Наследник епископа

улыбающегося, потом подал знак слуге, который был, по меньшей мере, на полторы головы выше его или Келсона. Человек подхватил своего предводителя с усилием не большим, чем потребовалось бы Келсону для того, чтобы поднять трехлетнего ребенка, и осторожно вынес его из зала, а потом, сопровождаемый двумя молодыми людьми, шедшими позади -Дугал для большей устойчивости опирался на руку Келсона — поднял его по винтовой лестнице в его комнату. Когда они уложили старика в постель, а слуга ушел, Дугал уселся у окна и вздохнул, глядя на Келсона с усталой улыбкой.

«Ну, сегодня ты безусловно оставил свой знак в Транше. Клан будет говорить о тебе всю зиму, причем говорить хорошо.»

Келсон улыбнулся и, швырнув свою шапочку на скамью рядом с Дугалом, прислонился к подоконнику. Подъем к палатам предводителя окончательно прочистил его голову, и теперь к нему вернулись прежние мысли. Доверие клана, полученное им, было очень кстати и являлось частью того, что он планировал, но еще не узнал всего, что хотел о меарском родственнике Колея. И если Ител Меарский планировал… «Интересно, будут ли они говорить про меня хорошо, когда вспомнят, что я — полуДерини?» — размышлял он, пытаясь найти способ приблизиться к тому, о чем он хотел спросить. Однако, когда он сказал это, Дугал то ли испугался, то ли оскорбился.

Дугал нахмурился. — «Какое разница? Почему ты так подумал?»

«Ты знаешь, не так уж и плохо быть Дерини,» — продолжал Келсон. — «Ты мог убедиться в этом, когда я усыпил того солдата, чтобы ты мог зашить его руку. Так что у магии действительно есть позитивное применение.»

Дугал, внезапно протрезвев, звучно сглотнул, все его веселость исчезла.

«Мне почему-то кажется, что сейчас случится что-то пугающее. Ты ведь хочешь предупредить меня, нет?»

«Не совсем…» — Келсон поглядел Дугала, потом на спящего Колея.

«Дугал, я никогда даже не испытывал соблазна злоупотребить нашей дружбой,» — сказал он тихо, — «но, черт побери… он сказал мне не все что знает.»

«О чем ты?»

Келсон покачал головой. — «О, я не имею в виду, что он лгал мне. Я думаю, он просто хочет остаться в стороне, и вряд ли его можно винить за это. Сикард, в конце концов, все-таки его брат. К сожалению, Сикард еще и отец мальчика, который может попытаться забрать у меня трон, и Колей намекнул о заговоре за обедом, прямо перед тем как он окончательно напился.»

«Но ты же не думаешь, что он стал бы держать тебя в неведении , если бы действительно была такая опасность?» — спросил Дугал.

«Я не знаю,» — ответил Келсон. — «Я знаю, что твой отец имеет информацию, в которой я могу нуждаться… и что у меня есть способ, чтобы при необходимости получить ее без причинения ему какого-либо вреда и так, что он не будет знать об этом.»

«Магией,» — добавил Дугал. По мере того как он слушал Келсона, его лицо хмурилось, и теперь в медово-янтарные глазах отражалось холодное негодование и испуг.

«Келсон, я не могу остановить тебя,» — продолжил он после длинного, медленного вздоха. — «Если это — то, для чего тебе были даны твои способности, то я ничего не могу сделать, чтобы помешать тебе.»

«Я знаю. Именно поэтому я спрашиваю разрешения. Он не будет помнить об этом,» — добавил Келсон. — «Он никогда даже не узнает, что мы разговаривали с ним этим вечером.»

«А если тебе придется использовать то, что ты узнаешь от него, против него самого?» — спросил Дугал.

Келсон вздохнул. — «Я надеюсь, что до этого не дойдет,» — пробормотал он, опустив глаза. — «Ты знаешь, я никогда не стал бы делать ничего, чтобы навредить тебе или твоей семье. Но если информация, которую я могу получить, поможет остановить войну, спасти невинные жизни… ну, а что бы ты сделал?

Только после долгой паузы Дугал неохотно ответил.

«Я думаю, что я… сделаю то, что должен сделать,» — прошептал он.

Глава 5

Поставляли царей сами, без Меня; ставили князей, но без Моего ведома

Осия 8:4

Я сделаю то, что должен сделать.

Эти слова Дугала возложили ответственность за окончательное решение на Келсона, который, как и любой король, был вынужден принимать решения постоянно, но только король, обладающий магией, мог осознать эту ответственность. Келсон задавался вопросом, требовал ли когда-нибудь его отец чего-либо подобного от своего друга. Он с трудом мог представить себе Бриона, использующего свои способности, хотя знал, что его отец убил Марлука с помощью магии и, несомненно, принял меры, чтобы его наследником стал Келсон.

Но магия Халдейнов отличалась от магии, которой обладали те, кто был рожден Дерини, и эта разница сейчас беспокоила Келсона, поскольку он имел и ограничения, и выгоды обоих видов магии. Магия Халдейнов давалась каждому из наследников мужского пола в основной королевской династии, способность к ней закладывалась предыдущим королем и активизировалась ритуалом, который почти не изменился за последние двести лет. Она на самом деле происходила из магии Дерини, но, насколько было известно Келсону, она была создана искусственно великим Святым Камбером в конце Междуцарствия для того, чтобы защитить Синила Халдейна от безумного Имра, и с тех пор оставалась с потомками Синила.

Этот вид волшебства касался, в основном, защиты, сохранения и охраны Халдейнов. Но это была магия, которой не надо было учиться и которую необязательно было понимать, набор определенных заклинаний, использование, да и само существование которых становилось очевидным, только когда в них возникала необходимость, и эта магия никак не зависела от природных способностей конкретного Халдейна. Некоторые из этих способностей, такие как Правдочтение или усиление физической выносливости, были способностями Халдейнов, но более изощренные и эффективные виды волшебства — и наиболее подверженных злоупотреблениям — могли принадлежать только Дерини. Действительно, большая часть магии, доступной Келсону, происходила из того, что он был Дерини, а не из его крови Халдейнов: большей частью это было волшебство, которому его могли обучить Морган и Дункан, и значительная часть этой магии находилась для Келсона в области теории.

Сейчас тот скудный опыт, который он получил с ними, должен был быть объединен со знанием, происходящих из его крови Халдейна, и найти способ, подходящий для той очень личной ситуации, которая сейчас сложилась. За последние два года он несколько раз видел как Морган делает это, а один или два раза сам делал это под руководством Моргана, но это было совсем другое дело: самому, в одиночку, допрашивать человека, которому он симпатизировал, а не захваченного врага, из которого надо было силой добыть правду. Келсона не волновала сама процедура, учитывая что разум Колея был значительно ослаблен выпитым вином, но его действительно беспокоило возможное отчуждение Дугала. У него было немного друзей, которым он мог доверять и которые не боялись его, и он ими дорожил.

«Если дойдет до этого, то я буду вынужден сделать то, что должен,» — наконец прошептал он, встречаясь с глазами Дугала. — «Это одна из самых неприятных обязанностей короля. Боюсь, что кое-что мне придется сделать.» — Он остановился на мгновение. — «Можешь не смотреть, если не хочешь. Ты можешь уйти, или, если ты пожелаешь, я могу усыпить тебя или стереть память. Никто из вас не обязан помнить об этом.»

Зубы Дугала заметно сжались, в солнечно-янтарных глазах был виден страх и некоторое отчаяние.

«Если ты этого хочешь, я, конечно, исполню твои пожелания, но… черт возьми, Келсон, я не позволю себе бояться тебя! Видит Бог, я не понимаю чем ты стал, и если бы ты предпочел, чтобы я не видел что происходит, я… я позволю тебе усыпить меня или сделать все, что ты сочтешь необходимым. Правда, я не хочу уходить.»

Храбрость и полное доверие, сверкнувшие на лице Дугала, когда он взглянул на Келсона, сделали ненужными все дальнейшие обсуждения. Благодарное «тогда оставайся» было скорее артикулировано, а не сказано, но Дугал понял. Его робкая улыбка и быстрая ответная улыбка Келсона были всеми комментариями, которые были им нужны. Они вместе вернулись в комнату, в которой лежал спящий Колей. Келсон больше не волновался.

Когда Келсон присел на правую сторону кровати и сделал несколько глубоких вдохов, концентрируясь,