были…». Элька ничего не поняла, но пятеркой осталась довольна. С тех пор организм сам принимался управлять подмигивающим глазом в те мгновения, которые казались ему наиболее подходящими.
Румянцев не понял, что обозначают эти подмигивания сироты-Белоснежки, как он ее теперь называл. Он повернулся к спортивному рулю и поехал дальше. Тем, что он успел разглядеть за небольшой промежуток времени, Никита остался недоволен. Девица совершенно неадекватная, необразованная, нервная. На внешность не отвратная. Но до Анжеликиной красоты ей настолько далеко, что становится страшно, как он эту Белоснежку выведет в свет. Придется провести с ней пару образовательных занятий и научить ее различать музыку великих русских композиторов от попсы. Впрочем, такой она и должна быть, его невеста. Дремучей деревенщиной! Она так и не сказала, где же ее деревня. Скрывает. Он усмехнулся. Как будто одна деревня может отличаться чем-то от другой?! Да он их сотни видел, пока обкатывал машину и мотался по стране. Облезлые домики, покосившиеся заборы, скудные садики с чахлыми цветочками… Так и живут сироты-Белоснежки.
Интересно, зачем она приехала в столицу? За кефиром. Правильно, в деревне он гораздо дороже. Говорят, жители страны гоняются за дешевыми продуктами так, как раньше гонялись за вареной колбасой. Вон какие очереди в гипермаркетах! Простому русскому олигарху не протолкнуться. А потом они еще кричат, что олигархи так далеки от народа! Она, эта Белоснежка, и есть народ. Отец в свое время женился на обычной известной актрисе, по которой страдали все мужчины страны. Теперь и он женится на провинциальной дурочке! Интересно, а по ней страдает ли кто-нибудь?
Румянцев покосился на пассажирку. Какой-нибудь деревенский мачо ждет ее возвращения, гоняя по полю коров? Вряд ли. Она к нему явно не спешит. Значит, Белоснежка свободна. Не сердце, ее сердце Румянцева не интересует, она сама не связана семейными узами. Или связана? Как же он об этом не подумал?! Он перевел взгляд на ее правую руку и облегченно вздохнул. Если бы у нее был муж, то она носила бы толстое золото кольцо. Они, все эти девицы, любят кичиться кольцами, выставляя их напоказ. Как бы сообщая всему миру, что мужика себе уже захомутали, завидуйте, холостячки.
Этой завидовать было нечему. Впрочем, как сказать. Если он на ней женится, то вся ее деревня сойдет с ума от радости. Хорошо, что она сирота. Меньше родственников, и нет вредной тещи. Никого нет! Он запрет ее в собственной квартире и не даст ни с кем общаться! И никаких магазинов! Он сам ей купит все необходимое. Так, уже смирился с мыслью, что ему придется на ней жениться?
А почему, собственно, нет? Никита улыбнулся, представив изумленные, вытянутые, с отвисшими челюстями лица своих знакомых и друзей. Такого они от него не ждут! Он им еще покажет, на каких Белоснежках надо жениться! Не на дорогих красавицах-вампиршах, которые пьют кровь на пару со своими родительницами! На Белоснежках Скороходовых! Нужно же узнать, как ее зовут по паспорту.
– Зачем вам паспорт?! – испугалась сразу же насторожившаяся Элька. – У меня его нет с собой.
– В деревне остался? – добродушно поинтересовался Никита.
– Да, – соврала Элька, – в деревне. Но до нее так далеко, так далеко!
– Ничего, – сказал тот, – завтра съездим, заберем. Сегодня у меня переночуешь, нам нужно ближе познакомиться друг с другом. А завтра поедем к твоему деду и заберем паспорт.
– Зачем? – ошеломленно повторила Элька, нервно подмигивая.
– Я на тебе женюсь, – сообщил Румянцев и остановил автомобиль возле шикарной многоэтажки.
– Зачем? – тупо переспросила Элька, глядя в его глубокие карие глаза.
– Ты мне нравишься, – на этот раз соврал Румянцев и заглушил двигатель.
К нему тут же подбежал охранник и засуетился рядом. Элька на полном автомате выползла из салона и встала рядом с брюнетом.
Если бы ей сказали, что мир рухнул в тартарары, то она удивилась бы меньше.
Эля, ни слова не говоря, поднялась вместе с брюнетом в лифте, напичканном зеркалами и самой современной техникой, от которой ее знакомые компьютерщики пришли бы в восторг, в пентхаус. И оказалась в огромной квартире, больше похожей на офис предводителя всей мировой мафии, вместе взятой. Во всяком случае, так ей показалось. В американских боевиках, которые Эля хоть и не любила, но все же изредка смотрела, именно в таких огромных и роскошных помещениях жили главные мафиози. Она пригляделась к Румянцеву. С первого взгляда было не заметно, что он торгует наркотиками. Походка ровная, шаги четко выверенные, не шатается. Это она передвигается как пьяная, шарахаясь в стороны от высоких фарфоровых ваз, наверняка какой-нибудь древней китайской династии, и скульптурных композиций, изображающих непонятно что.
Наконец-то Элька увидела у самых окон-стен белый кожаный диван и устремилась к нему. Прижав к груди сумку (а пакет с протекшим кефиром ей пришлось выбросить), она села, поджала ноги и затихла. Румянцев, наоборот, стал проявлять завидную активность. Он сбегал в помещение, которое обозвал столовой, и принес Эльке кубики льда, посоветовав приложить их к голове. Судя по тому, как долго он бегал, столовая была не меньше зала, где сидела Элька. В этом зале спокойно могли бы разместиться две баскетбольные команды и сыграть матч. Если, конечно же, убрать все вазы и статуи.
– Лучше? – поинтересовался Никита, глядя на то, как Элька прикладывает лед ко лбу.
– Жуть, – ответила та, имея в виду не свой организм, а помещение, в котором он находится.
Организм обиделся на невнимание и подал тревожный знак. Элька испуганно прижала к урчащему животу сумку и сглотнула. Кефира не будет. Она его пролила.
– Извини, – спохватился Никита, – совсем забыл, что тебя нужно покормить!
Элька надула губы – разговаривает с ней, как с домашним питомцем. Сейчас побежит за «Чаппи» или «Педигри».
– Пойдем, поглядим, что там у меня в холодильнике, – предложил Никита и помог ей подняться с уютного дивана. – У помощницы сегодня выходной.
Холодильника в кухне-столовой Элька сразу не заметила. «Бирюса», занимающая треть ее маленькой кухни, здесь бы потерялась с концами. Она оглядывала столы-стойки с бытовой техникой, блестящие стены из непонятно чего, десяток-другой лампочек, установленных прямо в них, странный потолок, скорее всего, натяжной или что-то в этом роде…
– Яйца, – сказал Никита, открыв дверцу милого шкафчика, занимающего полстены. – Яичницу будешь? – Элька кивнула. – И немного мяса. Его можно пожарить. Умеешь? – Элька пожала плечами.
Это не музыкальная школа, в которую для того, чтобы стать умной, нужно было таскаться через день. Как жарить мясо, она знала от бабули. Та показала ей процесс приготовления отбивных один раз, и этого было вполне достаточно, чтобы Элька мастерски готовила это блюдо.
Она положила сумку на один из многочисленных столов-тумб, засучила рукава блузки и принялась возиться, потребовав молоток, соль, масло и специи. Жениться он на ней собрался или пошутил, как последний кретин, ей теперь все равно. Главное – поесть, чтобы лишний раз не комплексовать урчащим животом. Никита внимательно проследил за ее действиями. Вероятно, как подумала Элька, чтобы она не добавила ему слабительного или снотворного. Всего они боятся, эти бедные богатые люди! И она принялась ожесточенно орудовать отбивным молоточком по мясу. Бабуля ей говорила, чем лучше отобьешь мясо, тем мягче и вкуснее оно будет. И Элька старалась изо всех сил.
Никита непроизвольно вздрагивал при каждом ударе, но продолжал смотреть на Белоснежку. Сначала она показалась ему исчадием ада, того, что находится в метрополитене. С таким удовольствием орудовать молотком может только маньяк! После этого он подумал о том, что девушка растерялась и таким ожесточенным образом старается вернуть себя в прежнее русло. Впрочем, она быстро освоилась на кухне, а это уже большой плюс. Для начала с ней можно поговорить о гастрономических пристрастиях. Так, что же едят сироты-Белоснежки? Никита закатил глаза к потолку, и на нем четко вырисовались дешевые сосиски, которые продаются на городских улицах, и шаурма, сделанная неизвестно из кого. Придется разговаривать о другом. Так, с ее музыкальными приверженностями тоже все понятно. Судя по экипировке, одевается она на распродаже, где все по двести рублей. Косметикой не пользуется, дорогим парфюмом не благоухает… Она должна читать глянцевые журналы! Ну да! Конечно же!
Никита вздохнул. Для сирот они достаточно дороги. Если только «Колобок» или «Веселые картинки»… Газеты? Он поглядел в ее устремленные четко в стол глаза. Не может быть. Анжелика тоже никогда не читала газет, она разглядывала картинки в глянцевых журналах. Книги?! Белоснежка должна читать книги! Еще есть кинофильмы! Интересно, а что она смотрит вечерами в своей деревне?
– М-да… – Никита нарушил тишину, прерываемую стуком молотка. Пауза слишком затянулась. – Что
