Кармоди, которых на глазах у Урсина и самого Джавана злодейски задушили в парадном зале дворца в тот ужасный день, когда и сам Деклан подвергся чудовищным пыткам и казни.
Перед Джаваном, как вживую встало искаженное криком лицо несчастного, у которого мучители медленно вытягивали внутренности через рану на животе. Извиваясь в руках палачей, он корчился на полу перед троном в луже собственной крови, а регенты невозмутимо взирали на происходящее…
Джаван усилием воли прервал поток воспоминаний и устремил взгляд на дверь, которую распахнул перед ними очередной стражник.
Женщину, сидевшую у зарешеченного окна, можно было назвать хорошенькой, — она казалась не старше лет двадцати пяти, — но три года заточения стерли все краски с ее лица и до времени состарили несчастную. Когда дверь открылась, она поднялась с места, безвольно сгорбившись в грубом, висящем, как мешок, платье. Волосы ее были перевязаны грубой черной лентой, и Джаван не мог видеть их цвета, но у малыша, что сидел у окна рядом с матерью, любуясь парой серых голубей на подоконнике, волосы были темно-каштановыми, и в солнечном свете отливали рыжиной.
В тот же миг за спиной у Хьюберта с Полином женщина заметила своего мужа. Одной рукой она схватилась за горло, и глаза ее изумленно расширились. Джаван, торопясь перехватить контроль над ситуацией, сделал шаг вперед и встал рядом с Полином.
— Думаю, пусть Урсин объяснит своей жене, что мы задумали, — произнес он негромко, тоном, не терпящим возражений, и взяв Урсина за руку, подтолкнул того к жене, прежде чем Полин успел возразить хоть слово. — Здесь нет никакой опасности, но давайте пожалеем Урсина. Мы бы не хотели подвергать никого ненужным испытаниям. Ориэль, готов ли ты сделать все, что необходимо.
Ориэль вошел в комнату и поставил свою сумку на столик. Полин с Хьюбертом неуверенно расступились. Урсин, двигаясь словно зачарованный, не сводя глаз с жены, сделал шаг ей навстречу. У обоих по щекам струились слезы. Мальчик перестал играть, неуверенно переводя взгляд с матери на мужчин, застывших в проходе, а затем на бородатого незнакомца в кандалах, который выступил навстречу его матери.
Джаван пристально наблюдал за их воссоединением, пытаясь уловить хоть какой-то свет сил Дерини, однако магии тут не было и следа, если не считать едва мерцающих защит у мальчика. Урсин, вскинув руки в наручниках, обнял рыдающую жену, отвел ее к окну и принялся шептать на ухо, вероятно, объясняя, что должно сейчас произойти. Джаван подошел к столу, где Ориэль осторожно отмерял Желтоватые капли мераши в чашку, наполовину наполненную водой из грубого глиняного кувшина.
— А можешь ли ты сразу подготовить какое-то снадобье, чтобы снизить эффект этой отравы, — негромко спросил король, указывая на чашу. — Мы ведь уже знаем, как он отреагирует.
Ориэль кивнул и указал на другой кубок, на дне которого виднелся какой-то белый порошок.
— Я уже сделал это, сир, — прошептал он. — Не могли бы вы долить туда воды.
— Это еще что такое? — втиснулся между ними отец Лиор. — Что ты задумал?
— Это средство против конвульсий и сильное снотворное, — пояснил Ориэль. — Мы ведь уже знаем, что мальчик Дерини, по крайней мере, так утверждает его отец. Никогда прежде я не давал мерашу ребенку, но знаю, что воздействие ее может оказаться губительным, поскольку в столь юном возрасте он еще не способен сопротивляться. Едва лишь вы все убедитесь, что он реагирует как должно, я намерен немедленно усыпить его… если только вам не доставит удовольствия вид бьющегося в агонии ребенка, который может умереть прямо у вас на глазах.
Лиор подобрал со стола пустой пергаментный пакетик, где было снотворное, прочел написанные на нем указания, а затем бросил рядом с чашкой. Даже он готов был признать, что у Ориэля попросту не было времени на какую-то подмену.
— Отлично. Можешь приступать.
Глава XXXIX
И падет гнев наш на праведника, ибо чист он пред делами нашими[40]
Когда Ориэль повернулся к мальчику, женщина замерла, осознав внезапно, что должно сейчас произойти.
— Прошу вас, не надо, — прошептала она, вырвалась из объятий мужа и прижала к себе сына. — Урсин, не позволяй им…
Но Урсин лишь в отчаянии закрыл глаза и медленно потряс головой. Даже находясь под действием успокоительных снадобий, он точно осознавал, что происходит и почему, и понимал, что лишь полное повиновение поможет им всем пережить грядущий ужас… Страх родителей передавался и мальчику, который в слезах пытался укрыться за материнской юбкой.
— Дорогая, мы не можем им помешать, и ты это знаешь, — едва слышно промолвил Урсин. — Пусть мастер Ориэль сделает то, что должен, обещаю, так будет лучше. Доза совсем невелика, и у него наготове снотворное. Для нашего мальчика это единственный шанс. Неужели ты думаешь, что я бы рискнул своим единственным сыном, если бы не верил в это?
Но она не слушала. Урсин знал, что она не слушает его… и понимал, что у Ориэля оставался единственный выход. Когда Целитель приблизился настолько, что уже мог коснуться женщины рукой, Урсин схватил жену за запястье и кивнув тому в знак согласия, развернул ее спиной к нему. Целитель в тот же миг обхватил ее голову руками. Она сразу перестала сопротивляться, веки ее затрепетали и опустились.
— Для всех будет легче, если она постарается успокоить мальчика, — произнес Ориэль, глядя на Урсина поверх плеча женщины.
Урсин мрачно кивнул, ласково взял руки жены в свои, тогда как Ориэль давал ей мысленную установку. Когда Целитель убрал руки, женщина медленно открыла глаза и повернулась к сыну, испуганно забившемуся в дальний угол оконной ниши. Урсин остался на месте, чуть заметно покачиваясь, и чтобы удержаться на ногах, был вынужден опереться о стену плечом.
— Ну же, Карролан, любовь моя, что за глупости, — ласково пожурила сына женщина. — Зачем ты хнычешь и прячешься, когда папа пришел навестить тебя?
Мальчик удивленно заморгал, но все же подпустил мать поближе. Ориэль взял у Лиора первую чашу, бросив на Джавана предупреждающий взгляд.
— А это мастер Ориэль, друг твоего папы, он принес тебе лакомство, — продолжила женщина и, не глядя на Ориэля, протянула руку. — Очень вкусно, вот увидишь. — Она сделала небольшой глоток из чаши, затем предложила ее сыну. Ну, выпей как хороший мальчик, и покажи папе, какой ты стал большой и храбрый.
Напуганный мальчик не смог устоять перед просьбой матери. Медленно, неуверенно, он сделал первый глоток, затем еще и еще. Урсин, отвернувшись, устало опустился на пол.
— Вот и умница, — прошептала его жена, когда чашка опустела, и мальчик, улыбаясь, вернул ее матери. — Смотри, папа, какой смелый у тебя сын. Он выпил все лекарство.
При этих словах Урсин поднял голову, и мрачное отчаяние исказило его черты, так что в этот миг он выглядел почти стариком. Малыш Карролан изумленно глядел на родителей, поражаясь спокойствию матери и скорбному лицу отца. Но затем в глазах его отразился ужас.
— Мама, — прошептал он, затем покачнулся на ногах и рухнул ей на колени.
В считанные секунды дыхание его сделалось прерывистым, и спазмы начали сотрясать все тело.
— Ну вот, вы получили ответ, — объявил Ориэль и, заметив, что Урсин хочет броситься на помощь сыну, упреждающе поднял руку и покачал головой. Мать же попросту сидела рядом, закрыв глаза. — Могу ли я дать ему теперь вторую чашу?
— Еще рано, — Лиор, оттолкнув Ориэля, нагнулся и развернул лицо мальчика к свету. Зрачки его расширились и застыли, на коже выступил пот, дыхание оставалось быстрым и прерывистым. Даже на неопытный взгляд не оставалось сомнений, что маленький Карролан проявляет все классические признаки реакции Дерини на мерашу.
— Отче, позвольте мне дать ему вторую чашу, — взмолился Ориэль.
