«Понимаю. Господа?» — Он поглядел на стоявших вокруг советников и полководцев. — «Дугал, что скажешь? Ты говорил с ней.»

«Непохоже, чтобы она что-то замышляла, если Вас беспокоит именно это,»

— сказал Дугал. — «Она говорила, что жалеет о случившемся, и чуть ли не каялась в содеянном.»

«Все они начинают каяться, когда припрешь их к стене,» — проворчал Морган.

«Хм, осмелюсь сказать, что Лорис и Горони явно не из их числа. Я хочу попросить Вас и Джодрелла присмотреть за ними, когда мы войдем в Лаас. Эван, до нашего возвращения командование армией переходит к Вам. Если что-нибудь случится, Вы знаете, что делать. Архиепископ Кардиель, я прошу Вас сопровождать тела Сикарда и Итела. Вы знаете Лаас?»

«Боюсь, что нет, Сир.»

«Неважно. По меньшей мере, там должна быть фамильная часовня, куда можно поместить тела. Все прочее, что Вам надлежит сделать, мы уже обсудили.»

«Да, Сир.»

«Дункан и Дугал, вы поедете со мной.»

Часом позже король Келсон с триумфом въехал в Лаас. Перед ним шла колонна копейщиков и лучников, а следом за ним — две сотни пехотинцев. На шлеме его сверкала корона, а на сгибе руки, подобно сктпетру, покоился обнаженный меч его отца.

Проезжая по городским улицам, он не встретил никакого сопротивления. При его приближении, встреченном молчанием и нервным любопытством, копейщики выстроились в зале, сформировав почетный караул для его встречи, а сам Келсон, прежде чем спешиться со своего белого коня, подождал, пока главный зал не возьмут под охрану его пехотинцы и лучники.

Плечи короля покрывала темно-красная шелковая мантия, которая едва скрывала его доспехи, на которых красовался гвинеддский лев, и когда Келсон начал подниматься по лестнице, ведущей от двора к распахнутым в его ожидании двустворчатым дверям главного зала, его мантия затрепетала в жарком летнем воздухе. Внутри его поджидало всего лишь с десяток меарцев: естественно, сидевшая на троне в дальнем конце зала Кайтрина, которая, будучи одетой во все черное, с меарской короной на покрытой вуалью голове, выглядела ужасно одинокой и ранимой, да полдюжины престарелых дворян, которые вместе с оставшимися верными Кайтрине епископами, одетыми в лиловые сутаны, толпились по обе стороны от трона. Вдоль стен зала выстроилась охрана Келсона, а галереи заняли лучники, от которой веяло молчаливой, но ничуть не менее неотвратимой смертью.

«Внимание всем!» — прокричал глашатай Кайтрины. — «Его Королевское Величество, Верховный правитель Келсон Синил Рис Энтони Халдейн, милостию Божьей Король Гвинедда, правитель Перпл Марча… и правитель Меары.»

Услышав последний титул, Келсон чуть не засмеялся от облегчения и, задержавшись в дверях, чтобы находившиеся в зале подготовились к его появлению, освободил свою ауру — правда, ослабив ее настолько, чтобы никто не смог понять, то ли это свет, вызванный его магией, то ли просто отсвет солнечного луча на драгоценных камнях его короны.

Прежде чем пройти в зал и встретиться с меарской претенденткой, он медленно, с достоинством, которого никто не мог даже ожидать от семнадцатилетнего парня, передал Моргану свой меч, снял шлем и, бросив в него небрежно снятые перчатки, передал его Дугалу. Он никак не ожидал, что она окажется такой маленькой и хрупкой. По его бокам шли Морган и Дугал, отставая от него на полшага, а за ними следовали Дункан, на голове котрого красовалась герцогская корона, и Кардиель, одевший епископскую митру. На обоих поверх доспехов были одеты епископские ризы. Джодрелл с пленниками остался снаружи.

Когда король и его свита подошли поближе, Кайтрина встала, а ее придворные и епископы напряженно-почтительно кланялись, когда король проходил мимо них. Подойдя к помосту, свита Келсона встала по обе стороны от трона, а Келсон, поднявшись по ступенькам, подошел к Кайтрине. Ее лицо, которое даже в молодости нельзя было назвать красивым, было искажено печалью, но, в то же время было полно достоинства, когда она, прижав свои тонкие руки к груди, опустилась перед ним на колени. Когда она сняла с себя корону и протянула ее Келсону, глаза ее страстно полыхнули, но она даже не вздрогнула, когда он взял у нее корону.

Когда корона перешла из рук в руки, Кардиель подошел поближе к королю, и Келсон передал корону ему, слегка повернувшись, чтобы архиепископ мог возложить корону ему на голову. Келсон протянул Кайтрине руку, но она, прежде чем подняться на ноги без посторонней помощи, взяла край ризы Кардиеля и приложила его к своим губам. Дункан отвел ее в сторону, а Келсон, сев на трон Меары, забрал свой меч и положил его себе на колени. Свита его, поднявшись по ступенькам, встала по бокам трона.

В задней части зала, вместе с меарцами, присягнувшими на верность Келсону под Дорной, стояли гвинеддские бароны и офицеры, и когда Келсон посмотрел в их сторону, они встали напротив мятежных епископов и дворян. Когда в зале повисла неловкая тишина, Келсон не успел еще ничего сказать, из толпы епископов вышел Джудаель Меарский. Выйдя вперед, он сбросил свои ризы, оставшись не в лиловом епископском одеянии, а в монашеской рясе из домотканого полотна, и босым. У подножия ступеней, ведущих на помост, он, опустив лицо к сжатым рукам, упал на колени, но когда он поднял взгляд, чтобы посмотреть на Келсона, лицо его ясно говорило о том, что он хорошо знает, какая участь ждет его.

«Мой король,» — сказал он, и голос его услышали все находившиеся в зале, — «я, Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, епископ Ратаркинский и наследный правитель Меары, отказываюсь от любых требований независимости Меары и признаю Вас своим законным правителем. Я предаю себя на суд Вашего Величества, прошу прощения за совершенное мною и клянусь ни словом, ни делом не причинять Вам никакого вреда. Я прошу, если в Вашем сердце осталось место для милосердия, позволить мне прожить оставшиеся мне дни в заключении а каком-нибудь монастыре, ибо я никогда не жаждал себе короны, а если это невозможно, я готов принять любую участь, которую Ваше Величество сочтет соответствующей моим преступлениям. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь.»

Когда Джудаель перекрестился, Келсон вздохнул и быстро взглянул на остальных епископов, ожидавших его решения, на стоявшую перед ними с молитвенно сжатыми руками Кайтрину, выглядевшую напряженной и измученной. Но, несмотря на то, что, пока Джудаель говорил, Келсон с помощью своей способности к Правдочтению убедился в искренности его слов, он знал, что не может позволить себе никакой слабости в этом вопросе. Джудаель слишком долго был марионеткой в руках более сильных людей. Так что лучше быть прямым и не позволять себе благодушия.

«Джудаель Майкл Ричард Джолион МакДоналд, наследник меарский,» — спокойно сказал он. — «Я прощаю тебе все преступления, которые Вы совершили против меня и моих подданных. Но…» — погребальным звоном упало последнее слово. — «Но, заботясь о своих подданных живущих как в этой земле, так и в Гвинедде, я не могу оставить жизнь тому, кто может стать причиной нового мятежа. Я оставил жизнь твоему двоюродному брату, Лльювеллу, а он убил мою невесту. Я оставил жизнь архиепископу Лорису, не желая лишать жизни рукоположенного епископа, а он возглавил мятеж против меня. И если я оставлю тебе жизнь, даже поместив тебя в какой-нибудь отдаленный монастырь, всегда будет существовать возможность того, что кто-нибудь, извращенно трактуя понятие верности, постарается использовать тебя, чтобы поднять новый мятеж против меня, пусть даже и против твоего желания.»

«Но Вы могли бы держать его вместе со мной, под охраной!» — крикнула Кайтрина, бросаясь на колени и молитвенно вздевая руки. — «Милорд, будьте милосердны! Он единственный родственник, оставшийся у меня!»

«И обречь множество семей на лишения из-за того, что кто-то цепляется за мечты о независимости Меары?» — возразил Келсон. — «Я должен спасти Джудаеля, чтобы однажды он стал причиной для нового меарского мятежа, угрозой мне, моим детям или детям моих детей? Нет, мадам. Я не могу и не стану возлагать такое бремя ни на себя, ни на свой народ, ни на своих наследников. Джудаель, мне жаль, но я должен подтвердить вынесенный тебе смертный приговор… но тебе будет дано время, чтобы ты мог подготовиться к смерти. Несмотря на то, что с формальной точки зрения ты все еще отлучен от церкви, архиепископ Кардиель выражил желание исповедать тебя. Ты принимаешь его предложение?»

Джудаель, покачнувшись, закрыл глаза и, скрестив руки на груди, глубоко поклонился.

«Я предаю себя на суд Вашего Величества и принимаю милосердное предложение Его Преосвященства. А… когда… это произойдет?»

«Как только Вы будете готовы,» — спокойно сказал Келсон. — « Архиепископ Кардиель, Вы пойдете с

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату