— Ну-ну…
После этого короткого разговора Алекс крепился минут двадцать, делая вид, что читает журнал, потом не выдержал:
— Эйтель.
— Чего?
— Ты ведь умеешь хранить тайны?
— Тайны? — Эйтель повернул голову и с прищуром посмотрел на брата. — Ну… это смотря какие.
— Я серьезно… Понимаешь…
— А говоришь, не втюрился, — усмехнулся Эйтель и снова склонился над тетрадкой. — Давай, выкладывай, раз уж начал. — Говорил он это с видом полного безразличия, поскрипывая пером и то и дело сверяясь с учебником. — Ну? Кто твоя Дульсинея?
— Да я, понимаешь, сам не знаю, — решился наконец Алекс.
— А вот это неправильно, — закрывая тетрадь и отшвыривая учебник в сторону, твердо заявил брат. — Предмет своего воздыхания нужно хорошо знать. Я бы даже сказал, досконально изучить. А то потом окажется дура какая-нибудь. Она-то хоть тебя знает?
— Думаю, она обо мне понятия не имеет.
Алекс рассказал брату о своих встречах с незнакомкой.
— Выходила с родителями из церкви, говоришь? Значит, послезавтра в воскресенье мы их там обязательно срисуем. Ты только не кисни. Женщины не любят кислых и робких. — Эйтель подсел к брату на диван. — Организуем наблюдение, подключим агентуру. Таблетка знает всех в радиусе пятисот метров, особенно новеньких… Шучу, шучу… Успокойся, сами справимся.
Воскресным утром братья стояли в переулке возле Кройцкирхе. Мимо проходила празднично одетая публика. Алекс увидел знакомых ему уже мужчину и женщину, но девочки с ними не было. Он указал на них брату. Тот велел ему оставаться на улице, а сам пошел следом.
— Герр Либехеншель, — сказал он, вскоре вернувшись. — Так к нему обратился один из знакомых.
Они дождались, когда интересующая их пара вышла, и проследили за ней до парадного подъезда дома на Кольбергштрассе.
— Та-ак, — многозначительно протянул Эйтель, — Кольбергштрассе, девять. Совсем недалеко от нас. Остается только узнать — они тут живут или пришли в гости. Ладно, пошли. Остальное — дело техники.
К вечеру от одноклассника Эйтеля, жившего в том же дворе на Кольбергштрассе, братья уже знали, что семья Либехеншелей приехала в Дрезден из Гамбурга. Герман Либехеншель, инженер-оптик, был приглашен на завод «Эрнеман-Верке» на какую-то руководящую должность. Этот факт чрезвычайно заинтересовал Эйтеля.
— Ты только представь, что мы сможем достать через этого инженера, — возбужденно говорил он вечером, когда они сидели на своем чердаке. — Любые стекла для окуляра, любые порошки и мази для шлифовки зеркала.
— С какой стати он станет давать тебе стекла и порошки? — резонно заметил Алекс.
— Ну… если не мне, так тебе. Ты ведь влюблен в его дочь.
— Ну ты, Принц, даешь, — изумился Алекс. — Может быть, ты собираешься ждать, когда мы поженимся? А если я ей не понравлюсь?
— А ты понравься. — Эйтель внимательно оглядел брата и далее поправил ему воротник курточки. — Это в наших общих интересах. Сходи в парикмахерскую, подстриги ногти и уж, будь добр, чем-нибудь обольсти ее.
— Чем обольстить?
— Своим обаянием! Чем еще можно обольстить женщину. Денег ведь у тебя нет. Если бы ты учился в школе получше, мог бы похвастать оценками.
— Но мы даже не знакомы, — вздохнул Алекс.
На следующий день братья снова были на Кольбергштрассе.
— Зайдем во двор? — предложил старший.
Они направились через длинный гулкий проезд, у выхода из которого Алекс внезапно замер как вкопанный. В небольшом уютном дворике на лавочке под тенистой липой сидела она. На коленях у нее возился маленький котенок.
— Стой, Эйти! — зашипел Алекс.
Старший брат мгновенно все понял. Он подошел к девочке, делая вид, что высматривает что-то в верхних этажах.
— Простите, фройляйн, вы не подскажете, в какой квартире проживает семейство Браунштайнеров? — спросил он вдруг.
— Не знаю, мы здесь совсем недавно и еще не со всеми познакомились, — с готовностью и очень вежливо ответила она тоненьким голоском. — Попробуйте спросить вон у того мальчика. — Движением головы девочка показала на замершего в стороне Алекса. — Может быть, он знает.
Эйтель удивленно обернулся:
— Этот?… Этот ничего не знает. Это мой брат Алекс. Алекс! Ну чего ты там застрял, иди сюда.
Алексу ничего не оставалось, как подойти.
— Кажется, мы ошиблись адресом, — сказал Эйтель подошедшему брату. — Видимо, Браунштайнеры живут в другом месте. Иначе эта милая фройляйн непременно бы их знала.
— А кто такие Браунштайнеры? — не понимая, о чем идет речь, спросил Алекс.
Эйтель с сожалением посмотрел на брата:
— Я тебе потом расскажу. Ты лучше посмотри, какая чудесная кошечка.
Безжалостный убийца кроликов, приносящий их в жертву в ночи полнолуния, с умилением посмотрел на котенка.
— Это Минолли, — пропел тоненький голосок.
Эйтель, напустив на лицо выражение крайней степени умиления, наклонился к котенку:
— Алекс, ты слышал — это Минолли! Не правда ли, прелесть! Скажите, а как зовут вас?
— Шарлотта.
— Да что вы! Какое редкое и красивое имя! А я Эйтель. Эйтель Шеллен.
— Шарлотта Термина Либехеншель.
— Очень, очень приятно! А это Алекс, мой младший брат. У него золотое сердце, и мы все его очень любим.
И без того красный Алекс сделался совсем пунцовым.
— Здравствуйте, Алекс, — сказала Шарлотта, — а я вас уже видела.
Они разговорились, перейдя на ты. Беседу в основном вел и направлял старший брат, рассказывая всякие истории и вовлекая в разговор Алекса фразами «ты помнишь…» или «Алекс не даст соврать…».
— Скажи, Шарлотта, твой папа, наверное, крупный ученый? — спросил Эйтель, подбираясь к главному, что его интересовало.
— Мой папа — инженер-оптик.
— Ух ты! Здорово! У вас дома наверняка много всяких микроскопов и подзорных труб?
— Да нет, что-то я не замечала, — рассмеялась она.
— Но телескоп-то у вас наверняка должен быть?
— И телескопа нет. Но папа как-то брал меня на Кассельскую обсерваторию, и мне разрешили посмотреть на звезды…
— Лотти! — послышалось откуда-то сверху. — Лотти! Пора домой, уже холодно.
— Это моя бабушка, — сказала девочка. — Извините, мальчики, мне пора.
— Нет, ты слышал, «Лотти»! — смеялся Эйтель, когда спустя полчаса они не спеша прогуливались по набережной. — А вообще, девчонка — что надо. Ты молодец. Теперь главное — действовать самому и побольше инициативы. И потом, перестань ты краснеть, аж смотреть противно. Чего ты их боишься? Между прочим, у принца Эйтеля — это второй сын кайзера — жену зовут Шарлотта. Она датская принцесса. Эйтель и Шарлотта! А что… звучит.
