Тотчас же земля раскололась со страшным треском.
Огромная трещина, бездонная пропасть остановила великана, который уже протянул руку, чтобы схватить беглецов.
— Бежим! — воскликнула Финетта, увлекая за собой Ивона, насмешливо глядевшего на великана.
Великан принялся бегать вдоль бездны то в одну, то в другую сторону, как медведь в клетке. Наконец, в бешенстве, он вырвал с корнем огромный дуб и перекинул его через трещину. Дерево упало и чуть не задавило своими ветвями беглецов. Великан сел верхом на этот естественный мост, согнувшийся под ним. Повиснув таким образом между небом и землею, он начал осторожно продвигаться вперед, с трудом прокладывая себе путь среди ветвей. Когда он добрался до края пропасти, Ивон и Финетта были уже на берегу, перед ними волновалось море.
Увы, нигде не было видно ни барки, ни лодки. Беглецы попали в трудное положение. Ивон начал собирать камни, чтобы напасть на великана и дорого продать ему свою жизнь. Финетта в сильном волнении вынула один из серебряных шариков и кинула его в волны со словами:
Как только шарик утонул, появился прекрасный корабль, распускающий навстречу ветру свои паруса, словно лебедь белоснежные крылья. Ивон и Финетта взошли на корабль. Когда взбешенный великан подбежал к берегу, корабль уже удалялся на всех парусах, оставляя за собой длинную полосу света и морской пены.
Великаны не любят воды. Это факт, доказанный уже стариком Гомером, хорошо знавшим Полифема. Подтверждение этому можно найти во всех «Естественных историях», заслуживающих этого названия. Хозяин Финетты имел сходство с Полифемом, он побагровел при виде ускользающих пленников, бегал в бешенстве по берегу, кидал в корабль громадные глыбы скал, которые, к счастью, не долетали до него. Наконец, потеряв рассудок от гнева, он кинулся, очертя голову, в волны и поплыл за кораблем с ужасающей быстротой. С каждым взмахом руки он приближался на сорок футов, пыхтя и рассекая волны. Постепенно он настигал своих врагов. Оставалось приложить лишь небольшое усилие, чтобы схватить корабельный руль, и он уже протянул к нему свою косматую руку, но Финетта, обливаясь слезами, бросила в море второй серебряный шарик со словами:
Из пенистых волн внезапно появилась гигантская рыба-пила. Она бросилась на великана, едва успевшего нырнуть. Она загнала его под самые гребни волн и заставила его плыть изо всех сил обратно к берегу. Несчастный достиг его с большим трудом и упал на песок мокрый, измученный, побежденный.
— Вперед, Керверы! — крикнул Ивон. — Мы спасены!
— Нет еще, — отвечала встревоженная Финетта. — У великана есть крестная мать — колдунья. — Боюсь, как бы она не вздумала отомстить за оскорбление, нанесенное ее крестнику. Благодаря моему знакомству с волшебными чарами, я узнала, что, если ты хоть на одну минуту покинешь меня, дорогой Ивон, я должна опасаться всего до тех пор, пока ты не дашь мне свое имя в дворцовой часовне Керверов.
— Клянусь единорогом моих предков! — воскликнул Ивон. — Дорогая Финетта, разве я не с тобою? Разве я тебя покидаю? Неужели ты думаешь, что судьба вырвала нас из когтей этого чудовища, чтобы утопить у берегов моей родины?
Он так весело засмеялся, сверкая своими белыми зубами, что и Финетта стала смеяться над своими страхами. О, юность, юность! Как быстро исчезают твои печали! Солнце так скоро проглядывает после дождя, что даже огорчения твои приятнее самых счастливых дней старости!
Дальнейшее путешествие прошло благополучно. Казалось, невидимая рука направляла корабль к берегам Бретани. Двадцать дней спустя молодые люди высадились на берегу небольшого залива неподалеку от замка Керверов. Выйдя на берег, Ивон хотел было поблагодарить экипаж корабля, но никого уже не было видно. Судно исчезло в море, не оставив после себя никаких следов.
Ивон узнал то место, где он часто в детстве собирал раковины и охотился за крабами, прятавшимися в своих норах. Через полчаса он должен был увидеть своды и башни старого замка. Его сердце билось, он нежно взглянул на Финетту и впервые заметил ее причудливый наряд, совершенно неприличный для дамы, намеревавшейся вступить в благородный дом Керверов.
— Дорогое дитя, — сказал он ей, — барон, мой отец, важная персона, привыкшая к тому, чтобы его все уважали. Я не смею представить тебя в подобном цыганском наряде, и тебе не пристало идти пешком в наш величественный замок, это могут делать только мужчины. Подожди меня несколько минут, я вернусь с платьями и иноходцем одной из моих сестер. Я желаю, чтобы тебя встретили как даму знатного происхождения и чтобы при твоем появлении мой отец сам вышел на крыльцо и счел бы за честь помочь тебе сойти с коня.
— Ивон! Ивон! — воскликнула Финетта. — Не покидай меня, умоляю тебя. Как только ты вернешься в свой замок, ты меня забудешь, я это знаю.
— Забыть тебя! Если бы кто-либо другой, а не ты, нанес мне подобную обиду, я с мечом в руке научил бы его, что значит сомневаться в слове Кервера. Забыть тебя, моя Финетта! Ты не знаешь, что такое верность бретонца!
Бретонцы верны, никто не сомневается в этом, но они в гораздо большей степени упрямы. Как ни молила Ивона своим нежным голосом бедная Финетта, ей пришлось, в конце концов, уступить. Она сдалась против своей воли и сказала ему:
— Так ступай же без меня в свой замок, но оставайся там ровно столько, чтобы успеть лишь поздороваться со своими родными. Беги прямо в конюшню и возвращайся, как можно скорее. Тебя окружат со всех сторон, старайся ни на кого не смотреть и, главное, не ешь и не пей ничего, даже воды, иначе не миновать нам с тобою несчастья.
Ивон обещал и поклялся исполнить все, что говорила ему Финетта, но в душе он смеялся над ее женской слабостью. Он был спокоен за себя и горделиво размышлял о том, что истинный бретонец вовсе не походит на этих легкомысленных французов, слова которых, как говорят, уносятся первым же дуновением ветра.
Когда наш скиталец вошел в древний замок, он с трудом узнал его мрачные стены. Сверху донизу окна были украшены зеленью и цветами, двор замка был устлан свежей травой. На одном конце двора стояли столы, ломившиеся под тяжестью яств, вино лилось рекою. На другом конце двора музыканты, сидя на бочках, играли на своих инструментах. Вассалы с женами, в праздничных нарядах, плясали и пели, пели и плясали. В замке было большое торжество, даже барон улыбался. Он выдавал замуж свою пятую дочь за кавалера де-Кернавалена. Этот благородный союз прибавлял лишний цветок к блестящему гербу старика Кервера.
Ивона узнали и приветствовали, он был тотчас же окружен пирующими. Его целовали, хватали за руки.
Где он пропадал? Откуда явился? Завоевал ли королевство или герцогство? Привез ли он невесте драгоценное ожерелье какой-нибудь королевы? Покровительствовали ли ему феи? Сколько соперников
