поверить, что он мертв.
Камбер отвернулся. Уж очень опасная тема предлагалась, придется очень искусно защищаться.
– Вы видели тело, – осторожно сказал он. – Почему же вы не можете верить? В конце концов разве не этого вы в глубине души желали?
Синил, бледнея, открыл рот, и Камбер забеспокоился: не слишком ли далеко он зашел.
– Я желал? Святой отец, я никогда…
– Возможно, безотчетно, – прервал его Камбер, не давая возможности оправдываться. – Но все, кто был вместе с вами и около вас, ощущали вашу неприязнь, и Камбер был средоточием этой неприязни. Он нашел вас, оторвал от жизни, которую вы любили, и день за днем подавлял ваше сознание до тех пор, пока вы не примирились со своей участью.
– Но смерти ему я никогда не желал!
– Может, и нет. Пусть это останется на вашей совести, – устало ответил Камбер. – Он мертв. Ретивый и назойливый наставник навсегда покинул вас. Никто более не будет докучать вам напоминаниями о королевском долге.
Синил со стоном опустился на стул, закрыв лицо руками, его плечи сотрясали беззвучные рыдания.
В молчании Камбер дождался прекращения слез. Король поднял на него заплаканные глаза, и Камбер постарался смягчить свой взгляд.
– Простите, Синил, не следовало этого говорить. Сейчас слишком поздно, я устал, хочу спать и немного не в себе.
– Нет, вы в чем-то правы, – прошептал Синил, утираясь рукавом. – Я в самом деле винил его в том, что лишился своего сана, и думаю, что так и было. – Он шумно вздохнул и опустил глаза. – Но он был мудр, по- своему любил эту страну и ее народ, вероятно, я его не понимал и, быть может, не смогу понять. Во многом он был прав: сколько бы я не противился, другой кандидатуры на трон не было. Ради блага Гвинедда я должен помириться с этим. Но поймите и меня, когда в душе я тоскую о том, чего навсегда лишился.
Королевские откровения удивляли. Его отношение к Камберу оказалось более сложным и неоднозначным, в словах звучало искреннее сожаление, но и обольщаться не стоило. Нет, никогда любовь и признательность не перевесят неприятия к Камберу в этом сердце.
Оставалось выяснить, поможет ли смерть Мак-Рори сближению с Синилом новоявленного Алистера Каллена.
– – Кажется, я понимаю, Государь, – сказал он после долгой паузы. – И что еще более важно, думаю, что и Камбер понимал.
Лицо Синила со следами слез озарилось надеждой.
– Вы так думаете, святой отец?
– Да. Он умер на руках у нас с Йорамом; в последние минуты он думал о том, что ожидает вас, Гвинедд и жителей страны, когда его не станет. Он всегда помнил о вас, Синил, вы были очень дороги ему, сын мой.
– Не я достоин последних мыслей, – произнес Синил с тоской. – Он должен был обратиться к Богу.
– Он сделал и это, – ответил Камбер. – У мер с уверенностью, что прожил жизнь наилучшим образом. Легкая смерть. Я верю, он спит с миром.
– Только бы вы оказались правы, – прошептал король. Наступила неловкая пауза, Синил потупил взор и погрузился в собственные мысли, потом с робкой надеждой взглянул на собеседника.
– Возможно, сейчас не время спрашивать об этом, святой отец, но, мне кажется, Камбер одобрил бы это. Я хотел спросить, не.., еще не поздно принять ваше вчерашнее предложение.
– Почему вы решили, что может быть поздно? – осведомился Камбер, не понимая смущения Синила. Король теребил край плаща, не поднимая глаз.
– Сегодня утром мы оба были вне себя.
– Был трудный день, – прервал Камбер. – Мы оба мало спали и слишком много переживали. Мне не следовало выходить из равновесия.
– Нет, я говорил ужасные вещи, – настаивал Синил. – Вы были правы, а я не хотел в это поверить. Если бы я был тверже в вере, истина мне открылась бы сразу, но Господь не пожелал этого.
– Господь предоставляет нам свободу воли. Он не подсказывает правильных поступков.
– Увы. – Синил вздохнул и встал. – Мною сделан выбор. Я должен научиться уживаться с последствиями этого, независимо от его причин. Спокойной ночи, святой отец.
– Спокойной ночи, Ваше Величество, – пробормотал Камбер в спину удаляющемуся Синилу. – Нам всем нужно учиться, – добавил он, когда король вышел.
Возвращение победителей в Валорет откладывалось. Люди и лошади отдыхали после битвы. Целители души и тела корпели над живыми, похоронные команды заботились о мертвых. В долине Йомейра поднимались могильные курганы, меняя ее вид в память и назидание грядущим поколениям. Только тела наиболее именитых отправятся с войском назад, чтобы упокоиться в родовых гробницах. Продолжалась и работа, за которую принялись в ночь после сражения. Отряды ловких и опытных солдат обыскивали холмы и горные долины Йомейра в поисках сторонников Ариэллы, избежавших пленения на поле боя. Те из них, кто остался цел, разумеется, унесли ноги, но слишком много раненых и увечных не могли сбежать. Их и вылавливали королевские войска, поручая одних заботам хирургов, а других – священникам и могильщикам.
Число торентских пленников достигало сотни, в большинстве дворяне, обязанные Ариэлле Фестилийской своим положением. Этих Синил немедленно лишил права выкупа, чтобы, обретя свободу, они тут же не встали под знамена ярых врагов Гвинедда.
Торентским пленникам надлежало вместе с войском отправиться в Валорет и пребывать там. Строгость содержания каждому была назначена в соответствии со знатностью и положением. В этих условиях рыцарям предстояло ожидать прибытия посольства от короля Торента и исхода его переговоров с королем Синилом.
Захваченные победителями уроженцы Гвинедда не могли рассчитывать на снисхождение как изменники, хотя, воюя против Синила, они держали сторону его предшественника, такого же короля. Именно поэтому они и все сомневающиеся должны были раз и навсегда запомнить, кто владычествует н Гвинедде, получить суровый урок. И Синилу предстояло решить, каким он будет.
Королю этого вовсе не хотелось, но Джебедия и граф Стихир настаивали. По просьбе Синила советники определили перечень подобающих и справедливых наказаний, описав их подробно и красочно, чтобы наивный государь мог составить о новом для него предмете исчерпывающее представление. Они своего добились, Синил взялся за дело и после горячих молитв в заранее отрепетированных речах сумел обосновать свое первое по-настоящему независимое решение. Приговор короля был справедливым и милосердным.
Каждый десятый из двухсот пятидесяти пленников-гвинеддцев, независимо от положения в обществе, будет публично казнен, пусть все видят, какая кара ожидает изменников. Избавленные жребием от виселицы вместе с торентскими пленниками прибудут в столицу, и там им будет объявлено о королевском милосердии. Домой они вернутся в оковах, лишенные всех титулов и прав, а в Валорете будут прощены, получат свободу и право начать новую жизнь.
Отрубленная голова Ариэллы была водружена на копье и отправлялась в Валорет с королевскими лучниками (таково было предложение Сайхира), ее тело четвертовали и разослали по городам, чтобы выставить на воротах. Пусть ропщущие умолкнут, а злоумышленники убоятся восставать на короля. Синилу был нужен мир в стране, новой войны он не мог допустить.
Решения были приняты, и армия покидала Йомейр. Сайхир повел свою армию домой в Истмарч залечивать раны, а Синил и его люди отправились в Валорет. Приговор Синила исполнялся через каждые пять миль пути. Невиданные страшные плоды раскачивались на деревьях вдоль дороги на Валорет, привлекая стервятников. Местным жителям разрешалось снимать повешенных по истечении тридцати дней, ослушники объявлялись вне закона и подлежали изгнанию. Синил заставил себя присутствовать при первой казни, но за остальными попросил следить Джебедия.
Король по-прежнему раскаивался в своих недавних нападках на покойного лорда Мак-Рори и остальных дерини. По его приказу на время пути телу Камбера воздавались почести. Облаченное в саван тело, каким- то чудесным образом хранимое Рисом от разложения на июньской жаре, помещалось в повозке,
