государственной иерархии. Но магия если и использовалась, то с крайней осторожностью. Многие Дерини вообще отказывались пользоваться ею в любом случае. Ведь обнаружение этого означало смерть.
Однако среди людей магия, дар которой они получили во времена Восстановления, тщательно сохранялась. И уже постепенно признали, хотя и не открыто, что правители Гвинеда и некоторые другие правители Одиннадцати Королевств обладают особым могуществом, которое каким-то таинственным образом вселяется в них, подтверждая божественное право на власть, на престол. О том, что источник этого могущества Дерини, не говорили, если совсем не забыли. Но это было именно то самое могущество, с помощью специально разработанных ритуалов оно передавалось от отца к сыну в течение двухсот лет, это было то самое могущество, что помогло Бриону сокрушить Марлука пятнадцать лет назад.
Однако вражда Джеханы с Морганом началась еще до этой исторической битвы. Но и не с самого начала их знакомства.
Когда Брион впервые привез медноволосую красавицу-принцессу домой в качестве своей королевы, Морган радовался вместе со всем Гвинедом. Молодая королева вскружила ему голову, как всем молодым людям при дворе, включая королевских слуг. Морган обожал ее со всей юношеской пылкостью и страстью. Джехана принесла с собой веселье и роскошь в королевский двор Ремута. Народ любил ее за это.
Затем пришел день, когда король случайно обмолвился, что Морган наполовину Дерини.
Лицо Джеханы тогда смертельно побледнело. А вскоре после этого началась война, исход которой мог оказаться роковым, – война с Марлуком.
Он все еще очень хорошо помнит тот день, хотя прошло уже пятнадцать лет, когда он и Брион, переполненные радостью недавней победы над Марлуком, ехали назад в Ремут во главе торжествующей армии.
Он помнил, как Брион гордился своим мальчиком-мужчиной Морганом, которому только что исполнилось четырнадцать лет, как они вбежали в покои Джеханы, громогласно хвастаясь своей победой.
И он помнит тот ужас и отчаяние, когда она поняла, что ее муж сохранил престол и одержал победу при помощи магии Дерини.
Сразу же после этого Джехана отправилась совершить паломничество на два месяца и заточила себя, как говорят, в Аббатстве Святого Жиля близ Жаннис Меер. Затем она и Брион помирились, и она снова вернулась в Ремут. Но с тех пор Моргана она старалась избегать.
И когда на следующий год родился Келсон, она совершенно недвусмысленно дала понять, что не хочет иметь ничего общего с юным лордом Дерини.
Ее решение, конечно, не повлияло на его положение при дворе. Его дружба с Брионом становилась все крепче и крепче, и, к радости Бриона, он принял активнейшее участие в обучении Келсона.
Постепенно Брион и Морган поняли, что все попытки примирения с Джеханой обречены на провал. И по истечении нескольких лет Брион привык к тому, что его обожаемая королева не хочет иметь ничего общего с его лучшим другом, которому он доверял больше всех.
Теперь Морган никогда не встречался с королевой, за исключением официальных приемов или дел, касающихся Келсона. И эти редкие встречи проходили в непрерывных словесных поединках, уколах, язвительных замечаниях. Зная женщин, Морган понимал, что такое положение вряд ли когда-нибудь изменится и что отношения между ними не наладятся.
Звук шагов разорвал тишину сада. Морган оглянулся, а затем выскочил из зарослей, где сидел в ожидании и размышлении. Келсон и Кевин, шедшие по главной тропинке, уже обогнули клумбу и теперь остановились у летнего домика.
На Келсоне были одежды ярко-красного, королевского цвета. Сумрачное лицо над воротником из черной лисы казалось напряженным, сосредоточенным. Он немного подрос за те месяцы, пока Моргана здесь не было. Тренированный глаз Моргана различил кольца кольчуги под роскошной шелковой туникой. Одна черная креповая повязка перетягивала руку, чуть повыше локтя, а другая свисала с пояса.
Больше всего Моргана поразило сходство с Брионом, когда тот был в таком же возрасте.
Он смотрел на Келсона и видел Бриона, смотрящего на него: большие серые глаза под черным бархатом прямых волос, величественная посадка гордой головы, непринужденность, с которой он носил королевскую одежду. Он отметил кажущуюся хрупкость худощавого тела, хотя знал, что одежда скрывала стальные мышцы, вспомнил часы, долгие часы тренировок с оружием. Много времени провел он с ним.
Это был Брион-Смеющиеся Глаза, Брион-Разящий Меч, Брион-Задумчивый Разум. Морган обучал его скакать и фехтовать, вводил в тонкости королевских церемоний, даже ходить он его учил. И вот теперь он смотрел на него и видел двух Брионов: светлого и темного; старые воспоминания смешались в нем с совсем недавними.
Морган глубоко вздохнул. Наваждение кончилось. Теперь перед ним снова стоял Келсон. Но перед мысленным взором Моргана возник Брион который просит своего ближайшего друга поклясться, что мальчик всегда будет иметь защитника, если его отец неожиданно умрет. Всего за несколько месяцев до смерти Брион доверил ключ от своей божественной силы и могущества человеку, перед которым теперь стоял его сын.
Келсон неуверенно опустил глаза. Он знал, что ему хотелось сейчас сделать: ему хотелось подбежать к Моргану, как он делал будучи ребенком, обхватить его руками, излить ему всю боль, весь ужас, этих последних двух недель, позволить Моргану успокоить взбудораженный разум с помощью таинственной магии Дерини. Он всегда чувствовал себя в безопасности рядом с Морганом. Если бы только он мог…
Но он не мог.
Он стал мужчиной. Более того – королем.
Может быть, Морган поможет ему выжить в этом кошмаре!
Сухо, чувствуя какую-то неловкость в своей новой роли, Келсон поднял глаза и встретил взгляд друга своего отца, своего друга.
– Морган? – он кивнул, пытаясь выглядеть более уверенным, чем был на самом деле.
Морган улыбнулся медленной, всепонимающей улыбкой и спокойно пошел к нему. Он хотел встать на колени, как этого требовал этикет, но чувствовал, что мальчика это стеснит, и решил просто поздороваться с ним.
– Мой принц, – вот все, что он сказал.
Для Кевина Мак Лейна, стоявшего в нескольких шагах позади Келсона, напряженность ситуации не прошла незамеченной. Он откашлялся и посмотрел на Моргана.
– Дункан просил передать, что будет ожидать вас в Сейнт Хилари, когда вы будете готовы, Аларик. А я… я, пожалуй, вернусь на Совет. Думаю, что там я буду более полезен.
Морган кивнул, не отводя глаз от Келсона. Кевин отвесил поклон и поспешил прочь по главной тропинке.
Когда звуки его шагов затихли, Келсон опустил глаза и носком сапога принялся рисовать что-то на пыльном мозаичном полу летнего домика.
– Лорд Кевин рассказал мне о Колине и лорде Ралсоне, и о других, – наконец, сказал он. – Я… я чувствую, что виноват в их смерти. Ведь это я настаивал, чтобы они поехали за тобой.
– Кому-то все равно так было надо, – ответил Морган. Он положил руку на плечо Келсона. – Я знаю, что ты должен был чувствовать при этом известии. Тела я передал в Аббатство Святого Марка. Когда все закончится, ты можешь захотеть что-нибудь сделать для семей – может быть, государственное погребение.
Келсон посмотрел задумчиво.
– Небольшое утешение – государственное погребение. И все же ты прав: кто-то должен был поехать.
– Молодец, – засмеялся Морган. – Пойдем, погуляем.
Кевин Мак Лейн, остановившись в дверях, быстро оглядел холл и направился к комнате Совета, у дверей которой одиноко стоял Дерри.
– Они еще не начали? – спросил, подойдя, Кевин.
– Нет, ждут опоздавших. Надеюсь, что-нибудь задержит их подольше, если, конечно, они не из наших.
Кевин засмеялся.
– Я Кевин Мак Лейн, кузен Моргана. И если ты друг Аларика, то давай без формальностей, – он протянул
