– Поэтому я и говорю вам, – прекратил ее бессвязное нервное бормотание доктор Синклер, – определитесь с вашими желаниями.
Мишель поднесла руку ко рту и спросила едва слышно:
– Разве то, чего хочу я, имеет хоть какое-то значение? Разве кто-то может делать то, что он хочет, не оглядываясь на систему?
– Мадемуазель Барбье, – Синклер сложил руки на животе, – вы не так давно читали сказки и наверняка помните их. Если вы обращали внимание, в сказках героя часто просят загадать желание. Одно или три. Всегда нечетное число. Из сказок это перешло в традиции всех народов мира. Вы ведь загадывали желания, глядя на падающие звезды, задувая свечи, находя четырехлистный клевер. Так?
– Да, – Мишель кивнула.
– Знаете, зачем все это?
– Вероятно, я ошибаюсь, – личностный аналитик расправила складки на своей юбке, – но современному человеку хочется чуда не меньше, чем его далекому предку кроманьонцу.
– Разумеется, ошибаетесь, – рассмеялся Синклер, – ничего другого я от вас и не ждал. Все эти ритуалы нужны для одной-единственной цели – чтобы вы знали, чего хотите. Звезда падает мгновение, свечи задуваются за секунду – все для того, чтобы вы быстро и не задумываясь загадали то, чего вам на самом
