Несколько секунд трус пытался сопротивляться, а затем обмяк.
Рис не убивал смертных, от которых кормился. Даже несмотря на то, что в качестве пищи всегда выбирал преступников и извращенцев, он не считал, что у него, по сути, такого же чудовища, было право судить их.
Сегодня однако он собирался забыть об этом своем убеждении.
Но в последний момент, когда сердце мужчины готово было остановиться, он все же оторвался от него. Несмотря на ярость, которую тот разбудил в нем, осмелившись причинить вред столь невинному существу, как Джейн, Рис не мог убить его.
Он бросил мерзавца на землю и отступил на шаг. Рис вытер тыльной стороной ладони губы, этот тип был ему противен, он сам был себе противен.
— Кого я вижу? Ну что за комедия?
Спокойный, приятный голос заставил Риса вздрогнуть. Он развернулся. Только вампир мог незаметно подобраться к вампиру.
— Привет, Рис.
Какое-то мгновение Рис не мог произнести ни слова. Не мог. Шок смешивался с теплом крови, бегущей по его венам.
— Кристиан? — Он знал, что смотрит на своего брата, но не мог в это поверить. Он не видел своего среднего брата больше… больше сотни лет.
— Да.
Рис шагнул к нему, собираясь крепко обнять, но слова брата остановили его.
— Все еще не можешь убивать, да? По крайней мере, не жалких смертных.
Рис нахмурился, руки его упали.
— Что?
Кристиан подошел к лежащему без сознания мужчине, посмотрел на него, и легкая тень отвращения скользнула по его губам, затем он повернулся к Рису.
— Я просто пришел сказать тебе то, что, наверняка, тебя обрадует. Лила мертва.
Риса это не обрадовало. Он ненавидел Лилу, но знал, как ее смерть скажется на Кристиане. Кристиан любил вампирессу всем своим существом. Если вампиры вообще могли любить.
— Кристиан, мне жаль.
Его брат сухо усмехнулся.
— Неужели? Жаль?
— Ммм. — Кристиан кивнул, медленно обходя Риса кругом. — И ты знал, что я чувствую к ней, когда шел к ней в постель. Ты знал, что я чувствую, когда позволил ей обратить тебя. Я даже думаю, ты знал, что я чувствую, когда высасывал из нее силы, пока она не слетела в катушек — не сошла с ума от того, что слишком часто оказывалась на грани жизни и смерти.
Рису очень хотелось сказать, что едва ли в том, что Лила имела склонность к этакой вампирской версии аутоэротизма, была его вина. Но это замечание лишь сделает больно Кристиану и убедит его в том, что Рис в самом деле хотел Лилу. Он хотел ее лишь однажды. После же он понял, что она такое — жадная, эгоистичная, жестокая вампирша.
Он попытался заставить Кристиана понять, что все, что он сделал, он сделал, чтобы заставить ее заплатить за боль, которую она причинила его семье, за то, что прокляла их. Лила должна была поплатиться.
Кристиан так и не поверил ему. Но Рис чувствовал необходимость объясниться еще раз. Потому что поступить иначе было все равно что признать, что Кристиан был прав.
— Кристиан, я никогда не хотел причинить тебе боль. Я хотел наказать Лилу — за тебя, Себастьяна и особенно за Элизабет. За то, что она разрушила нашу семью.
— Да, ты так говорил.
— Это правда.
— Нет, правда в том, что Элизабет была слишком слаба, чтобы обратиться.
Рис не мог поверить, что Кристиан купился на ложь Лилы. Лила убила их младшую сестру просто из ненависти и злости, потому что не могла получить то, что хотела, — Риса.
— Можешь верить, во что хочешь, Крис. Но я говорю тебе правду. И всегда говорил.
Кристиан обошел Риса и остановился прямо перед ним.
— Что ж, полагаю, теперь это неважно. Лила умерла.
Рис кивнул, надеясь, что, может быть, теперь, когда ее больше нет, они смогут вернуть былые отношения.
Кристиан направился вниз по аллее к главной улице.
Рис сделал несколько шагов следом.
— Думаешь, мы когда-нибудь сможем покончить с этим?
Его брат обернулся, склонил голову набок, словно задумавшись над вопросом.
— Да, думаю, мы сможем покончить с этим сегодня. — И с этими с словами Кристиан подлетел к нему с такой скоростью, что движение было практически незаметным.
Рис не успел даже подготовиться к удару, когда его отшвырнуло к стене здания. Осколки бетона дождем посыпались на землю вокруг них.
Рис вцепился в руки, сжимавшие его горло, но Кристиан с легкостью удерживал его на месте.
Рис знал, что в обычных обстоятельствах их с Кристианом силы были равны — они созданы одним и тем же вампиром почти в одно и то же время. Но сегодня на стороне Кристиана были гнев и слепая ярость, которые делали его удивительно сильным, хоть и ненадолго.
Рис попытался оторвать от себя руки брата.
Кристиан смотрел на него абсолютно черными глазами, радужка и белки почти исчезли. В них не осталось ничего, кроме черной пустоты.
— Мне следовало сделать это сто восемьдесят пять лет назад, — голос Кристиана казался глубже, резче, словно животное рычание.
Рис продолжал вырываться, но брат вонзил клыки в его горло, раздирая плоть.
Несмотря на ярость нападения, Рис не чувствовал боли. Он сопротивлялся, пока Кристиан не вцепился в его шею с другой стороны. Рис почувствовал, как с кровью из него вытекают силы.
Кристиан не просто собирался преподать ему урок, он хотел показать Рису свою силу, чтобы унизить его.
Нет, думал Рис, теряя сознание, его когда-то любимый брат собирается убить его.
Джейн попереминалась с ноги на ногу и пожевала кончик ногтя. Она тщательно осмотрела тротуар и даже канализационные стоки, но так и не нашла колец.
Теперь, когда она снова оказалась у бара, смелость ее пошла на убыль. Она не смогла даже подойти к входу в бар, что и говорить об аллее.
Она еще немного пожевала ноготь, затем опустила руку и расправила плечи. Нужно посмотреть. Она никогда не простит себе, если потеряет кольца родителей, просто потому что испугалась. Она зашла уже достаточно далеко. Но чтобы почувствовать себя лучше, Джейн сунула руку в карман куртки и вытащила баллончик с лаком. Держа маленький аэрозоль перед собой, она подошла к бару, рассматривая асфальт под ногами.
Оказавшись у входа в бар, она услышала какой-то звук. Джейн замерла и крепче стиснула баллончик.
Снова этот звук. Словно кого-то тошнит… нет, кто-то задыхается.
Сердце ее бешено заколотилось, и она задержала дыхание. Звук доносился из аллеи.
Она решила, что надо развернуться и бежать прочь, но ноги ее словно парализовало.
Снова чье-то тяжелое дыхание, и слабые звуки борьбы.
Она медленно, тихо вдохнула, чтобы человек или люди из аллеи не услышали ее.
Еще один хрип, Джейн была уверена, что она его точно не издавала, и тишина.
Джейн наклонила голову, прислушиваясь. Почему-то тишина казалась тревожнее, чем звуки драки и тяжелого дыхания. Тишина могла означать лишь одно, кто бы ни дрался там, в аллее, теперь либо без
