– Спасибки, – восхитилась его щедростью Люся и послала Смолкину воздушный поцелуй, от которого его физиономию перекосило.
– Пу-х-лик, – мечтательно повторил Костя, когда Люська закрыла за собой дверь. – Как она тебя ласково! Жениться, что ли?
– Моя меня тоже когда-то, – махнул рукой главред, предлагая тем самым наполнить емкости до краев. И Константин полез в холодильник за оставшейся водкой.
Люся выбрала «Макдоналдс» не случайно. Отсюда открывался отличный вид на вход в редакцию. Она решила контролировать Смолкина каждую минуту. Его нельзя было отпускать в самостоятельное плавание, из которого его только что прибило к семейному берегу. Ведь в холостяцком море осталось полным– полно плотоядных русалок, мечтающих затянуть его обратно в пучину разврата. Мечтать о Смолкине должна была каждая романтичная особа слабого пола. Он был местным мачо, если уж не по внешности (рост средний, комплекция полноватая, очки), то уж по умению убалтывать женщин – точно. Случись ему встретиться с Казановой, тот бы ему позавидовал!
Люсю он никогда не привлекал как мужчина. Ей нравились высокие, крепкие брюнеты с глубокими карими глазами, в которых можно было утонуть безвозвратно. Вернее, нравились бы. До этого момента ни один брюнет ее мечты еще не встречался. Возможно, они и были, но Люсе не попадались. Зато Федор Смолкин маячил перед глазами каждый день. Маячил, разбивал шутя женские сердца, одаривая всех обаятельной улыбкой закоренелого холостяка. И вот теперь он уже не холостяк!
– Тебе придется ему готовить еду? – трагическим шепотом поинтересовалась Настя, прихлебывая молочный коктейль с клубникой.
– Придется, – шумно вздыхала Люська, вливая в себя прохладу ванильного напитка.
– Тебе нужно будет ему стирать? – продолжала подруга.
– Нужно, – соглашалась та.
– И спать в одной постели?! – Настя испуганно закрыла рот рукой и огляделась по сторонам, как будто под одним из столов прятался Смолкин и слушал их откровения.
– Ни за что! – заявила Люся и вцепилась зубами в гамбургер.
– Тогда он догадается о том, что ты его не любишь, – трагически прошептала Настя.
– Подумаешь, – процедила Люся, – где ты видела, что люди женятся по любви? Только в кинокомедиях! А жизнь – это прежде всего драма. Шекспировская трагедия, если хочешь!
– Не хочу, – призналась Настя, – я не хочу, чтобы в моей жизни были трагедии. Ты уж как-нибудь…
– Ладно, – согласилась та, тряхнув своей длинной рыжей шевелюрой, – я постараюсь. Я устрою ему такую трагедию с драмой! Он пожалеет, что родился на свет.
– У него мама очень хорошая, – вздохнула Настя, – ее жалко.
– А он кого пожалел?! – Люся запихнула в себя гамбургер и принялась сосредоточенно жевать.
– Ну да, ну да, – закивала Настасья, – только с мамой аккуратней, у нее может быть больное сердце.
– Я хочу познакомиться с ней в самое ближайшее время, чтобы у Федора не было путей к отступлению. И познакомлю его со своей, уж она направит его на истинный путь.
– Твоя мама тоже очень хорошая, – сказала Настя.
– У тебя все хорошие люди! – горячо высказалась Люся. – И Смолкин, который обманул тебя и бросил, тоже замечательный.
– Как человек он действительно очень хороший, – неуверенно ответила подруга.
– Такими хорошими людьми все тюрьмы переполнены, – заявила Люся и замерла. – Вышел! Куда направился? – Она пригляделась. – Нет, это не Смолкин. Это Константин.
– В магазин побежал, – предположила Настасья, – Сан Санычу не хватило.
– Значит, вечером Смолкин снова будет пьян! – обрадовалась Люська. – Я устрою ему скандал. А ты во время представления посидишь в стенном шкафу в коридоре. Когда он начнет меня душить, выскочишь оттуда и вызовешь милицию.
– Выскочу, – торжественно, как новобранец на присяге, пообещала Белкина. – Но тебе не кажется, что Федя не сможет поднять на женщину руку?
– Не сможет? Ха! Я его заставлю это сделать! – Людмила сверкнула глазами так, что за соседним столиком мужчина, поймавший ее взгляд, подавился жареной картошкой.
День был невыпускным, потому работники редакции улизнули домой раньше обычного. Но Смолкин задержался, домой ему не хотелось. Он никогда не любил возвращаться в пустую квартиру. Каждый вечер он навещал приятелей и приятельниц, которые ждали его с нетерпением. Сегодня же его с нетерпением ждала жена. Федору это обстоятельство жутко не нравилось. Люсю он знал давно, уважал как профессионала. Но такой профессиональной хватки от нее никак не ожидал!
Сан Саныч рассказал, что на мероприятии, посвященном Дню радио, устроители затеяли бал новобрачных, среди которых затесался Смолкин, привлеченный красотой оголенных частей женских тел в белых платьях. Он, как одуревший, бегал за невестами и обещал на них жениться, пока один из женихов не съездил ему по морде лица, отключив его от восприятия действительности. Видимо, в этот момент профессионалка Селиванова и воспользовалась его уроненным авторитетом. Но он, по крайней мере, должен был сказать «да». И говорил, как подтвердил Сан Саныч. Селиванова показывала ему подвязку от своих чулок, а он гладил ее ногу и орал «да!». «Что это, как не любовь?» – предположил главред и сказал тост.
Она заманила его в ловушку! Наивного, доверчивого Смолкина обманули самым бесстыжим образом. Говоря «да!», он имел в виду совершенно другое. Ему нужно пойти домой и разобраться с обманщицей. Наверняка сейчас она сидит в его квартире и дрожит как осиновый лист, предчувствуя, что добрые люди ему обо всем рассказали. Как она его окрутила, наколола, объегорила…
– Явился не запылился, – Люська по примеру своей бабушки-казачки уперла руки в бока и выставила вперед правую ногу в домашней тапочке с кроличьим помпоном. – Где шлялся? Сколько времени, видел? – Помпон грозно заколыхался на тапке. – Чтоб после работы всегда бежал домой! – продолжала орать на весь подъезд Люська. – Ишь ты, Казанова хренов!
– Ты чего? – обомлел Смолкин, опешив от подобного приема. – Мы же с главредом…
– И ему достанется, – Люся погрозила в сторону редакции кулаком. – Ишь, гад, спаивает мужа!
У Федора на нервной почве задергался левый глаз, которым тем не менее он отчетливо увидел, как открылась дверь напротив и показалась седая голова соседки, украшенная бигуди.
– Здравствуйте! – заорала Селиванова. – Мы тут с мужем разговариваем. Я, между прочим, вчера за него замуж вышла!
– Примите мои искренние соболезнования, – прошамкала та беззубым ртом и исчезла из поля зрения молодоженов.
– Видел, что о тебе люди говорят? Алкоголик! – Люська посторонилась и пропустила Смолкина в его же собственную квартиру.
– Что ты сделала? – выдохнул тот, оседая на телефонной тумбочке. – Теперь она позвонит маме.
– А! Испугался мамочки! То-то. Если и завтра придешь в таком виде, то я сама ей позвоню, – пообещала Люська. – Кстати, ты обещал меня с ней познакомить. Нехорошо как-то получается. Женился, а с мамой не знакомишь.
– Я обещал? – схватился за хмельную голову Смолкин, припоминая, что же еще он наобещал этой дуре. Ничего вспомнить так и не получилось. Он прикрыл глаза и окунулся в сладостную пелену сна.
– А! – заорала Люська, тряся его за грудки и пытаясь привести в чувство. – Подлец и негодяй!
– Не трогай Федечку! – пискнула Настасья и выпрыгнула из стенного шкафа. – Не нужно его душить. Он хороший.
– Настька? – очнулся тот и обрадовался. – Ты откуда? Или я и на тебе женился? У меня что, гарем?
– Падишах нашелся, – буркнула та, увидев, что убивать Смолкина никто не собирается.
– Давай дотащим его до спальни, – сказала Люся подруге, резонно предположив, что одна с
