Мишка, когда я рассказал ему об этом, сразу загорелся.
– А что мы тут, даром живем?
На что я ему ответил, что не живем мы тут, а служим и не даром, а за зарплату.
Тогда он заорал, что он видел в гробу такую зарплату и меня, за компанию с Родиной. Хорошо что солдат не было рядом, а то он и Брежнева и Владимира Ильича просклонял, донесли бы, факт!
Тут старый шайтан порылся в своем кушаке, достает и Миньке протягивает, вот мол что я нашел на берегу. Глядим, а это всадник на лошади, Мишель его чуть не в рот засунул.
– Золотой?
– Золотой! - смеется какашка-старикашка, -Жадный тоже, да? - а глаза у него такие противные сделались, вроде как плюнуть хочет.
Вспомнил я тут историю из детства своего голоштанного, как ездили мы с отцом и его приятелями по грибы, и наткнулся я на кувшин - не кувшин, как супница сделан, но из камня, под корнями дерева торчит из земли.
Открыл я крышку, а там монетки желтенькие, блестящие, лет восемь мне было, а сообразил что клад нашел. Взял я несколько монеток в руку, а сбоку голос:
– Положи назад!
От неожиданности я выронил их из рук, повернулся... Стоит старичок небольшой, с меня ростом, одет в какую-то хламиду.
– Не бойся! - говорит, -Малышей не трогаю! Только запомни: Не тобой положено - не тобой и возьмется! Потрогать можешь, брать нельзя! - Махнул он рукой, у меня все в глазах потемнело.
– Ну ты и соня! - сказал отец, - Я хожу, ищу его, а он спит!
Огляделся я, нету старичка, и супницы этой нету, травка ровная под корнями.
– Приснилось! - вздохнул я, а отец кричит:
– Ты что там, опять заснул?
Посмотрел я под ноги, а там блестнуло, вот она монетка, одна-одинешенька в траве лежит, не сон значит! Схватил я ее : -Брать не смей! -вспомнилось.
Ну и закинул ее в кусты, от греха подальше.
Стукнул я Мишку по рукам, вывалилась фигурка, упала на песок, а старичок сидит улыбается: -Знаешь как наказываем?
– Нельзя его наказывать! - говорю, -Брат он мой неразумный, любит блеск и мишуру разную, да и не взрослый он, не тронь его, аксакал!
– Вижу что малыш еще, сладкое любит ...
– Почему он не двигается?
– Спит! Как и ты когда-то спал, помнишь наказание для взрослых людей?
– Да, знаю - вечный сон...
– Время молитвы, не будем гневить Аллаха!
– Ты веришь в него, ата?
– Ты веришь в своего брата, он верит в тебя, вам этого достаточно, а у меня никого нет, поэтому я верю в Аллаха. Понятно?
– Спасибо! Только мы могли бы....
– Нет, - сказал дед, - не можете, у вас другой путь, очень далеко... - глаза его затуманились.
– Куда?
– Туда! - он обвел горизонт, -Кисмет! Наливай еще!
– Это не повредит молитве?
– Молитве не может повредить ничто и никто...- он выпил, поморщился...
– Сейчас ты спи тоже, а я буду говорить, тяжело это... - он еще что-то бормотал, а я уже спал.
Проснулись мы утром одновременно.
– Кого мы спасаем первыми, негодяй? - спросил я Миньку.
– Кого-кого, женщин и детей естественно! - ответил он, тряся головой как с похмелья, -А где дед?
– Ушел с отарой, во-он на горе, еще видно...
– Слушай, а что он там говорил о золоте?
– Он сказал что золото у тебя здесь! - я ударил его в грудь, -и еще вот здесь!
Я несильно сьездил его по башке, потом притянул к себе и понюхал макушку.
– Ребеночком пахнет! Только грязным очень, как собака грязнолапая!
– И все таки, - не понял он, -что насчет железного золота?
– Железного золота не бывает, Минька! Есть просто металл желтого цвета...Так, ерунда!
– А что с деньгами?
– Придумаем что-нибудь!
– Пойду тогда распиндяев будить!- он заскакал по берегу.
– Рота, подьем! Форма три - трусы, каска и ночной горшок! Кто в озеро нассыт, сам яйца оторву! Идем домой!
Воздух колыхнулся, еще холодный с утра и эхо повторило.
Июнь 1918 (Мишка)
– А скажите, Мишель это ваше имя? - Я скосил глаза и увидел что Дарья Ивановна глядит на меня.
– Ухожу на пенсию! - подумал я, тщетно пытаясь выдавить из себя звук, и замотал как бык головой: -Михаил Владимирович Новиков!
– А скажите Михаил Владимирович, часто это у вас?
– Простите Дарья Ивановна, что-то я не очень хорошо соображаю сегодня. - ответил я, и только сейчас понял как я устал, все устали, почти неделя на нервах, кругом басмачи какие-то, паровоз этот вонючий... Все! Приедем в деревню, и на печку, к какой-нибудь вдове поуродливей, просыпаться не надо, потому что ни к чему, в смысле незачем...
– Да вы носом тычетесь в руль, он у вас в крови, давайте я вытру!
Она перегнулась через спинку сидения и стала вытирать смоченной в спирте ваткой мое лицо. Стало легче.
– Спасибо!- Зеленые круги снова пошли перед глазами, я нажал на тормоз и мы остановились.
– Ничего, ничего! - услышал я голос Доктора, -Вовремя спохватились, ранение касательное, верхняя часть бедра, Дашенька сейчас сделает перевязку, но машину ему вести пока нельзя! Я машинально цапнул себя за штаны, их не было, и вообще, я лежал на животе на обочине дороги.
Значит так, я лежу на пузе с голой задницей, а Дарья Ивановна ...
Я застонал от бессилия и сказал: - Вольдемар, ты здесь, гадюка Пошехонская?
– Здесь он Мишель, не беспокойтесь!
– А что он делает?
– Радуется за вас!
– Радуется? Стас! - завопил я, -Убей меня!
– Не кричите, больной! Вам вредно!
Я уже мог слышать как покатывались от хохота мои друзья - мерзавцы. Послышался стук подков и скрип колес, потом голос:
– День добрый, господа-товарищи!
Так, еще и этот! Скоро они всю округу пригласят полюбоваться. Почувствовал как поднимают меня.
