Наследие Дерини

И кровь льется изо рта у Полина, когда Стеванус лезет пальцами ему в глотку, чтобы высвободить язык, прокушенный почти насквозь… Сверкает нож в руке Стевануса, который отрезает язык Полину, чтобы тот не подавился обрубком. И Полин кричит, вопит бездумно, в то время как Димитрий безжалостно сжигает и сжигает его разум…

Глава XIV Видел я, как глупец укореняется.[15]

Утро началось с мрачного ритмичного перезвона колоколов, который и вырвал Райса-Майкла из объятий сна. Этот тоскливый звук все равно не дал бы ему спать, но как только в воспоминаниях опять всплыли картины минувшего дня, Райс-Майкл окончательно пришел в себя и сел на постели.

Катан загодя выложил для него чистую тунику, которую следовало одеть под походную одежду и доспехи. Сам он уже был вооружен и готов к отъезду.

— Вас спрашивал лорд Манфред, — сказал ему Катан, в то время как Фульк внес таз с горячей водой и полотенца. — Альберта похоронят здесь, сегодня утром, прежде чем мы двинемся дальше. Месса начнется, как только все соберутся.

Райс-Майкл со стоном откинулся на подушки, потер глаза, затем с неохотой вновь уселся и, наконец, поднялся на ноги, прекрасно сознавая, сколь тщетны все его надежды избежать этого испытания.

— А есть ли какие-то вести насчет Полина? — спросил он, направляясь в уборную. — Он пережил ночь?

— Ад, он еще жив, — сухо отозвался Фульк, — однако трудно сказать, хорошо ли это. Разумеется, он останется здесь, в монастыре, под присмотром собратьев. Он до сих пор даже не шелохнулся, не пришел в себя, и отец Лиор говорит, что шансов на это очень немного.

Выйдя из уборной, Райс-Майкл стянул через голову вчерашнюю тунику и бросил ее Катану, а сам отправился умываться.

Поскольку он сам был свидетелем того, как Димитрий напал на Полина, то готов был предположить, что отец Лиор еще слишком оптимистичен в своих прогнозах. Новообретенная мудрость Халдейнов подсказывала, что те немногие, кому удалось выжить после того, как с ними обошлись таким образом, как Димитрий с Полином, могли протянуть еще несколько недель или месяцев, но ни о каком возвращении в сознание тут и речи идти не могло. Он не знал, заслуживает ли такой судьбы даже человек, подобный Полину… Хотя после всего, что пережил вчера Димитрий, чаши весов, должно быть, вернулись в равновесие. Смерть для Полина была бы истинным милосердием, точно так же, как и для Дерини.

Погребальный колокол продолжал звонить, и Райс-Майкл поспешил умыться и одеться, в то время как оруженосцы упаковывали их скудные пожитки, которые пришлось извлечь из седельных сумок поутру. Он спросил их, нужно ли надевать доспехи до мессы, на что Фульк ответил, что новый гофмаршал хотел бы тронуться в путь сразу после похорон.

— Надеюсь, они хотя бы дадут нам поесть перед отъездом, — промолвил Райс-Майкл, пока Фульк застегивал на нем алый нагрудный доспех.

— Только походная еда и завтрак в седле, — отозвался Катан. — Мы и без того опоздаем на несколько часов.

Король закончил одеваться в молчании, прицепил на пояс меч Халдейнов, а Катан встал на колени, чтобы поправить ему шпоры. Затем, запахнувшись в плащи, все они направились вниз по лестнице во двор аббатства. Замыкал шествие Фульк, который нес через плечо седельные сумки. Во дворе их уже дожидался лорд Джошуа Делакруа и шестеро рыцарей Custodes. Новый магистр Custodes выглядел взъерошенным и слегка смущенным. Он явно не выспался и чувствовал себя не в своей тарелке, что, впрочем, в равной мере можно было отнести и ко всем остальным обитателям аббатства святого Кассиана в это утро. И в первую очередь, к самому Райсу-Майклу.

— Пожалуйста, пойдемте со мной, сир, — велел ему лорд Джошуа. — Мне был дан приказ сопроводить вас троих к лорду Рану.

Странные нотки, прозвучавшие в его голосе, тут же насторожили Райса-Майкла, и он испугался, не просочилось ли за ночь каких-то новых сведений, которые могли возбудить подозрения лорда Рана. Но с другой стороны, Custodes никогда не отличались соблюдением придворного этикета и особой любезностью, а то, что вместе с ним позвали и Катана с Фульком, слегка успокаивало. Судя по всему, их просто должны были проводить в церковь аббатства, а Ран таким образом демонстрировал свою новообретенную гофмаршальскую власть. Так что Райс-Майкл просто сухо кивнул Джошуа и, положив руку на крестовину меча, двинулся вслед за ним и его людьми, а Катан с Фульком молча последовали за королем.

Миновав узкую сумрачную галерею, они вышли на яркий солнечный свет, и их на мгновение оглушил шум множества людей и лошадей, которые готовились к отъезду на просторном дворе перед церковью аббатства, возвышавшейся слева от площади. Здесь колокол звучал еще громче, заглушая ругань и крики, которые обычно сопровождали любые воинские сборы. Заметив короля по его алой накидке, выделявшейся среди черных ряс Custodes, солдаты поспешили расступиться с мрачной почтительность. Усталый паж тут же подбежал, чтобы забрать седельные сумки у Фулька. Большинство солдат поднимались по ступеням в церковь, но, к вящему недоумению короля, лорд Джошуа повел их прямо через двор.

— Я думал, мы должны идти к мессе, — заметил Райс-Майкл, приотстав на шаг. — Разве нам не в церковь?

— Чуть позже, сир. Лорд Ран хочет, чтобы вы сначала зашли к нему в лазарет.

— Навестить отца Полина?

— Насколько я понял, да, сир.

Райс-Майкл слегка расслабился. Джошуа Делакруа был отвратительно немногословен, однако представлялось вполне логичным, чтобы король навестил умирающего Полина, поскольку сразу после мессы они должны будут тронуться в путь. Конечно, визит этот не доставлял Райсу-Майклу никакого удовольствия, но долг вежливости этого требовал. К тому же, скорее всего, Полин уже больше никогда не доставит ему неприятностей. Не обменявшись более ни единым словом, под траурный перезвон колоколов они пересекли двор аббатства, минуя суетящихся у лошадей рыцарей Custodes. Чуть позади, за служебными помещениями монастыря, он заметил черные клубы дыма, поднимавшиеся к небесам. Похоже, там что-то горело. Вскоре Райс-Майкл узнал дорогу, по которой они шли накануне из трапезной, и догадался, что лазарет должен располагаться где-то поблизости. Колокольный звон заглушил треск костра, когда они миновали очередную галерею, но когда король вышел во внутренний дворик, то почувствовал сильный запах дыма.

И остановился, как вкопанный, левой рукой стиснув крестовину меча. Как хорошо, что он не завтракал нынче утром… Прямо у стены на дальнем конце двора он наконец увидел костер и понял, что именно на нем сжигают. От этого зрелища ему едва не сделалось дурно, и никакого значения не имело, что Димитрий был давно мертв, когда его приковали цепями к столбу и подожгли хворост. Вязанки поднимались ему почти до груди и полыхали вовсю, и тело уже поглотили языки пламени.

Это явно была затея Custodes, пожелавших отыграться на своем противнике, который, по их мнению, ускользнул от них слишком рано. Несколько рыцарей держались поблизости, шевеля костер длинными шестами, чтобы огонь разгорелся еще сильней. Подавив тошноту, Райс-Майкл перекрестился и отвел глаза.

— Это было совсем не обязательно, — пробормотал он едва слышно.

Лорд Джошуа обернулся к королю и, заметив брезгливое выражение у того на лице, немедленно положил руку на меч.

— Пойдемте, сир, они ждут вас.

— Но зачем это сделали? — спросил его Райс-Майкл, указывая на костер.

Лорд Джошуа подошел ближе, стараясь не встречаться с королем взглядом.

— Сир, было сказано, что он творил в аббатстве черную магию, — пробормотал он так, что