иногда посылала их лесом. А здесь как раз лес. Вот они и пришли все ворохом. Спать не дают. Есть все-таки некоторые вещи, с которыми не поспоришь. Пришлось присматривать себе дерево. Не дуб — липа. Но тоже разлапистая до неприличия. Хотя и поменьше моего Патриарха Всех Дубов будет. Рюкзак удобно устроился в углублении между тремя ветвями. Я на нем. К одной ветке спиной прислонилась, на другую ноги положила, а третья — под боком, чтобы я не свалилась. Царское ложе. Оружейный пояс повязала вокруг тела и ветки, как страховку. Теперь все! Спать!
Ага, щас! Дали мне поспать! Ровно половину ночи — хватит, детка, выспалась! Внизу, на полянке такой гульбан устроили, что можно всю округу на уши поднять. Хорошо, что хоть костры на противоположной от меня стороне. Но слезть все равно не получится. Сиди бобылем, смотри, как пьяная орава веселится.
Сначала подумала, что люди. Да ну! У людей таких широких морд не бывает. Будто кирпичом приложили. Всех. Поголовно. Приплюснутые носы, толстые губы и низкий лоб — точно не люди. Орки? Все может быть. Я классификатор местных рас еще не изучила. В свете костров их кожа кажется темнее, чем людская, но имеет ли она какой-то оттенок, сказать не возьмусь. Пока буду их называть орками, а там как сложится — посмотрим.
От шума и криков новоявленных орков разболелась голова. А вместе с болью пришла злость. На все сразу. И на Игру эту дебильную, ради которой я через полсоюза перлась, и на мастеров-идиотов, и на послушных, как овцы, ролевиков, так и оставшихся в палатках, несмотря на угрозу их жизни, и на себя, любимую, за то, что как дура их спасать кинулась. На эльфов, мать их за ногу, и на орков — все они одним миром мазаны! Этим миром! Ну, и, понятно, на сам этот мир, от которого я была вовсе не в восторге. В общем, поводов злиться у меня хватало. А вот возможностей, чтобы эту злость выплеснуть, пока не было.
9
Крики стали громче. Толпа орков радостно приветствовала что-то притащившее пополнение. Вернее, кого-то.
Орки притащили двоих. Одного кинули на землю, а второй… второй был эльф! Попался остроухий! Есть в мире справедливость! Может, я не могла отомстить за убитых ребят своими руками, но Боги этого мира меня явно услышали и решили наградить за мои страдания. Да, я жестокая, а как иначе? Я же не сопливая девчонка, которая от одного вида крови, что своей, что чужой, уже падает в обморок. И я радовалась, по-настоящему радовалась тому, что наконец остроухий прочувствует то, на что обрекли его собратья ни в чем не повинных детей.
Эльфа распяли между деревьями. Теперь я смогла рассмотреть его во всей красе. Высокий, под два метра ростом, не худой, а тонкий, но нельзя сказать, что выглядит непропорционально. Просто, как у женщины, плечи узкие и жира нет. Лицо вытянутое, скуластое. А вот уши действительно большие, почти в ладонь. И стоят торчком. Такие уши под волосами не спрячешь и шапку на них не напялишь — все равно будут топорщиться. Лицо я не могла как следует рассмотреть — свет костра бликовал на темных подтеках. Досталось эльфу знатно. Но, как я поняла, это было только начало экзекуции, которую собирались устроить пленнику орки. Что ж, посмотрим. Места хоть и на балконе второго яруса, но самые лучшие — королевские!
Через некоторое время я поймала себя на том, что начинаю уважать остроухого. Пусть он и сто раз эльф, но терпеть боль умел. Не кричал, не умолял о пощаде. Иногда только поднимал голову и короткой фразой на лающем языке доводил орков до массового психоза. Те кричали в ответ, и эльфу доставалось еще больше. У меня возникла мысль о том, что скорее бы он уже умер, и пытки в конце концов прекратились. Запах паленой плоти долетал даже на эту сторону поляны. Было бы что-нибудь в желудке, меня бы в очередной раз стошнило. Наконец эльф обвис неподвижной тушкой, не реагируя на ожоги. Скорее всего, не умер, а потерял сознание. Но оркам этого хватило, чтобы направить свое внимание на второго пленника. А вот это уже хуже! Вторым оказался человек. Такой же высокий, как эльф, крупный, длинноволосый (мода у них, что ли, такая?), но с типично человеческими чертами лица. Им занялись по уже отработанной схеме, и мне в который раз захотелось вывернуть желудочный сок прямо оркам на головы.
Один из орков, что-то пытаясь узнать, задавал вопросы, поднимая голову мужчины за волосы. Я видела только кривую усмешку, перечеркивающую залитое кровью лицо, и все начиналось по новой. В какой-то момент я поняла, что грызу собственный кулак, пытаясь удержаться от криков. Состояние было близко к панике, и от необдуманных действий останавливало только понимание своего бессилия. От этого злость накатывалась еще больше. Что я могу сделать? Героически спрыгнуть со своего насеста и, размахивая бревном, отметелить десяток задоспешенных, вооруженных взрослых мужиков? Это не подростки, держащие меч, как длинную палку. У каждого из нас есть предел крутости, дальше которого только идиотизм. Орки меня заломают одной левой, и висеть мне рядышком с эльфом. Нет, скорее всего, не висеть, а лежать… и сразу под всеми. К женщинам всегда во все времена применяли другие виды воздействия.
Мужчина выгнулся и громко застонал. Первый звук, услышанный из человеческих уст, вогнал меня в стопор. Бросило в жар, и я поняла, что значит сопереживать. Помогая игровикам, я делала то, что должна. Я злилась, мне было их жалко, но вот такого чувства сопереживания еще у меня не было.
— Держись! — закричала я мысленно, всей своей силой потянувшись к парню.
«Держись!» — рука тянется помимо моей воли, в ладони жар, пальцы нащупывают «нить» и пытаются ее ухватить. Она вырывается, бьется, не дает себя удержать. Мне почему-то очень важно ее схватить.
«Держи его!» — четкий, пришедший извне крик в моей голове и нарисованный образ огромной, высокой женщины с клубком и ножницами. Богиня? Норна?
И я, наконец, хватаю тяжелую, тонкую нить — нить жизни.
Через нее потекла от меня энергия. Чувствую, как немеют ноги. Нет, самой не удержать. Мало, моей энергии мало. Надо еще! Подсознательно протягиваю вторую руку к лесу. Дубы отозвались первыми. Не потому ли я их так люблю, что от них всегда можно получить помощь? Но только в самом крайнем случае. Иначе не помогут. Держу двумя руками — одной человека, другой — деревья. Теперь надо их соединить. Как? Если бы я знала!
«Сердцем!»
Правильно! Я сопереживаю, я сочувствую, значит, сердечная чакра работает в авральном режиме. Подтягиваю обе руки к груди. Еще немного… Резкая боль заставляет судорожно всхлипнуть и обессиленно повиснуть на ремне. Хорошо все-таки, что я подстраховалась и обвязала себя и ветку поясом. Рука чуть не выпустила нить жизни. Но не выпустила же! Теперь уже ни за что не отпущу. Чувствую, как пульсирует энергия, вливаясь и протекая через меня.
«Держись!»
Человек поднимает голову. Отлично. Значит, получилось. Я направляю энергию туда, где самые горячие участки — это раны. Мне удается остановить кровь в самых тяжелых из них. Все… дальше у меня не получается. Я могу только держать, и все. Остальное от меня не зависит.
~~~
Нить монотонно пульсирует, передавая энергию жизни из деревьев в человека. Через меня. Я держу рукой тонкий, тяжелый, как свинцовый стержень, канал. Запястье немеет, пальцы дрожат. Долго я еще смогу? Хочется верить в себя. В собственные силы. Разве что верить… потому что их нет.
Указательный палец подрагивает, будто под ним что-то дергается. Надо почувствовать… ты же можешь? Правда? Могу… это как? Тоненькая-тоненькая ниточка пытается отделиться в сторону эльфа. Я иду за ней. Между эльфом и человеком целая путаница вот таких же тоненьких, почти неосязаемых нитей. Они связаны? Эльф и человек? Любовники? В голове вспыхивает и расцветает злой обидой картина двух мужчин, стоящих над чашей с кровью. А, кровные братья! Вот так бы сразу! Тянусь к эльфу и получаю по пальцам: «Не меня! Его!»
