Весельчак
Одного инока сжирала черная тоска. Он уж и так с ней, и эдак — не уходила. И был он в монастыре самым веселым человеком — все шутки шутил, все посмеивался. Только в последний год инок погрустнел и стал тихий, тоска его совершенно оставила, и можно было уже не шутить. Он вдруг начал слабеть, ослабел и умер. Во время его отпевания в храме разлилось благоухание, многим показалось — расцвела сирень. А это отец Василий победил дьявола.
Победа православия
В прошлой жизни отец Анатолий был программистом. Шептались, что гениальным.
Поступив в монастырь, ни по чему так он не тосковал, как по любимому компьютеру — обустроенному, с «Избранным» любимых ссылок, с автоматически меняющимися заставками, выплывающим при утренней загрузке облачком с прогнозом погоды, почтальоном Печкиным, сообщающим о приходе нового электронного письма, разными играми да забавами — в общем, со всем большим хозяйством, накопленным за годы студенчества, но сознательно оставленным в далеком Санкт-Петербурге — ради борьбы с привязанностями и спасения души.
Первые полтора года отец Анатолий (тогда еще просто Паша) провел на обычных для новоначального послушаниях — работал на стройке нового корпуса, косил траву, рубил дрова, то есть исполнял по преимуществу физическую работу. Когда же искус кончился, и он был пострижен в рясофор, настоятель монастыря, незлой в принципе человек, начал выяснять, на что отец Анатолий годен еще, и, выяснив, весьма обрадовался. Дело происходило в конце 1990-х, новые технологии наступали на пятки, два новеньких компьютера монастырю уже пожертвовали, но оба стояли неосвоенные, потому что умного хозяина на них не находилось. И дал отец настоятель отцу Анатолию новое послушание — оснастить компьютеры всем необходимым, завести настоятелю личную электронную почту, создать монастырский сайт — в общем, сделать все, как в цивилизованных странах, и даже лучше.
Отец Анатолий заметно ожил. Уговорил настоятеля приобрести сканер, несколько раз ездил в деловые командировки за необходимыми для новой компьютеризированной жизни закупками. И вскоре у монастыря появился скромный, зато ежедневно обновляемый сайт с новостями, изречениями святых отцов, проповедями, постоянно пополняемой библиотекой душеполезной литературы, которую отец Анатолий активно сканировал. Отрывался от монитора «компьютерный батюшка» только на службы и трапезу, иногда даже ночевал на жестком диванчике возле своих возлюбленных железок. Всё что-то совершенствовал и над чем-то усердно трудился. Спустя некоторое время — выяснилось, над чем.
И потянулись к нему иноки. Отчитав положенные правила и положив все поклоны, поздним вечером приходили они к отцу Анатолию посражаться в компьютерные игры. И нередко засиживались до зари. Особенно, конечно, молодежь. Пустых стрелялок-лопалок-тетрисов отец Анатолий, само собой, не держал, только чинные шашки, шахматы, но главное — еще две игры, написанные батюшкой собственноручно, долгими монастырскими ночами. Они-то и пользовались наибольшим спросом.
Первая называлась «Семь смертных грехов».
После заставки с отрывками из Иоанна Лествичника, напоминающими, как бороться с каждым из грехов, начиналось увлекательное путешествие. Фигурка монаха в черной рясе усаживалась на мотоцикл и отправлялась преодолевать соблазны, изображенные отцом Анатолием с большой выдумкой.
На первой остановке, «тщеславие» (говорим это для читателя, потому что в игре никаких предупреждений о том, с каким грехом предстоит сражаться, не делалось), монаху предлагалось прочитать надпись над вратами в средневековый готический замок: «Плох тот монах, который не мечтает быть архиереем». Затем ворота с легким, намекающим на опасности скрипом отворялись, и радушные слуги вели монаха из залы в залу, более напоминавшие музейные комнаты. В каждой демонстрировались архиерейские облачения и головные уборы, один другого краше. Разрешалось даже примерить их на минутку, но если наивный пробовал выйти из замка, забыв снять с себя сверкающую бриллиантами архиерейскую митру или даже (глупец!) патриарший куколь, из-за экрана раздавался отвратительный демонический хохот, и тщеславный гордец летел в огненную реку. Лишь тот, у кого хватало ума примерить и снять наряды, а потом уйти восвояси, попадал на следующий уровень.
Здесь игрока соблазняли богатствами мира сего — уютной кельей-домиком с деревянной банькой (а из трубы уже вился дымок), банковскими счетами с сотнями долларов, машинами всех моделей и марок, рясами всех цветов и оттенков. На третьем уровне инока дразнили чуть не райскими монастырскими обителями. Насельники в них жили каждый в отдельной квартире, делали что желали, а отец игумен был у них на посылках. Только того, кто не завидовал чужому счастью и не пытался здесь остаться, ждал новый уровень — «гнев и раздражительность». Тут на экране просто вспыхивали красными буквами обидные прозвища. И вот что поистине изумления достойно: иные игравшие срезались именно тут, не умея понести этих детских, в сущности, обзывалок. «Эх ты, чернозадый!», «Вонючка», «Недоделанный», «Много на себя берешь, придурок», «В патриархи захотел?» — смеялся экран. Однако игроки-то понимали, что сочинил это все отец Анатолий, принимали за личную обиду, надувались, мстительно нажимали на тихо всплывавшие слева облачка с ответами и, совершенно насладившись «Сам дурак», «Да пошел ты», «Ишь ты, программист хренов», летели... понятно куда. В бушующую огненную реку.
Самые же стойкие отправлялись дальше — и тут у них спрашивала дорогу одна милая девушка, затем просила помочь сменить колесо другая, третья жалобно просила ее подвезти,
