Любовь и жизнь как сестры. Личные истории знаменитых людей

у меня началось воспаление среднего уха, пришлось спать в ушанке, а ночевали в детском саду, на детских кроватях, и некуда деть ноги, я взял партитуру Мессы и, услышав первые же звуки, ушел туда, забыв о воспалении и ногах, какие некуда было поместить. Вот вам соединение одного и другого.

Он поднимается, мы идем в зал. Он садится на высокий стул, поднимает дирижерскую палочку и...

И взмыл хор. И взмыли скрипки. И альты. И все-все инструменты. Они играли для себя, для завтрашнего концерта. Но я была единственный слушатель в зале, и они играли для меня. После оглянулась – еще несколько человек пришли. Я не могу описывать музыку. С ума можно было сойти, какую они давали музыку. Я могу только сказать, что в один прекрасный момент пришло и спокойно расположилось знание, что жизнь прожита не так. Что надо было быть внутри музыки, всегда в музыке – тогда будет счастье.

Я села так, чтобы слышать не одну музыку, а Спивакова тоже, что говорит оркестрантам, хору, солистам. Таинство внутри таинства. Все в свитерах, безрукавках, джинсовых рубашках, и это только усиливает таинство. До меня долетал голос Спивакова, я записывала:

– Здесь последний звук отдельно... каждый раз кyrie все с большим наполнением...

– Kyrie eleison, gloria, miserere – ключевые слова. Господи помилуй, слава Создателю...

– Это все построено по канонам древнегреческой трагедии, солист вступает – хор отвечает, хор диктует – солисты отвечают...

– Тромбоны, вы поддерживаете, как при Моцарте, хорошо, но... не верьте написанному – верьте моей руке...

– Я бы вас попросил немножко больше значения четвертям, чтобы как колокол звучало...

– В этом месте... обратите внимание, когда Христа снимают с креста, у него спокойное лицо, зато все остальные страдают...

– Должно быть ощущение, как ребенок в первый раз в церковь пришел... никакой жирной вибрации...

– Это удивительная вещь еще тем, что они так же, как в живописи, употребляли золотое сечение... и тут тоже смещенная кульминация... поэтому – с ощущением, что тут любовь... вот сейчас очень хорошо начали...

– Я хочу, чтобы вы это идеально сделали... вы можете сделать это идеально...

Он приподнимался с высокого стула, он пронзал воздух волшебной палочкой, он вскакивал и вскрикивал, как от боли, он широко помавал руками, как будто рождал эту музыку, и музыка рождала его.

А однажды, когда солистка Хибла Герзмава выложилась до донышка, сказал:

– Поёшь прекрасно... давайте поаплодируем...

И все зааплодировали. И аплодировали в конце Мессы, и потом, в конце Реквиема. И это было – до слез.

На Реквиеме он говорил басу Николаю Диденко, одному из четырех солистов:

– Тут какое-то русское прочтение, а должно быть... приближение к Господу... четыре характера – четыре отношения к Богу...

Герзмаве:

– О чем мне молиться, беззащитной... помни, что ты беззащитна...

Хору:

– Я должен сказать, что намного лучше, то есть практически хорошо...

Оркестру:

– Помните, это перемещение не людей, а душ... У Бродского: и душа неустанно, поспевая во тьму, пролетит под мостами в петроградском дыму...

Когда все кончилось, он сказал – почти теми же словами, что раньше подумала я:

– Я невероятно счастлив, что моя жизнь сложилась в музыке. Я все больше в том мире, чем в этом. Знаете, даже не хочется уходить из зала... из этой музыки...

И они некоторое время не расходились: дирижер, виолончель, скрипка, еще кто-то. И дирижер рассказывал историю, как его высококлассно обворовали в аэропорту в Италии. Сидя с сумкой, он ждал багаж. В какое-то мгновенье почувствовал странное облегчение и – увидел человека, удалявшегося с его сумкой. Догнал его, и оба с силой врезались в рекламу, так что стекла посыпались. Полицейские любезно спросили: что случилось? Обоих отвели в служебное помещение. Чья сумка? Спивакова поразило, с каким спокойствием тот отвечал: моя. Спиваков даже смутился: а может, правда, сумка чужая и только похожа. Спрашивают: что там? Тот отвечает: бритва, носки – обычный набор путешественника. Спросили Спивакова – он ответил: партитура Первого концерта Бетховена. О, вы музыкант! Открыли – сверху лежала партитура. Спивакову: вы свободны. Тому: а вы задержитесь.

Холод в детских кроватках в Перми и звуки Мессы Моцарта, кража в итальянском аэропорту и бетховенская партитура... Рецепт счастья.

Перед расставанием:

– В одном месте на репетиции вы сказали: «Моцарт думал здесь про себя», – а я подумала, что вы имеете право так сказать.

– Да, я чувствую, что хотели сказать Чайковский или Бетховен. И это делает любовь. Смерть – не конец жизни. Человек умирает, когда устает любить. Интуиция и любовь позволяют проникнуть в душу другого.

И еще:

– Когда-то была единая истина, потом разбилась на осколки, и в каждом человеке – осколочек истины...

Я давно научилась складывать в копилку редкие минуты жизни и, как пушкинский скряга, перебираю их при случае, чтобы засмеяться или заплакать. Эти три часа со Спиваковым – там, в копилке.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

СПИВАКОВ Владимир, музыкант.

Родился в 1944 году в Башкирии, в местечке, которое позже вошло в состав Уфы.

После войны семья переехала в Ленинград. Учился в средней музыкальной школе при Ленинградской консерватории по классу скрипки. Посещал школу живописи при Ленинградской академии художеств. Занимался боксом, получив впоследствии второй разряд. Как способному ученику ему предлагают перевестись на учебу в Москву, и он становится учеником Центральной музыкальной школы при Московской консерватории. Окончив школу, а затем консерваторию, два года проходит ассистентуру-стажировку у профессора Янкелевича, своего учителя. Участвует в конкурсах, где последовательно получает третью, вторую и первую премии. Дает концерты на родине и за рубежом, выступая с самыми известными оркестрами под управлением Аббадо, Озавы, Шайи, Хайтинка. А затем сам становится дирижером и создает блестящий камерный оркестр «Виртуозы Москвы». Позднее возглавляет Российский национальный оркестр. Еще позднее собирает свой коллектив – Национальный филармонический оркестр России.

Организатор Московского международного фестиваля «Владимир Спиваков приглашает...».

Народный артист СССР. Лауреат Государственной премии СССР, премии Ленинского комсомола, премии «Триумф» и множества других отечественных и зарубежных премий.

Посол доброй воли ЮНЕСКО.

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ Игуменья Ксения

Признаться, при слове «монастырь» в воображении возникало нечто унылое и постное. И вдруг: энергично двигающиеся монахини Свято-Троицкого Ново-Голутвина монастыря в Коломне. Жизнерадостные, располагающие. Может, оттого, что в большинстве молоды? Или оттого, что