и напитками.
— Да старый тибетский Лама, — безразличным тоном ответила та и принялась пересчитывать пачку денег.
— А где же дворец?
— Какой дворец?
— Ну здесь же, на этом месте был дворец из розового мрамора и с огромным куполом.
— Не было здесь никакого дворца, — сказала женщина. — Я здесь всю жизнь прожила и никакого дворца не видела.
— Извините.
Стеша поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Через некоторое время ей отворили странно худые люди, мужчина и женщина, и спросили:
— Что вам надо?
Стеша удивленно смотрела на них и никак не могла понять, кого они ей напоминают.
— Можно, я войду? — прошептала еле слышно она.
— Ну войди, — сказали худосочные мужчина и женщина и пропустили ее внутрь темного грязного коридора.
В конце коридора была дверь, за которой слышались голоса. Было очень трудно разобрать, на каком языке говорили за дверью люди. Стеша несмело постучала. Открыла ей высокая европейская женщина в тибетской чупе, с благородными чертами лица и, даже не выслушав ее, быстро сказала на русском языке, что Лама болен и никакого не принимает.
Стеша посмотрела в глаза этой женщины и увидела, как они засветились странным блеском. И на миг ей показалось, что она в них увидела сияющую и лукавую усмешку Кандарохи.
— Может, я приду позже? — спросила нерешительно Стеша.
— Я думаю, что это бесполезно. Как только он поправится, он сядет на долгосрочный строгий ретрит.
Женщина закрыла дверь перед носом Стеши, и та оказалась в холодной темноте пропахшего плесенью коридора.
— Джецун, где же ты? — шептали Стешины губы. — Джецун, не уходи. Прости меня, Джецун, останься, Джецун. Где же ты? — плакала девушка. — Джецун, спаси меня, — не унималась Стеша, — что поделаешь, если я такая глупая, если я не могу понять все то, что происходит? Что поделаешь, если сомнения постоянно мучают и терзают мое сердце, если мой ум видит негативное, если я до сих пор имею привязанности и захваченности, если я до сих пор надеюсь обрести земное счастье? Прости меня, Джецун, пожалуйста, прости и вернись! — кричала она в закрытую дверь, стуча в нее кулаками, но никто не отвечал ей.
Только вдалеке показалась полоска света, и, совершенно не замечая Стеши, мимо нее прошли, весело переговариваясь и смеясь, бурятский монах с молодой красивой буряткой и исчезли за темным коридорным поворотом.
54
Ночью ей приснилась Валя. Она мило улыбалась ей и гладила ее рыжие локоны.
— Валюшка, что же мне делать? — опять спросила ее Стеша.
И Валя превратилась в Богиню Тару и, сияя неземным светом, промолвила:
— Вспомни, ведь Джецун тебе велела сесть на ретрит.
— О да, точно, — обрадовалась Стеша.
— Приведи все в порядок, очисти место для практики и приступай.
— Да, ты совершенно права, что же мне еще остается.
Белая Тара встала на окно, за которым простиралось ночное небо, и рассыпалась в звезды.
И Стеша проснулась.
Ну что ж, начнем чиститься! — улыбнулось отражение в зеркале, и мокрая тряпка протерла милое девичье лицо с еле заметными веснушками.
Стеша убирала свою квартиру. Она выкинула старые вещи, перебрала бумаги, отправила Потапова вместе с потусторонней женщиной в Россию, к его тете Глаше, которая работала проводницей поездов дальнего следования, вытряхнула из всех вещей расплодившихся скорпионов и, наконец, добралась до ретритной комнаты. Начисто вымыв в ней окна и полы, выстирав шторы и покрывала, Стеша слегка успокоилась.
Решение было окончательным и бесповоротным. Практика, и больше ничего не имеет смысла. Только практика даст ей выход в иное пространство, только практика вернет ее к Джецун, только практика даст ей ключи от той двери, что вела в небо.
Она взяла большие ножницы и стала бесстрастно срезать прядь за прядью свои умопомрачительно огненные волосы, складывая их перед Алтарем. И устлала ими все пространство, до самого маленького столика, где лежали тексты Дхармы.
В ближайший День Дакини она села на строгий ретрит и не выходила из дома многие месяцы. Она вставала в четыре часа утра и ложилась за полночь. Она засыпала за Садханой, неожиданно и стремительно падая телом вперед.
На душе было невыносимо тяжело, в голове постоянно мелькали кадры из ее жизни, в ум лезли болезненные воспоминания и обиды. Но она старалась не обращать на них внимания. Она настойчиво повторяла молитвы и, несмотря ни на что, продолжала практику, не прерываясь даже тогда, когда тело превращалось в одну сплошную боль и не хотело ее слушаться.
Только ближе к зиме, когда в Дхарамсале днем светит яркое солнце, а ночи становятся ледяными и пронизывающими, она открыла дверь своей квартиры и посмотрела в небо.
Оно было ликующим и звало в глубины Вселенной.
По лестнице к ней поднимались бывшие друзья Стивена: Марк, Гарри и мулат Джек.
Когда они подошли совсем близко, то, взглянув на них, она увидела их совсем маленькими глупыми малышами, которые хотели быть счастливыми, но которым не хватало человеческой любви. Потому что мать Марка стала наркоманкой, и его воспитали ее престарелые родители; Гарри и Кайла нещадно избивал отец; а мулата Джека, как и ее, подкинула африканская девушка в детдом, родив его не по любви, а по случаю.
Но никто им не подал руку помощи, не помог мудрым советом, не защитил от страданий этого мира, поэтому они пошли убивать людей. Но в ее видении все они были очень обаятельные и беззащитные. И Стеша улыбнулась, рассматривая их лица, и они вдруг совершенно нечаянно тоже заулыбались ей.
— А Стивена здесь нет, — сказала она.
— А… — промолвил Марк и растерялся. Он оглянулся на своих товарищей, и те тоже как-то затоптались на месте, как будто совершенно забыв, зачем пришли.
— Он сдался полиции, — уточнила Стеша.
— А, ну тогда конечно, — пробурчал Гарри и, помолчав, поковыряв что-то в носу, добавил: — Ну мы тогда пошли…
— Ага, — улыбнулась Стеша.
Они неловко развернулись на узкой террасе, наступая друг другу на ноги, и рассеянно пошли назад.
Стеша еще долго стояла на своем балконе, пока тело ее вдруг не стало пустым, практически невесомым и не взмыло в воздух. Она шагнула в небо и стала растворяться. Она видела людей, и все они улыбались ей, и даже животные оборачивали к ней свои ласковые морды, и, что самое странное, это то, что в каждом живом существе она почему-то видела улыбку Джецун.
Она разливалась по всему небу и заполняла все видимое пространство.
Да, это был Джецун. Он заполнял весь мир, он переплетал его невидимыми нитями и растворял в пространстве Света. Он был повсюду, даже в самом сердце Стеши.
