жизнь, тем более так скоро после смерти прежней невесты!»
Джеана покачала головой, губы ее сжались в тонкую линию. — «Конечно не сейчас, Келсон. Но вскоре…»
«Не очень скоро, матушка. Еслы Вы забыли, то напоминаю Вам, что этим летом меня ожидает война — это лишь небольшая часть того, что досталось мне в наследство после моего краткого брака. Кроме того, ее семья обвиняет меня в ее смерти, как и в смерти Лльювелла, как будто их мятеж, поднятый в Меаре не зашел слишком далеко. Помимо того, что они требуют независимости Меары, они хотят еще и кровной мести, несмотря на то, что Сидану убил Лльювелл, а не я, а он сам был казнен за убийство, а вовсе не потому, что я жаждал его крови.»
«Рано или поздно тебе все равно пришлось бы покончить с ним,» — ледяным тоном сказала Джеана. — «Пока он был жив, он был угрозой для тебя. И рассуждать о нем…»
«Мама…»
Сердито выдохнув и громыхнув тяжелым стулом по каменному полу, Келсон резко встал и поглядел на Найджела и Мероду, которые за время его перепалки с матерью не промолвили ни слова.
«К счастью, вопрос о том, как мне пришлось бы поступить с Лльювеллом, так и остался академическим,» — терпеливо сказал Келсон, взглядом показывая Найджелу, что им пора идти. — «Я не желаю больше обсуждать этот вопрос сейчас. Завтра утром командующие моей северной армией отбывают в Кассан, и мы с Найджелом должны многое обсудить, прежде чем они уедут. Дядя, пожалйста, извинитесь за нас перед дамами. Нам надо многое сделать, прежде чем мы отправимся спать.»
Кодга Найджел поднялся, Келсон был изумлен его хладнокровием. Он знал, что Найджел безоговорочно доверяет ему и его друзьям-Дерини, а они — ему, но Найджел все равно должен был испытывать некоторое беспокойство по поводу предстоящей им «работы», хотя бы потому, что работать будут над ним, а он не знал, что именно с ним будут делать. Тем не менее, его поведение говорило о том, что всего лишь следует своим обязанностям: он просто накинул свой плащ на плечи и посоветовал Мероде не ждать его.
«Дорогая, ты же знаешь какими долгими могут оказаться совещания у Келсона,» — сказал он. — «Мы можем просидеть полночи, а тебе и маленькому нужен отдых.»
Мерода улыбнулась и положила руку на свой выпирающий живот, глядя на мужа, направившегося следом за Келсоном к выходу. Когда за ними закрылась дверь, она задумчиво посмотрела на Джеану. Джеана выглядела немного растерянной, как будто пыталась понять, как это Келсону удалось ускользнуть от нее.
«Пока тебя здесь не было, он здорово вырос, правда?» — спросила Мерода.
Джеана опустила глаза. «Я еле узнала его,» — прошептала она. — «Он такой солидный и воинственный… и взрослый.»
«Дети растут,» — ласково сказала Мерода. — «Я поняла это, глядя на Коналла. А осенью и Рори станет совершеннолетним — хотя у четырнадцатилетних еще есть немного времени, чтобы побыть мальчишками.»
«У моего ребенка этого времени не было,» — пробормотала Джеана.
«Не было. Но к тому времени, когда Келсону исполнилось четырнадцать, он уже стал королем. А для того, чтобы Рори оказался в такой же ситуации, должна случиться настоящая катастрофа. Нет, Рори еще какое-то время побудет моим маленьким мальчиком, как и Пэйн. А скоро появится еще один малышю Я очень надеюсь, что в этот раз будет девочка.»
Джеана поморщилась. «Девочка, которая рано или поздно станет пешкой в династических играх?»
«Девочка, которая, если на то будет воля Господа, выйдет замуж по зову сердца,» — ответила Мерода. — «У нее есть три старших брата, которые продолжат династию, и я не вижу причин заставлять ее выходить замуж против ее воли. А, может быть, она решит посвятить себя Церкви. Думаю, что тебя бы это порадовало.»
Джеана, водя кончиком пальца по маленькой лужице эля на столе перед ней, горько усмехнулась. «Если бы у меня был выбор, я бы выбрала Церковь. Это не дало бы распространиться той заразе, которую я ношу в себе,» — пробормотала она.
«А что было бы в этом случае с Келсоном?» — возразила Мерода. — «Не говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать, разве он смог бы выстоять против Кариссы, не обладая силой, унаследованной от тебя?»
«Он мог бы погибнуть,» — признала Джеана. — «Но, по меньшей мере, он был бы человеком, а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая.»
Покачав гловой, Мерода тяжело встала из-за стола. — «Ты что, никак не можешь смириться с этим? Джеана, ты — Дерини. Ты ничего не можешь поделать с этим. А, может быть, это вовсе и не проклятье. Я уверена, что в этом должно быть и что-то хорошее.»
«Боюсь, ты слишком много слушала моего сына,» — печально сказала Джеана. — «Нет, Мерода, это — действительно проклятье. Это — язва, гноящаяся во мне… и при дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына.»
Тем временем, в другой части замка шло очищение, которое не имело ничего общего с тем, что имела в виду Джеана, и проводил его человек, в котором сидела та самая «зараза», которой так опасалась Джеана. Бормоча ритуальные слова очищения, епископ Дункан МакЛейн медленно обходил примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого Камбера, обрызгивая ее стены святой водой. В воздухе чувствовался запах ладана. Дугал, стоявший в проходе, ведущем к кабинету, с почтением наблюдая за действиями отца, произносил требуемые ответы. Каждение и окропление часовни были последними действиями, которые не только очищали помещение, которое и без того было освящено своим предназначением, но и помогали участникам ритуала сосредоточиться.
«Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor: lavabis me, et super nivem dealbabor.»
«Amen.»
«Pax huic domui.»
«El omnibus habitantibus in ea.»
Мир этому дому…
И всем, живщим в нем…
Когда они закончили и Дункан отложил в сторону свои священнические принадлежности, отец и сын вернулись в кабинет, задернув при этом портьеру, которая обычно закрывала дверь в часовню. Дугал на мгновение задержался, благоговейно глядя на портьеру, пока Дункан усаживался за круглым столом перед камином в своем кабинете. Единственным источником света в комнате, не считая камина, была свеча, горевшая посреди стола. Через мгновение Дугал сел рядом с отцом, продолжая время от времени поглядывать на дверь, закрытую теперь портьерой.
«В часовне все еще остались следы силы, правда?» — сказал Дункан в ответ на изумленный взгляд Дугала. — «Неудивительно, что ты заметил это. Похоже, там до сих пор ощущается влияние святого Камбера. А если бы ты чувствовал то, что чувствуем мы с Алариком, то разница между этой часовней и всеми прочими стала бы для тебя более, чем очевидной. Наш добрый деринийский святой может быть очень сильным заступником.»
Дугал поежился. — «Ты… думаешь, он действительно вмешивается в земные дела? И другие святые тоже?»
«Ну, насчет этого трудно сказать точно,» — ответил Дункан. — «Мы с Алариком знаем, что кое-что из того, что мы после коронации Келсона приписали святому Камберу, было сделано…» — он опустил свой взгляд. — «Кое-кем еще,» — закончил он. — «Прости, но я не могу рассказывать об этом даже тебе. Это был один из бывших членов Совета Камбера, и нас попросили никогда не упоминать его имени.»
«Я не собираюсь любопытствовать сверх меры,» — возразил Дугал.
Дункан улыбнулся. « Я это знаю, сынок. Так или иначе, кое-что из того, что мы приписываем святому Камберу, не мог сделать никто из тех, о ком мы знаем, так что, может быть, он действительно вмешивается в происходящее. Каждый раз, когда я оказываюсь в этой часовне, я начинаю верить , что он действительно участвует в том, что происходит.»
Дугал опять посмотрел на портьеру и перевел взгляд на Дункана. «Келсон сказал мне, что именно здесь вы с Морганом провели ритуал, наделивший его силой. В этом причина того, что Найджелом мы займемся здесь?»
