он сам. Василиса кивнула, Андрей взял ее под руку, и они направились в ближайшее кафе. Народу там было не протолкнуться. Все жаждали в этот вечер поесть пельменей, сваренных из полуфабрикатов.
– Гулять так гулять, – решил Степанов и предложил пойти в ресторан.
«Щедрый», – отметила еще одно достоинство своего кавалера Василиса и согласилась. Этим вечером, после всего пережитого, она стала намного покладистей. Теперь ей уже нравилось, что заботились о ней.
В полутемном зале играла тихая музыка, горели слабые светильники на каждом столике, суетились официанты. Василисе с Андреем повезло, как раз один столик освободился, и их провели к нему. Выбирать не пришлось, столик стоял в самом центре зала, хорошо просматриваемый со всех сторон. В его месторасположении не было никакой интимности, что обрадовало Василису, хотевшую просто отдохнуть в компании хорошего парня. В том, что Степанов был не просто хорошим, а отличным парнем, она уже нисколько не сомневалась. И почему он не попался ей до Забелкина? Ее жизнь тогда бы точно сложилась по-другому. Возможно, она была бы более счастлива, чем сейчас.
Рядом с их столиком возник официант с меню. Степанов заказал фирменное блюдо и бутылку шампанского. Василиса захотела мороженого. Она забыла, когда в последний раз покупала себе это лакомство, без которого в детстве не могла прожить ни дня. Значит, детство кончилось. Она уже давно живет взрослой жизнью, которая подставляет ей подножку на каждом шагу. Сегодня она чуть не довела Федора до больничной койки. Хорошо, что все обошлось и у нас в стране чудесные врачи. Федор выглядел как новенький, когда разглядывал ее с голым Забелкиным.
– О чем ты думаешь? – спросил Андрей, наклоняясь к ее волосам. – Постарайся думать обо мне.
Василиса улыбнулась ему. Действительно, сидеть в ресторане с одним мужчиной, а думать о других – просто неприлично. Она станет думать о Степанове. Отличный парень, весь такой положительный, что даже пробы негде ставить. А почему он, интересно, еще не женат?
– Честно? – признался Степанов. – У меня завышенные требования к женщинам.
«Требовательный», – отметила Василиса и не поняла, хорошо это или плохо. Но должен быть в нем какой-то недостаток! Пусть он будет требовательным. Правильно, ее ребенку нужен требовательный отец.
Когда шампанское разлили по бокалам, Андрей сказал тост: «За любовь!» Василисе понравился тост, но не понравился тон, каким он был сказан. Что значит «За любовь!»? Между кем и кем? Она не собирается любить Степанова, хватит с нее любви. Она просто скажет ему, что хочет от него ребенка. Многие мужчины на его месте просто запрыгали бы от радости. Но она поняла, что говорить в лоб подобные вещи не нужно. Мало ли что у него в голове, пусть даже эта голова отличного парня. Они, мужчины, все такие неадекватные. Чего только стоит Федор. Ах, она снова о других мужчинах!
Через некоторое время они уже кружились под легкую музыку современного шлягера. Степанов нежно прижимал Василису к себе и целовал ее волосы. После пары кругов у нее закружилась голова и поплыл зал вместе со всеми столиками, официантами, посетителями, Федором… Василиса постаралась протрезветь и навести резкость: действительно, за столиком в углу сидели Анфиса с Федором. Тот весь красный, как вареный рак, наверное, клубника все еще продолжала свое коварное действие, глядел на Василису с Андреем. Он не просто глядел, он был готов разорвать их на части.
– Ты что? – Анфиса положила руку с обручальным колечком на ладонь Федора, – увидел кого-то знакомого?
Федор сжал губы и отвел взгляд. Анфиса, ничего не замечая, продолжила ворковать ему о своем новом платье, которое она купила специально для того, чтобы ходить в нем дома. Ведь после того как выйдет замуж, она же не останется секретаршей? С ее новым статусом у нее должны появиться иные обязанности: ездить по магазинам, ходить по SPA-салонам… Федор соглашался, натянув на свое лицо страдальческую улыбку.
Говорить Степанову о том, что она хочет от него ребеночка, Василиса не стала. И так у парня слишком много переживаний, не хватает навесить на него только отцовство. Пусть оклемается, привыкнет, что она к нему положительно относится, но не более того… Василиса позволила себя поцеловать и скрылась за дверью своей квартиры. Степанов пожал плечами и отправился к себе. Он и не надеялся на серьезное продолжение их первого свидания. Пусть это случится позже, но он должен быть уверен, что Василиса его любит и готова разделить с ним беды и радости.
Василиса же делить ничего не собиралась, слишком много она выпила шампанского в этот день. Голова кружилась, ноги подкашивались. Она дошла до своей софы, разделась и бухнулась спать. Посреди ночи Василиса сквозь сон услышала какой-то странный переливчатый звук. Звук напомнил ей о воде. Она, не в силах открыть глаза, прошептала: «Пить», – и приподняла голову. Тут же рядом с ней возник стакан с водой. Она взяла стакан, отпила несколько глотков и, блаженно улыбаясь, снова откинулась на подушку.
– Ты что?! – зашипел на Мотю шеф, – зачем дал ей стакан? А вдруг она бы проснулась?
– Но не проснулась же, – возразил Мотя, – даже твой мобильник ее не разбудил. А я ей снотворного подсыпал в воду. Теперь она проснется только к вечеру.
– Да, – спохватился шеф, – про телефон я забыл. Вечно она звонит не вовремя.
Они разошлись по разным углам и продолжили инспекцию Василисиной квартиры. Они искали маленький предмет – иголку в стогу сена. Но очень дорогую иголку, ради которой можно было перекопать гору песка, не то что Василисину квартиру, где все вещи были расставлены по своим, специально отведенным для них, местам.
– Баба сильно переживает развод, – заметил шеф, уже не опасаясь, что Василиса его услышит, – когда они, женщины, переживают, то фанатично убираются в квартире. У них это бзик такой. Мозга за мозгу зацепилась, и они сразу кидаются убираться. Моя-то ни черта делать по дому не хочет. Значит, счастлива.
– Может, в белье поискать? – Мотя навел узкий луч фонарика на комод и засучил рукава. – Е! Какое белье! – Он достал панталоны, которые Василисе подарила мать Забелкина. Они доходили до коленей и были призваны беречь ее женское достоинство. – Такую бабу так паковать. Гад он, этот Забелкин.
– Ты ищи, а не панталоны разглядывай, – укорил его шеф. – Нужно осмотреть книжный шкаф. Ничего себе, какие книги читает: «Динамика ВВП на душу населения в 1913—1998 годах». О душе думает.
– Точно. В душ тоже нужно заглянуть. Один хмырь в сливном бачке хранил. В непромокаемый пакетик завязал и хранил.
– Эта не будет хранить где попало. Понимаешь, тут целая теория. Если баба зациклена на порядке, она никогда в жизни не положит не на место. Вот как у меня. Только появляется посреди комнаты стул, как он сразу же обвешивается ненужными тряпками. Так?
– Так, – подтвердил Мотя, – у тебя развернуться от барахла негде.
– А здесь?
– Что – здесь?
– Здесь посреди комнаты стоит целое кресло! И на нем, – шеф ткнул пальцем, – ничегошеньки нет!
– Шеф, ты – доцент, – восхищенно сказал Мотя, восторгаясь логикой приятеля.
– В том-то и дело. Она, – шеф указал на сопящую Василису, – ничего не на место не положит! Товар должен у нее лежать на месте. Значит, где?
– Где?
– На телевизионной полке! Но я смотрел, там его нет. Значит, что?
– Что?
– Забелкин нас обманул. У нее товара нет. Или был, но она его кому-то спихнула. Для начала потрясем ее подругу, а если и у той ничего нет, то вернемся к ней. Кстати, погляди, как она хоть выглядит. А то придется опознавать на улице, если что.
Мотя поднес к Василисиному лицу фонарик и вскрикнул. Шеф посмотрел на него недоуменно.
– Жена Василия Забелкина та самая, как ее… ВАСИЛИСА!
Они долго вглядывались в знакомое лицо, которое изредка щурилось от света фонарика.
– Она что, выпивоха? – спросил Мотя. – Этим нужно воспользоваться.
