подумала, что кто-то все же не выдержал его насмешек и свернул попугаю голову. Она зашла в магазин поинтересоваться его судьбой и с удивлением узнала, что его купили. Осенью ей было одиноко проходить мимо витрины. Из этого случая Алина сделала далеко идущие выводы о том, что за лето сможет привыкнуть к любому злобному существу, и стала искать себе кавалера.
Теперь прошло не три месяца, а три часа, а она уже думала о Полянском, как о боге. Точно, он – настоящий Скорпион, которого нужно опасаться и обходить стороной. С другой стороны, она ему ничем не обязана, так что спокойно может пообщаться первое время, пока он ей не надоест. Или у него не обнаружатся родные, внебрачные или какие-либо еще дети, жены и родственники.
Скорпионы – страстные, эмоциональные натуры. Прекрасно, она примет это к сведению и будет холодна, как лед. Они наделены критическим мировоззрением. Безусловно, из него вышел бы отличный критик: «Облака движутся, гора дышит обоими горбами, лес тихо отъезжает в сторону озера». Только такого ей недостает в собственной жизни. В принципе переживать по поводу Полянского еще слишком рано. Он пока даже не позвонил. Возможно, этот эмоциональный профессор увлекся какой-то молоденькой профурсеткой и забыл думать о ней, Алине. Чего лишний раз переживать? Вот позвонит, тогда она и станет думать, что делать.
Вечером он позвонил. Вкрадчивым голосом поинтересовался ее здоровьем, отчего Алина просто, как говорят в народе, прифигела. Он что, узнал, сколько ей на самом деле лет?! Она убьет Львову! А после этого пригласил «куда-нибудь сходить». Но в виду имелся не ресторан или занюханная кафешка, он приглашал Алину на выставку в художественный салон. Разглядывать картины Лаврушки, делать круглые глаза, намекать на экспрессию и чувственные мазки. Она отказалась, сославшись на то, что не хочет портить сегодня впечатление от увиденного у Львовых пейзажа. Полянский не отступался. Скорпионы – они такие, раз уж чего захотят, обязательно добьются. Он предложил ей пойти послушать музыку. Алина поначалу решила, что они пойдут слушать музыку к кому-нибудь из его друзей или коллег по работе. Но оказалось, он позвал ее в оперу. «Тоска» или тоска какая-то зеленая, она не поняла. Оперное искусство она знала еще хуже, чем живопись. Мысленно прокрутив в голове все возможные причины отказа, она не нашла ничего лучшего, чем сказать:
– А нельзя ли куда попроще?
И он пригласил ее в филармонию. Там она не была никогда. Одноэтажное здание старинной постройки находилось в центре города и было обречено на снос. Его место должна была занять многоэтажка с лоджиями, мансардами, пентхаузами. Алина каждый раз, когда проходила мимо филармонии, представляла, как она прогуливается по своему пентхаузу, расположенному на самом верхнем этаже дома, и плюет на головы прохожим. Ребячество, глупость. Но еще большая глупость идти туда и слушать музыку великих композиторов, о которых она не знала ничегошеньки, кроме того, что они когда-то жили и творили свои симфонии и оратории. Теперь ей придется все это терпеть?!
Делать нечего, нужно идти с ним в филармонию. Львовы просто мозгами двинулись от этого интеллектуала и никогда ей не простят игнорирования такой великой личности, которая может отличить кисть одного художника от мазни другого. Мало того, что он разбирается в живописи, так еще и в классической музыке. Она в ней ничего не смыслит, но придется делать вид, что разбирается по полной программе. Алина умела делать вид. Ей ничего не стоило сказать, мимоходом взглянув на картину: «Какой колорит, яркость красок, точность линий», – и с ней соглашались. С музыкой будет нечто другое: «Какие божественные звуки, уносящие в дальние дали, какой темперамент». Нет, темперамент не годится. Получается что-то сексуальное. А кто сказал, что музыка не должна быть сексуальной? Очень даже можно порассуждать на эту тему с Валентином.
– Молчи и не привлекай к себе никакого внимания, – посоветовала ей Лана. – Ты смыслишь в классике, как баран в математике.
– Вот спасибо, вот обрадовала, – обиделась Алина.
– Насколько я знаю, – продолжала подруга, – Валентин Валентинович в данный момент одинок. Недавно он расстался с одной глупой дамой, не сумевшей оценить такого умного человека. Она, только представь себе, целыми днями слушала попсу!
– И что в этом такого несусветного? – опешила Алина, прекрасно помня, что они с Ланой любили это делать сами.
– Ну, не целыми же днями забивать себе уши галиматьей, – менее уверенно произнесла та. – К тому же Валентин Валентинович – прекрасный собеседник. – Она увела разговор в сторону. – Он так много знает!
– И о чем мне с ним говорить, по-твоему? О Елкине-Палкине? О Лаврушке?
– Да, действительно, лучше молчи и слушай Валентина Валентиновича.
– Почему ты все время зовешь его по имени-отчеству? Не может быть, что ты уважаешь его до такой степени. К тому же он нам практически ровесник, только не сообщай ему об этом!
– Не знаю, так, с языка срывается имя сразу с отчеством.
– Могу сказать тебе, подруга, одно: если срывается сразу с отчеством, то ты, сама того не подозревая, не хочешь с этим человеком близких отношений.
– Ты что?! Как ты могла подумать, конечно, не хочу. Степан меня убьет, если узнает.
– Не в этом дело, – Алина сомневалась, что Степан способен на убийство. Ему для этого времени не выкроить между работой, готовкой и стиркой. – Когда мы называем человека по имени-отчеству, тем самым стараемся сохранить некое расстояние между ним и собой, не подпускаем близко.
– Ты ему такими сложными теориями голову не забивай. В чем-то я с тобой согласна. Но все равно, лучше молчи и слушай.
Слушать пришлось не только Валентина и не сколько его, а целый симфонический оркестр, название которого сразу после представления оркестрантов со сцены вылетело у Алины из головы. Она сидела в пятом ряду рядом с Валентином и крутила по сторонам головой. Жуткая публика, какие-то инопланетяне, – действия заторможены, лица отрешены от действительности, глаза закрыты или пялятся на дирижерскую палочку. Фанаты, одним словом. И что она только среди них делает? Музыка хорошая, спокойная, под нее бы детей укладывать спать или самим засыпать. А! Вон тот дядька в очках точно спит! Алина уставилась на мужчину, сидящего через несколько кресел от нее. Темные очки скрывали его глаза, но в профиль было совершенно ясно видно, что они закрыты. Кроме того, его голова время от времени падала на оголенное плечо соседки. И завершающим моментом был его храп, заканчивающийся только тогда, когда дама скидывала его голову со своего плеча. Не все они фанаты, думала Алина с радостью, есть среди них и те, кто заглянул сюда случайно, как и она.
Но Валентин не был случайным гостем на этом празднике искусства. Он внимательно слушал старающихся доставить удовольствие истинным ценителям прекрасного оркестрантов, следил за взмахами палочки дирижера и был так же отстранен от всего происходящего. Но до тех пор, пока ему не надоело мелькание головы Алины. Мягким вкрадчивым голосом он зашептал ей на ухо о том, что божественную симфонию ей нужно слушать с закрытыми глазами и представлять, что она находится посреди огромной поляны, среди цветов, земляники и бабочек. И отдыхать при этом душой. Алина вздохнула, отвела глаза от спящего мужичка и представила себя на поляне. Звук скрипок напоминал ей жужжание комаров, а не порхание бабочек. Но для того чтобы не показаться Валентину убогой в музыкальном плане, она мысленно перенесла себя с поляны на второй этаж круглосуточного супермаркета. Вот где она поистине отдыхала душой! Она будто наяву увидела надписи о распродажах, о значительных скидках, о коллекционных моделях. И все это сопровождалось таким грандиозным музыкальным сопровождением, что на ее лице запечатлелась блаженная улыбка. Да, действительно, симфонии можно слушать. Только бы успеть представить, что она не забыла дома туго набитый купюрами кошелек.
– Ты такая одухотворенная, – прошептал ей на ушко Валентин, – ты – вся в звуках…
Она действительно была вся в звуках – рядом через несколько сидений полный мужичок захрапел, чем смазал ей так трудно выстроенную картину блаженного бытия в круглосуточном супермаркете. Но она не стала возражать, а только постаралась как можно больше таинственности вложить в свою улыбку, адресованную Валентину. Скорпионы любят загадочных женщин. Алина устремила взор на сцену, где похожий на кузнечика дирижер в смокинге и с мелькающей палочкой поднимал оркестр к новым великим вершинам. Жаль, что Валентин не повел ее на стадион. Футбол бы она посмотрела с большим удовольствием.
