— Знаешь, я могу их тебе принести, только сначала тебя нужно проверить, чтобы узнать, сможешь ты быть детективом или нет. Мне нужно знать, сумеешь ли ты арестовать человека.
Он кивнул.
— Ты знаешь, что это значит — арестовать кого-нибудь?
— Да… Это значит задержать плохого человека.
— Правильно, вот как раз это я и хотела сказать! Ты с ним разговариваешь — это называется допрос — и все записываешь вот в этот блокнот. А потом, если этот человек плохой, ты его арестовываешь.
— Наручники надеваешь!
— Правильно! А как ты думаешь, получится из тебя хороший детектив?
— Да, у меня же значок есть!
— Да, есть.
— А в полицейской машине мне можно поездить?
— Посмотрим. Мы с тобой поговорим, и, если ты ответишь на мои вопросы, я подарю тебе наручники и покатаю в машине.
— А пистолет у меня будет?
— Нет, у детективов нет пистолетов, они есть только у специальной команды.
Анна ничего не понимала: все шло слишком уж гладко. Она велела ему открыть записную книжку, приготовиться записывать и начала:
— Ты знаешь каких-нибудь плохих людей?
Он как-то странно посмотрел на нее, и она подумала, не слишком ли рано задавать ему такие вопросы.
— Или вот что… расскажи, в каком доме ты был, до того как попал сюда. Или расскажи, в каком доме, по-твоему, могут жить плохие люди.
Кит слегка разволновался, стал крутить в пальцах карандаш и спросил:
— Как пишется «детектив»?
— Пиши как сумеешь. Это будет твой тайный код. Мы часто пишем слова не так, как правильно.
И он начал писать, высунув от усердия кончик языка и сосредоточенно выводя букву за буквой.
Гарри Блант и Фрэнк Брендон ждали в отделении для посетителей, в комнате, где адвокаты беседовали со своими клиентами. Из мебели в ней было всего три стула и стол. Дверь была наполовину из стекла, так что полицейские могли видеть, что происходит, но не слышали разговор. Высоко в углу висел динамик, маленькое окно почти под потолком закрывала решетка.
— Ну, как будем действовать? — тихо спросил Брендон.
— Как договорились: выкладываем все напрямую. Что, теперь сомневаешься?
— Нет, сейчас проверим, правильные ли роли мы играем.
— Ну, опять завел свою… — Гарри не договорил, потому что в коридоре раздались шаги.
Кортни Ренсфорд оказался здоровенным детиной с квадратными плечами и торсом культуриста. Он опустился на стул, и конвойные сняли с него наручники.
— Спасибо, что согласился с нами поговорить, — вежливо начал Брендон.
Конвоиры вышли, и Ренсфорд пожал плечами:
— Хоть какое-то развлечение, а то со скуки можно подохнуть. Ну, о чем будем беседовать?
Когда Брендон открыл записную книжку, Ренсфорд добавил:
— Если об Артуре Мерфи, то я ни слова не скажу, так и знайте. Я уже со счета сбился, сколько раз меня про него спрашивали. Почему не сказать как есть — туда ему и дорога? Подонок этот сидел за изнасилование, больной был на всю голову.
— Не могу с вами не согласиться, — искренне сказал Гарри.
— И меня же за это под суд, идиоты! — Кортни поиграл мускулами.
— Ты знаешь, что Эймон Красиник умер?
— Знаю. Все равно был ненормальный.
Брендон кашлянул и подался вперед:
— Ты получишь от двенадцати до двадцати лет, за соучастие в убийстве Артура Мерфи. Но я хочу расспросить тебя о другом дельце, по которому тебе еще и добавят.
— Что такое?
— Убийство Эймона Красиника.
— Стой! Это с каких же пор?
— Так вот, я хочу поговорить… — начал Брендон.
— О чем еще, черт возьми?
— …о том, как ты давал яд Эймону Красинику.
Гарри забарабанил пальцами по столу:
— Я был с ним, когда он умирал. Он сказал, что ты давал ему дурман. Это яд, и очень сильный яд.
— Сказал он, как же! Лежал как бревно и в стену смотрел и больше ничего не мог. Ты мне тут не впаривай!
— У нас есть его заявление и результат вскрытия. Яд ему давали в тюрьме, а сидел он в одной камере с тобой. Мы знаем, что к тебе кто-то приходил и, скорее всего, передавал…
— Не верю я что-то в это, начальник.
Гарри погрозил пальцем:
— Лучше поверить, потому что за Артура Мерфи на тебя много чего набирается — на десятку легко потянет! А я хочу тебе помочь. Мне всего-то и нужно узнать правду. Кто к тебе приходил и что передавал?
— Господи, да я его и не знал совсем! Офицеры мне кивнули — мол, кто-то пришел. Кто, не сказали. Я подумал: адвокат, наверное, и вот, как сегодня, решил, что ладно, все повод лишний раз из камеры выйти проветриться.
— Превосходно, Кортни, только Эймон Красиник умер, и тебе предъявят обвинение в убийстве.
— Ни черта мне не предъявят!
— Считай, что уже предъявили.
Кортни сидел, качая головой. Мышцы рук напряглись, так что казались вырезанными из черного дерева, потом он начал щелкать костяшками пальцев. Похоже было, что они на правильном пути: на лбу у него заблестели мелкие капли пота.
— Мне кажется, тебе предложили деньги или что-то другое, ценное для тебя, чтобы ты передал яд Красинику. Да, кстати, со дня на день арестуют одного типа по фамилии Каморра. Слышал о таком?
Кортни пристально на него посмотрел.
На самом деле они понятия не имели, где искать Каморру, не говоря уже о том, чтобы его арестовать, но Гарри вдохновенно продолжал:
— Он торгует наркотиками, а еще привозит сюда нелегальных иммигрантов. Денег у него полно, связей тоже. Он хотел, чтобы Мерфи умер, потому что Мерфи собирался на него заявить.
Кортни сглотнул и покачал головой:
— Не знаю я об этом ничего, говорю тебе, не знаю.
— А Каморру-то этого знаешь? Клинтона Каморру?
Вдруг Кортни закрыл лицо руками:
— О черт, черт…
— Родственники в Уганде остались?
Кортни потер переносицу, в глазах его заблестели слезы, и он кивнул.
— Очень надеюсь, что это не дети, — сказал Гарри, — сам ведь знаешь, что Каморра с детьми делает. Читал про труп мальчонки? Ну, которого нашли без головы, в черном мусорном мешке на Риджентс- канале? Это он мальчишек для извращенцев поставляет. Так что я очень надеюсь, Кортни, что твоих детей этот поганец сюда не привезет. Ну что, теперь будешь рассказывать?
Кортни хлопнул ладонью по столу:
— Да. Да, расскажу!
