— Я, Конал, принц Гвиннеда, признаю себя твоим вассалом. Моя жизнь и плоть принадлежат тебе. Я клянусь почитать тебя. Я буду молиться, чтобы жить и умереть за тебя, в борьбе с любым врагом. Да поможет мне Бог.
Обычная угрюмость Конала не омрачила торжественности момента. От него, казалось, не осталось и следа. Келсон ответил своей клятвой, обещая справедливость и защиту в ответ на преданность Конала, а затем предложил Коналу подняться, произнося слова поздравления. Он позволил Коналу насладиться минутой единоличного триумфа. Родители и братья обняли его, поздравляя с вступлением в ряды взрослых. И только когда Конал занял место на возвышении справа от короля за Нигелем, Келсон посмотрел на Моргана, стоявшего у него за спиной. Заметив легкий кивок Келсона, Морган вышел вперед.
— Герцог Аларик, насколько мне известно, именно ты намеревался посвятить следующего кандидата в рыцари. Пожалуйста, подведи его к нам.
Морган направился через зал к месту, где стоял Дугал. Его продвижение сопровождалось шепотом собравшихся гостей. Многие с любопытством поглядывали в сторону Дункана, теперь признанного законным отцом Дугала, но было очевидно: он не собирается принимать участие в посвящении своего сына в рыцари. По мнению большинства людей, все стало на свои места, хотя, несмотря на решение трибунала архиепископов, странность того, что у епископа есть законный сын, все еще вызывала раздражение некоторых. Акт легитимизации мог снять последние юридические и религиозные препятствия к принятию Дугала, акколаде и наследованию титулов отца. Но всегда останутся те, кто будут шептаться за его спиной, в особенности после того, как его принадлежность к Дерини станет все более явственной..
К счастью, большинство людей еще не поняли этой связи, точно так же, как большинство до сих пор предпочитало верить, что Дункан на самом деле не относится к Дерини, раз никаких доказательств не представлялось публично.
Дункан, конечно, присутствовал, но попытался походить на обычного гостя, поскольку его епископский сан мог бы помешать его сына быть принятым при дворе. Он не стоял на возвышении, как подобало епископу и герцогу, а выбрал скромное место среди лиц менее благородного происхождения, пришедших понаблюдать за церемонией, и не собирался принимать в ней участия ни в какой роли. Он также сменил свою обычную пурпурную рясу на серую тунику и брюки традиционного кроя. Через левое плечо была перекинута накидка из шерстяной клетчатой ткани, цветов Маклайнов — зеленая, с черным и белым. Серая шапочка прикрывала каштановые волосы с тонзурой, и поля он отогнул так, чтобы скрыть простую серебряную диадему с крестом, являвшуюся единственным свидетельством его ранга герцога и епископа.
Вместо меча у него на боку висел кинжал из тех, которые любят носить члены горных кланов. Его рукоятку украшали дымчатые топазы. Дункан имел право носить такой кинжал, поскольку являлся старшим в своем роду. На плечах у него лежала цепь главнокомандующего, а на правой руке красовался епископский перстень с аметистом. Если особо не присматриваться, кольцо можно было принять просто за украшение, какие носили богатые миряне.
Как и окружающие его люди, Дункан вытянул голову, чтобы видеть происходящее, не обращая внимания на взгляды тех, кто специально повернулся к нему, наблюдая за его реакцией. Наблюдали и за реакцией Дугала, когда Морган вел его по залу. В этот момент Дункан видел только своего сына.
Дугал Макардри Маклайн. Он больше не был тем молодым пареньком, которого с границы забрали). ко двору короля Бриона, где они с Келсоном и стали друзьями. Затем Дугал охранял границы, набираясь опыта в этом деле. И охранял он границы для человека, о котором только в прошлом году узнал, что тот — его отец. Сегодня Дугал отказался от отличительной одежды жителей приграничья, которая стала привычной для него, и оделся так, как и другие кандидаты на посвящение в рыцари. Единственное, что осталось от его обычного вида, так это зачесанные назад волосы с медным отливом, заплетенные в косу, усы, которые год назад казались только рыжим мазком над верхней губой, за зиму стали гуще, спускаясь с уголков рта, но не закрывая ровные белые зубы, когда он улыбался, — что он часто делал, но только не сейчас. Дугал был выше отца на полголовы, и, как заметил Дункан, когда они поднимались на возвышение, почти одного роста ('Морганом.
— Ваше Величество, — сказал Морган, стоя в шаге за спиной Дугала, — имею честь представить вам лорда Дугала Ардри Макардри Маклайна, кандидата на посвящение в рыцари.
— Мы считаем честью принять его, ваша светлость, — ответил Келсон. С довольным видом он просунул большие пальцы рук за свой новый белый пояс и обвел глазами заполненный людьми зал, очевидно в поисках кого-то. — Но перед тем, как мы продолжим церемонию посвящения в рыцари, что Дугал несомненно заслужил, мы хотим приказать Дункану, герцогу Кассанскому, подойти к нам.
Приказ удивил Дункана, и в первый момент он безрезультатно попытался слиться с толпой; но к нему уже поворачивались, и он понял: ему не убежать.
Положив руку на рукоятку кинжала, он с неохотой стал пробираться между людьми, отделяющими его от возвышения, бормоча извинения тем, кого непреднамеренно толкнул. Остановившись рядом с Морганом чуть позади своего сына, он с удивлением поклонился королю.
— Государь?
— Спасибо, ваша светлость, — сказал Келсон. — Нам требуется ваша помощь. Останьтесь с нами.
Здесь, на возвышении.
С неохотой поднимаясь по ступеням, Дункан внезапно подумал, не запланировал ли король как раз то, чего он боялся. Келсон тем временем вынул свой меч из ножен и развернул рукояткой к Дункану.
— Как я вижу, у тебя сегодня нет с собой меча, но не следует посвящать в рыцари кинжалом, так что ты можешь воспользоваться моим мечом.
— Сир, я…
— Перестань. Мы уже установили, что сына должен посвящать в рыцари его отец, — заявил Келсон. — Пожалуйста, сделай честь.
— Но…
Радость, смешавшаяся с досадой, появилась на лице Дункана, но перед тем, как он мог даже попытаться начать объяснения, почему он не может поступить так, как хочет король, рядом с Келсоном оказался Морган и что-то прошептал ему в ухо.
— Но этого не может быть! — выпалил Келсон, в удивлении уставившись на Моргана. — Что ты имеешь в виду? Его никогда не посвящали в рыцари?
— Это так, сир, — почти шепотом ответил Дункан, желая провалиться сквозь землю и исчезнуть, потому что именно поэтому он не выступал наставником Дугала. Конечно, он также учитывал и недовольство своими действиями, как епископа, которое могло быть высказано ему стоящими над ним священнослужителями. — Я уже был посвящен в сан к тому времени, как достиг возраста, когда можно посвящать в рыцари. Предполагалось, что мой брат Кевин понесет дальше честь и имя нашей семьи. После того, как я унаследовал свой ранг, мне даже не пришло в голову, что следует исправить положение.
— Ну, я с радостью сегодня его исправлю, — сказал Келсон так тихо, что его смогли услышать только Дункан, Морган и Дугал, хотя Конал и прилагал усилия, чтобы уловить произносимые слова. — Если бы я знал, это можно было уже сделать дюжину раз на поле боя. Боже, Дункан, любой рыцарь посчитал бы, за честь провести этот обряд!
Меч Келсон все это время был опущен острием вниз, и оно касалось ковра, пока они спорили, теперь Келсон поднял его, а затем, соответствующим образом развернув клинок и положив его себе на правое плечо, бросил взгляд на Моргана.
— И даже не думайте мне указывать, — сказал король. — Вы оба. Я знаю, что делаю, и я велю казнить всех тех, кто до сих пор считает, будто епископ не может иметь законного сына и быть рыцарем. Аларик, я буду благодарен, если ты для сегодняшней процедуры поделишься с Дунканом своими шпорами. Она не будет такой официальной, как мне хотелось бы. Я знаю, Дункан ждал этой чести слишком долго. Дункан, пожалуйста, преклони колена. Я не могу посвятить тебя в рыцари, если ты продолжишь стоять.
У Дункана все еще оставались сомнения, он опасался, что когда-нибудь Келсон пожалеет об этом проявлении дружбы и о том, что он не подошел к делу более серьезно поразмыслив, взвесив все за и против. Однако, увидев, как Морган улыбается, склонившись на ступенях возвышения, чтобы отстегнуть позолоченные шпоры, он понял: по крайней мере, к Моргану взывать бессмысленно. Он опустился на колени, сняв шапку, а когда он сделал это, Дугал поднялся на ноги и отошел на шаг назад, чтобы
